Страница 27 из 93
Капитан оказался весьма интересным собеседником. И сразу же расстроил мои планы по будущему трудоустройству в российскую армию. Не то, чтобы это было бы совсем уж невозможным… но в этом случае мне бы пришлось сдавать экзамены на офицерский чин — по программе обучения, принятой в Российский империи! И никакое моё звание в какой угодно армии мира — значения тут не имело! И хрен я их сдам — о том, как присваиваются звания в американской армии, мой собеседник хорошо знал. Да, исключения, в принципе, могли быть… но только с высочайшего соизволения. Чего в моём случае уж точно быть не могло…
— Странно, что вам об этом не рассказали ещё в Америке — из этого никто никакого секрета не делает… — пожимает плечам Марков.
— Увы, но у нас вообще мало кто знает… specific[9]… конкретика о вашей армии. Да, в столица есть ваш…military agent[10]… э-э-э… военный представитель… но его почти невозможно найти. Разговор нет… не получается…
При этих словах капитан только поморщился — видать, у него имелось с в о ё мнение об указанном персонаже.
— Да, не всё у нас с этим гладко… Но и вашей армии, уж извините, у нас уделяется недостаточно внимания… little attention is given[11]. Её всерьёз не воспринимают. Особенно — после всех этих ваших войн внутри страны… в этом находят дурной пример.
— Да, — сокрушённо киваю я, — в мирное время, нет войны… офицер есть мало шансов для рост…
Расстались мы вполне по-дружески, капитан пожал мне руку и отбыл. А вот в каком полку он проходит службу — не сказал! Странно, насколько я помню, это почти всегда являлось обязательным! Или я чего-то не знаю?
Поднимаясь в комнату, ловлю себя на мысли — а с хозяином дома-то я почти и не поговорил! Так… перекинулись несколькими любезностями… и всё тут? Хм… Ладно, надо аккуратно прозондировать почву насчет этого самого векселя…
Утро следующего дня.
Кабинет купца первой гильдии Добрынина.
— Нет, Иван Федорович, офицер этот, похоже, вполне себе настоящий! — капитан сидел напротив стола хозяина кабинета, держа в руках чашку ароматного чая. — Я его с самого начала пощупал — обратился просто по званию воинскому. Никак сиё звание не предварив.
— А что, Николай Васильевич, в этом какое-то особое значение есть? — удивился купец.
— В американской армии — есть. Это у нас офицер такого ранга — ваше благородие — для нижних чинов. Для старшего офицера — господин лейтенант. Тако же и у англичан да французов обстоит. А вот для Америки — нет! У них просто — генерал, полковник и так далее… И ко мне он правильно обратился — сэр! Так всегда надлежит, коли младший офицер к старшему обращается.
— Надо же… — покачал головой хозяин кабинета. — Не знал!
— Так и я бы не знал, коли не служебная надобность.
— Простой офицер, стало быть…
— Не совсем… — поставил чашку на стол гость. — Он мне своё место службы назвал. Рота «Б» Второго Массачусетского кавалерийского полка. Тоже, кстати, правильно — у них именно такой порядок именования частей в армии заведён.
— Кавалерист?
— Рейнджер. Командир отряда рейнджеров. При некоторых кавполках у них такие подразделения есть. Что-то среднее между нашими казаками и егерями. Они у них границу охраняют, да с индейцами постоянно воюют.
— Так это ж… — удивился хозяин кабинета. — Это ж в Индиях! Америка-то здесь каким боком?
— Так у них и свои индейцы есть. Презлые, кстати говоря, вояки — как наши горцы немирные. И не всякого кавалериста в эти самые рейнджеры ещё запишут! Молчу уж про командира…
— Да, вояка он знатный… — согласился купец. — Мне Ферапонт рассказывал… Не сразу и поверишь-то! Чуть не десяток душегубов изничтожить — не каждый тако сможет!
— Если он рейнджер — сможет. Они, как я слыхивал, те ещё головорезы… ничуть своим супротивникам не уступающие… злые, да упёртые… стрелки и рубаки хорошие! Однако ж, командир таких сорвиголов тоже должен им подстать быть — наипервейшим среди всех ухарем, да, к тому ж ещё и голову на плечах холодную иметь! Ибо чин офицерский его всенепременно к тому обязывает! — ответствовал капитан. — В нашей-то армии такие, слава Богу, покудова не требуются! Своих казаков хватает… тоже, я вам скажу, ухорезы знатные!
— А язык наш он преизрядно для иноземца ведает — откуда сие?
— Так и тут ничего удивительного нет. Предки его — русские. С покойным Иваном Турчиновым в те края ещё перебрались. Уж изрядно с того времени прошло, да… — покачал головою гость. — Сам Турчинов — по их прозванию — Джон Турч, ажно генеральских чинов там удостоился, да самолично президентом их обласкан был! Однако ж, в среде наших офицеров поступок его одобрения не получил… Вот из его сотоварищей родители гостя вашего и явились. Он, ежели по-русски говорить, Петр Махов. А на американский манер — Пьер Махони получается… В семье на русском говорили — он и привык.
— Так, стало быть, гостю нашему ещё и по этой причине в армии ничего особенно и не светит?
— И по этой тоже…
Какое-то время разговор вертелся вокруг всевозможных событий, каковыми богата была столичная жизнь. Ещё не раз приносила им служанка ароматного напитка. Опосля чего, гость откланялся — дела служебные требовали его в них участия. А купец ещё долго сидел около стола, чертя на листе бумаги замысловатые завитушки… Он размышлял.
Однако, третий день уже пошёл, как я квартирую в купеческом доме! И — тишина… В том смысле, что никаких тебе разговоров с хозяином, ни вообще чего-либо. Нет, за завтраком-ужином мы с ним регулярно видимся, перекидываемся парой-тройкой фраз и на этом всё. Обедает он, как правило, где-то в городе, куда уезжает сразу же после завтрака и возвращается ближе к вечеру. Прислуга и все домочадцы ко мне крайне предупредительны, но… есть в их поведении какое-то, незаметное на первый взгляд, равнодушие… и это мне сильно не нравится. Не нервирует, однако…
Отловив на второй день в коридору одного из шустрых хозяйских приказчиков, задаю ему вопрос про обналичку векселя.
— «Крампф и сыновья», — задумчиво чешет он в затылке. — Не наша епархия… но узнать можно!