Страница 6 из 16
– Ты… – поправляет мужчина сипло, откашливается и, разрушая наш зрительный контакт, отвечает: – Я брат твоего мужа. Меня… зовут Руслан, брата – Роман.
Хмурюсь. Мужские имена мне ничего не говорят. Совсем. Не было таких ощущений, какие появились от моего имени.
И он сказал «брат мужа»?
Значит, у меня есть муж?
Безумие какое-то! Быть замужней и не помнить этого. Не помнить мужа и не помнить своих чувств к нему.
Невольно смотрю на свою правую руку… Там могло быть когда-то кольцо? Не понимаю свою эмоциональную реакцию. Не чувствую ответа.
– А почему мой муж сам не пришел? – интересуюсь я с недоумением.
Семеныч переглядывается с мужчиной, в его лице подобный вопрос.
Руслан теребит браслет золотых часов на запястье, а я смотрю на его руки – все мышцы напряжены. И только сейчас, поднимая взгляд выше, обращаю внимание, что на мужчине кипельно-белая футболка, обтягивающая его торс. Широкие плечи, широкая грудь…
– Поверь, – произносит он, – брат бы очень хотел быть сейчас здесь. Но не смог.
– Почему?
– Он… В больнице, – отвечает Руслан. Ему неприятно и даже больно. Чувствую его эмоции, так явно, так сильно. Переживает.
– Что-то случилось? – спрашиваю я почти шепотом.
– Все в порядке, – качает головой Руслан. Я хочу спросить ещё что-то, но Семеныч вдруг резко поднимается со словами:
– Что ж, Дана, пора собираться. Не вижу причин держать тебя тут.
Я киваю, хоть и с небольшим сомнением. Но если Семеныч так просто меня отпускает – значит, точно уверен, что отдает меня в те руки. Проверил. Да и вторая причина есть – я занимаю платную койку, и её, видимо, давно пора освободить.
Мы покидаем кабинет. Сначала Руслан, за ним я, и последним выходит Семеныч. Запирает кабинет на ключ, а потом проходит вперёд и ведёт нас в мою палату. А я иду и кошусь на Руслана. Высокий, крепкий, симпатичный. Интересно, брат у него такой же? Насколько они похожи?
О чем я думаю?!
На сборы трачу очень мало времени. Моих вещей тут нет. Лишь платье, в котором я была в тот день. Белое, тонкое, длинное… Как только я не замерзла?
Все остальное чужое, подаренное неравнодушными людьми – что-то ещё в больнице, что-то уже здесь. Их я оставлю, вдруг ещё кому-то пригодятся? Катя, надеюсь, позаботится. Она самая добрая и отзывчивая из всех медсестер.
Собираю два пакета. Один отдаю Кате, которая заходит ко мне, как раз когда я собираюсь выйти из палаты.
– Повезло, – шепчет она, кивая на Руслана, пока тот забирает какие-то документы у стойки медсестер. – Красавчик. Дорогой одеколон, часы недешёвые, шмотки явно дизайнерские… Муж?
– Говорит, что он брат мужа, – пожимаю я плечами.
– Не вспомнила?
– Не могу понять. Пока не знаю.
Руслан оборачивается, видит нас. Складывает бумажки пополам и сует их в папку, которая недавно лежала на столе Семеныча.
– Готова? – спрашивает он и с удивлением смотрит на мой почти пустой пакет. – Не густо. Но не переживай – дома еще много твоих вещей.
– А мы живём вместе? – спрашиваю я.
– Да, у нас большой дом, – кивает Руслан.
Перед глазами неожиданно появляется картина – двухэтажный дом, окрашенный в голубой цвет, белые наличники, широкое крыльцо с четырьмя колоннами… Картинка молниеносная – вспышкой, яркой, сочной, как ковер цветов на клумбе вдоль дороги к этому дому… И все. Исчезает. Так же неожиданно, как и появилась.
Мы с деверем, так же вроде называют брата мужа, идём к выходу. Идём рядом, но соблюдая определенную дистанцию. И молча. Я не решаюсь начать задавать вопросы, хотя очень хочется. А он… Не знаю. Такое ощущение, что я… чужая для него? Может, мы просто мало общались в прошлом?
Провожает нас только Катя. У ворот она обнимает меня, желает всего самого хорошего. А я киваю и вдруг оглядываюсь, смотрю на серое здание корпуса, в котором прожила полтора месяца.
И понимаю: сюда я больше не вернусь.
Глава 6. Руслан
Мне некомфортно. И жутко неудобно, даже стыдно.
Я же вру! Вру этой девушке, которая ничего о себе не помнит…
Наверное, это очень странно. То, что она чувствует. Не помнить себя, свою жизнь… Мне, конечно, верить ей трудно. Но и не верить нет причин.
А точно не помнит? Осталось у меня ещё сомнение, которое, черт тебя дери, рассеивается, стоит мне посмотреть на ожившую фантазию брата.
Вот она – сидит сзади. Смотрит в окно. Я рассматриваю ее исподтишка, через зеркало заднего вида. Вид у нее сейчас непонимающий и заинтересованный. Она кусает губу, мило хмурит бровь и смотрит в окно.
Темные локоны обрамляют лицо. Кожа светлая, почти прозрачная. Лишь на щеках румянец, как мазок пастельного мелка, растушеванного пальцем.
В жизни она точно такая же, как на картинах. Да, признаю очевидное – красивая…
Черт! Как я ненавидел эту красоту, положенную братом на холсты. Каждую новую картину ещё больше и больше. Однажды я даже порвал один портрет, на котором Дана парила над землёй. В белом платье… Эта картина буквально пугала меня, будила странные чувства. Я сжёг в камине порванные в порыве злости и ненависти куски бумаги. С удовольствием смотрел, как они превращаются в пепел. Мечтал, чтобы вот так же сгорел образ. Раз и навсегда!
А теперь боюсь смотреть на нее, потому что, когда смотрю, не могу отвести взгляда. Она светлая какая-то. Немного отрешенная. Воздушная… Это настолько мило, настолько зачаровывает. Что становится не по себе.
– Я могу посмотреть свои документы? – аккуратно спрашивает девушка, коснувшись моего плеча. Я невольно оборачиваюсь. На секунду…
Вот это волна! Вот это взгляд! Ее глаз… У нее, живой и настоящей. Глаз, горящих застывшим холодным огнем. Говорят же, что они – зеркало души. И я действительно будто бы вижу в них что-то необъяснимое, загадочное…
Мимикой, если человек обманывает, можно сыграть, а вот глазами?
Все, не смотреть на нее. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к ее реальности.
– Конечно, – отвечаю я и, не глядя, протягиваю девушке папку, которая лежит со мной рядом, на пассажирском сидении. В папке документы: паспорт, медицинская страховка и свидетельство о браке. Все оформлено задним числом. И заплатил я за это приличную сумму. Спасибо Саше и его связям.
Она берет документы, перебирает и достает свидетельство о браке. Рассматривает внимательно. Я вижу это, периодически бросая на девушку взгляд через зеркало. И я понимаю, почему ее заинтересовал именно этот документ – в свидетельстве много информации. Девичья фамилия, дата рождения, бывшая прописка… Над этими пунктами я ломал голову дольше всего. Место рождения выбрал северней и как можно дальше от наших мест, чтобы не было желания туда съездить. Фамилию и отчество самые простые – Иванова и Александровна.
Но теперь, по документам, она носит фамилию мужа. Нашу фамилию. Троцкая. Троцкая Дана Александровна.
Кстати, удивительно, что, когда я произнес имя «Дана» в кабинете главврача, оно произвело на нее такое впечатление.
Неужели это правда ее имя?
Так, черт побери, бывает?
– У меня скоро день рождения, – подмечает девушка, продолжая изучать документ. Я киваю. И дату эту выбрал не случайно – каждый год Рома отмечает день рождения Даны именно в этот день: покупает торт и шампанское, ставит в гостиной цветы, просит накрыть стол… Помешательство на грани сумасшествия. Но я к нему, по большому счету, привык.
– Где мои родители? – звучит жалобно вопрос.
– Не знаю, ты из детдома, – сухо отвечаю я. Да, такая легенда. Грустная, но вполне себе распространенная.
Она молчит. Думает. А потом смотрит на меня через зеркало, когда наши взгляды встречаются, она интересуется:
– Как я оказалась в этом городе?
– Вроде приехала учиться.
– И где я училась? На кого?
– Не знаю, – произношу я и демонстративно отвожу взгляд. Процент некомфорта зашкаливает. Моего некомфорта. Мне противно все это говорить. Мы с Сашей думали про диплом о высшем образовании. Но какую указать специальность – неизвестно. И Ромка никогда про это не говорил. «Дана может и умеет все», – вот это все, что я знаю и помню.