Страница 56 из 87
— Андерсон, — бормочет Миллер.
На его лицо вернулась непроницаемая маска. Наш короткий момент счастья закончился. Он отстраняется от меня, слегка сжимая бедро. Моя дерзость внезапно возвращается на место.
— Что он тут забыл? — интересуюсь я, спрыгивая со стойки.
— Пришел помочь.
Не хочу его видеть. Теперь я точно знаю, что она в Лондоне, и Миллер его не сдержит. Уильям захочет поговорить о моей матери. А я не хочу. Внезапно кажется, что стены «Айса» давят на меня, пугая. Хожу по бару, разглядывая помещение. Выпустить злость. То, что мне нужно. Хватаю бутылку водки, бездумно откручиваю крышку и наливаю себе тройную порцию. Но как только холодное стекло бокала касается губ, останавливаюсь. Перед глазами появляется картинка.
Ребенок.
— Черт, — выдыхаю, медленно опуская бокал на столешницу. Смотрю на него, кручу, а затем жду, пока жидкость замрет. Не хочу пить. В последнее время алкоголь я использовала исключительно для одной цели — заглушить печаль. Отныне нельзя.
— Оливия? — Вопросительный тон Миллера заставляет мое усталое тело развернуться, показывая полное безнадеги выражение лица… и стакан. — Что ты делаешь?
Миллер делает шаг вперед, в глазах неуверенность. Он переводит взгляд с меня на стекло.
Чувство вины присоединяется к безнадежности. Качаю головой. Теперь я раскаиваюсь даже за то, что вообще решила налить водку в бокал.
— Я не собиралась пить.
— Конечно, не собиралась. — Миллер обходит бар и злобно выхватывает стакан из моей руки, прежде чем вылить его содержимое в раковину. — Оливия, я уже на грани безумия. Не подталкивай меня еще дальше. — Его предупреждение сурово и серьезно, но выражение лица неожиданно мягкое. Он умоляет меня.
— Я не думала, — начинаю, желая доказать ему, что налила напиток в попытке заглушить слепой гнев. Мне едва дали возможность осознать новости. — Я не собираюсь пить, Миллер. Я никогда не наврежу своему ребенку.
— Что?
Широко распахиваю глаза, услышав шокированный выкрик. Миллер практически рычит. О. Боже. Мой.
Не поворачиваюсь, чтобы увидеть врага. Если во мне и оставалась хоть частичка дерзости, то она бы тут же исчезла от презрительного взгляда или слов. Поэтому я настороженно смотрю на Миллера, молча умоляя взять инициативу в свои руки. Сейчас никто, кроме него, не защитит меня от Уильяма Андерсона.
Затянувшееся молчание причиняет боль. Мысленно я молю, чтобы Миллер прервал его, но крепко зажмуриваюсь, когда слышу, как Уильям вздыхает. Ладно, пусть будет он.
— Скажи мне, что я ошибаюсь. — Слышу тихий глухой стук, это Уильям садится на барный стул. — Пожалуйста, скажи мне, что это не так.
Сдерживаю себя, чтобы не ответить: «Все так и есть. Ну, и что с того?» Но я молчу. Злюсь на себя. Я стала бесполезной. Не могу проявить храбрость, обрушить ее на Уильяма.
— Она беременна. — Миллер вздергивает подбородок и расправляет плечи. — Мы в восторге от новостей. — Он смотрит на Уильяма с вызовом.
И мужчина согласен.
— Да черт бы вас побрал, — выплевывает Андерсон. — Из всего возможного дерьма, именно это, Харт.
Я вздрагиваю. Не нравится мне то, как сильно начала вздыматься грудь Миллера. Хочу присоединиться к нему, стать единым целым. Но мое чертово тело отказывается подчиняться. Поэтому стою, повернувшись спиной к Уильяму, а мой разум судорожно оценивает угрозу ситуации.
— Мы вроде пришли к соглашению, что даже если Чарли сейчас не собирается предпринимать конкретных действий против Оливии, вскоре он начнет действовать. И время пришло. — Миллер приближается ко мне и обнимает за шею, притягивая еще ближе. — Я сказал, что если он посмеет даже вздохнуть рядом с ней, это будет его последний вздох. Чарли вздохнул.
Не вижу, но уверена, что Уильям настроен так же враждебно, как и Миллер. Спиной улавливаю исходящие от него морозные флюиды.
— Мы обсудим это позже. — Как-то слишком легко успокаивается Уильям. — Пока оставим это между нами.
— Он знает, — признается Миллер, и Андерсон за моей спиной шокировано вздыхает. Но прежде чем Уильям что-то произносит, мой мужчина продолжает: — Он увидел, как Оливия покупала тест.
— О боже, — бормочет Уильям. Мои плечи напрягаются. Миллер замечает мою реакцию и кладет ладонь мне на шею.
— Объяснять не надо. Вы только что увеличили его преимущество.
— Да.
— Что он сказал?
— Я не знаю. Меня там не было.
— А где, блядь, ты был?
— Меня послали за покупками.
Прикусываю губу и утыкаюсь носом в подбородок Миллера, чувствуя себя виноватой и еще более глупой.
— Он был дружелюбен. — Мои слова приглушены пиджаком Миллера. — Или пытался им быть. Я понимала, что с ним лучше не связываться.
Уильям язвительно усмехается.
— В этом человеке дружелюбия столько же, сколько в ядовитой змее. Он тронул тебя?
Отрицательно качаю головой, уверенная, что поступаю правильно, оставляя эту маленькую часть моей встречи с Чарли при себе.
— Угрожал?
Снова качаю головой.
— Напрямую нет.
— Понятно, — решительно произносит Уильям. — Пришло время перестать думать и начать действовать. Тебе не стоит воевать с ним, Харт. Пока не поздно. Чарли знает, как победить.
— Я знаю, что делать, — заявляет Миллер.
Не нравится мне напряженность Уильяма, так же, как и учащенное сердцебиение Миллера.
— Это не вариант, — тихо говорит Андерсон. — Даже не думай ходить туда.
Оглянувшись через плечо на Уильяма, замечаю на его лице несогласие. Поэтому перевожу вопросительный взгляд на Миллера, и хотя он чертовски хорошо знает, что я смотрю на него, холодный и бесстрастный взор от Уильяма не отрывает.
— Давай без сантиментов, Андерсон. Не вижу другого решения проблемы.
— Я придумаю что-нибудь, — сжав челюсть, говорит Уильям. В его тоне явное отвращение. — Ты желаешь невозможного.
— Теперь нет ничего невозможного. — Миллер отодвигается от меня, оставляя наедине с беззащитностью и берет два бокала. — Никогда не думал, что кто-то сможет покорить меня настолько. — Миллер наполняет бокалы виски. — Никогда даже не задумывался об этом. Потому что кому захочется думать о невозможном? — Он поворачивается и подвигает один из бокалов Уильяму. — Кто хочет мечтать о том, чего не сможет иметь?
Вижу, что слова Миллера задевают какую-то струну в душе Уильяма. Понимаю это по молчанию, по тому, как Андерсон крутит бокал в руке.
Его отношения с Грейси Тейлор были невозможными.
— Я даже не думал, что в мире есть кто-то, способный действительно полюбить меня, — продолжает Миллер. — Не думал, что кто-то сможет проигнорировать мое прошлое. — Он делает большой глоток, продолжая смотреть в глаза Уильяму. Андерсон ерзает на барном стуле и крутит бокал, показывая свой дискомфорт. — А потом я нашел Оливию Тейлор.
Сердце подпрыгивает в груди, и я замечаю боковым зрением, как Уильям осушает свой бокал и с трудом сглатывает.
— Вот как?
Он явно защищается.
— Именно. — Миллер поднимает бокал, салютуя Уильяму, и допивает виски.
Это самый саркастичный тост во всей истории тостов, потому что он знает, о чем думает Уильям. Андерсон мечтает повернуть время вспять. А вот я нет. Все в моей жизни свершилось, чтобы в итоге я пришла к Миллеру. Он моя судьба.
Все сожаления Уильяма и мои, ошибки моей матери и темное прошлое Миллера привело нас сюда. И хотя эта ситуация разрушает нас, она в конечном счете сделает сильнее.
— Я скажу тебе еще кое-что, что для меня не является невозможным, — продолжает Миллер, как будто получает удовольствие от мучений Уильяма, заставляя того заново проживать болезненные воспоминания, сожаления. Он указывает пальцем в мою сторону. — Отцовство. Я не боюсь, потому что не важно, насколько я порочен, не важно, насколько боюсь, что некоторые из моих испорченных генов перейдут ребенку, я знаю, что прекрасная душа Оливии все исцелит. — Миллер смотрит на меня, и от его искренности перехватывает дыхание. — Наш ребенок будет таким же совершенным, как она, — шепчет он. — Скоро в моем мире появится еще один яркий, красивый огонек, и моя работа — защищать. Так что, Андерсон… — Выражение лица Миллера становится жестким, все внимание теперь обращено к молчаливому Уильяму. — Ты собираешься помочь, или мне бороться с Аморальным ублюдком в одиночку?