Страница 48 из 93
— Вы же умный человек, господин пристав… И должны понимать, что не в с я к о м у купцу — пусть и трижды богатому, не может быть позволено бросить тень поведением своим на… — и палец мой, как бы невзначай, указывает на потолок. — Не должно так быть, чтобы почётное звание — вы же понимаете — какое, присваивалось бы человеку недостойному. Так вот — званию сему с о о т в е т с т в о в а т ь надобно! Иными словами — не привлёк бы к себе лишнего внимания сей господин поступками своими, столь принародно объявленными — так и по сей бы день, на него никто внимания бы не обращал… Сами понимаете, что и в страховой компании — а там ведь немец во главе, так? Так вот — и там тоже люди не настолько уж глупые сидят… Чтобы изрядную сумму денег неведомо за что выложить… я среди германцев настолько неразумных людей ещё не встречал!
Помрачнел пристав, задумался… салфетку в руках, почитай, чуть и не порвал!
Но — ответил вполне взвешенно.
— Официально я сей материал затребовать к себе, сами понимаете, не могу. Прав таких у меня не имеется — не моей подследственности дело сие…
Киваю — уж что-что, а данный принцип у нас со времён незапамятных свято соблюдается. Что тогда, что сейчас…
— А вот, ежели ко мне страховая компания обратиться… сомнения свои желаючи проверить… То не токмо могу — а и обязан буду все известные по данному делу записи себе затребовать! — подводит итог полицейский.
— Будет таковое обращение, не сомневайтесь…
И оно последовало!
Я в прошлом от страхового дела был… ну, не то чтобы совсем уж далёк, но — не близок, так, наверное, будет правильнее сказать. И не все нюансы их деятельности себе представлял в должной мере.
И был неправ!
Ибо, стоило только мне пояснить немцу-управляющему суть своих подозрений, как он мгновенно видоизменился!
Только что передо мною сидел малость скучающий человек, вынужденный выслушивать какого-то заезжего офицера (а пришлось таковым представиться, ибо с обычным посетителем он бы и разговаривать не стал)… и его словно подменили!
Звякнул колокольчик — и явившемуся на сигнал секретарю были отданы чёткие, почти военные, указания!
Этого вызвать сей же час, распорядиться об организации выезда в Нижний Новгород соответствующего человека, на стол к управляющему немедля доставить все материалы по работе с Афанасьевым — блин, словно ротный боевую задачу ставит!
— Достойно уважения организация дел ваших, господин Краузе! Как в армии!
— Порядок есть должным быть, господин лейтенант! Деньги всякие порядка требуют! А большие деньги…
— Особого порядка, так?
— Так есть, господин лейтенант! Мы немедленно организуем проверку сведений ваших… самым быстрым образом!
На стол ложится копия (по-нынешнему — список) полицейского протокола.
— Вы найдёте там такой же документ… Рекомендую вашим людям опросить ещё и работников на постоялом дворе — там тоже умные люди встречаются… Сами понимаете, что э т о т документ не может нигде фигурировать…
И бумага — в мгновение ока — со стола исчезает! Иллюзионист, ей-богу! Ему бы в цирке выступать — с такими-то талантами!
— Я есть всё хорошо понимать! — кивает немец. — Все записи о ваш визит — их тоже никогда не было…
Он притворно вздыхает.
— Журнал, где есть записи посетитель… увы, сгорел…
— Как давно?
— А сей же момент и сгорел! Человек, за это ответственный есть, уже и наказание получил…
— Сочувствую ему, — наклоняю голову.
— Как я мочь вас найти, господин лейтенант?
— Ваш человек может прийти в трактир Певунова — это на Мойке. И спросить там купца Нифонтова. Такого человека, разумеется, нет. Но я буду знать, что вы хотите меня видеть. Сами понимаете, служба, к которой я имею честь принадлежать…
— Я есть всё хорошо понимать, господин лейтенант!
А вот теперь можно (и нужно) залечь на дно… Потому как, если меня не обманывают предчувствия, кое-кому может прилететь очень и очень нехило! И нельзя исключить того, что этот кое-кто станет искать причину всех своих неприятностей. А ведь я помню его визит к Добрынину! Это значит, что он и сейчас может заявиться неожиданно — типа, за жизнь поговорить… И встретить тут какого-то незнакомца. Понятное дело, что выяснить его личность будет не столь уж и сложно, и тогда… Тогда к купцу могут возникнуть вопросы!
А нафиг это мне с е й ч а с надо?
Федорыч меня понял.
Не сразу и не с первого захода — но внял и сделал выводы.
— Вот, вашество, извольте глянуть самолично! — молодой парень лет двадцати (а по местным меркам — уже вполне себе взрослый…), с прилизанными волосами и в поддёвке, услужливо распахивает передо мною дверь.
— Это, как изволите видеть, столовая, тут же гостей принять можно.
Вполне приличная комната с большим столом напротив окна. Несколько стульев у стола, маленький столик и два кресла ближе к окну.
— Здесь, с вашего позволения, кабинет…
Комната уже меньшего размера. Стол, кресло и два стула. Шкаф у стены. Окно справа от стола.
— И спальня…
Хм… похоже, хозяин сей квартиры тут, в основном, всё время и проводил… Окон нет, зато присутствует неслабых размеров кровать — не скажу даже сразу на сколько персон! Да и вообще — тут гораздо более ухожено, нежели, например, в кабинете. Туда, на мой взгляд, вообще давно никто не заглядывал. Чернила в чернильнице, во всяком случае, высохли давным-давно.
Интересная квартирка, и откуда только Добрынин про неё знает? Не сам ли, случаем, использовал?
Как выяснилось, за неё заплачено вперёд — аж на год!
Кухни не имелось — всю еду готовили на первом этаже. Помимо моей, в доме было ещё три таких квартиры, с почти аналогичной планировкой. И повариха — плотная румяная женщина лет тридцати, готовила сразу на всех. Она же, обычно, и подавала всё на стол, в случае необходимости, привлекая к этому ещё и свою дочь Нину. Заглянув ненароком в кастрюлю, стоявшую на огне, убеждаюсь — в этом доме мало кто живёт. Скорее — используют для нечастых ночёвок и каких-то встреч. Тогда-то и готовят побольше еды — кто, что закажет.