Грёза

— Quare hoc dicis (Почему ты так решил)? — в прежней грубой манере спросил зверь.

— Ed, nec incipere (Эд, не начинай), — вождь отказал с явной усталостью с голосе.

Мальчишка видел, что отцу совершенно не хотелось поднимать этот вопрос. Существо промолчало, едва сдерживая поток грубых слов.

Тиис снова посмотрел на море. На многие мили землю окружал океан, совершенно не связанный с сушей.

— Tempus incedendo inflexibiliter (Время неумолимо идёт вперёд), — досадно признал вождь, — debeo movere (мне надо двигаться дальше).

Существо обратил внимание на отца.

Зверь заметил, как на ветру колышутся одинокие, порой седые, пряди. Мужчина, что дал ему жизнь, но не принял участия в воспитании, всегда был несколько отрешён, замкнут, когда дело касалось его.

— De tribus ergo necesse est, quod sit recipiens accipere virtutem meam (У племени должен быть приёмник, что после переймёт мою силу).

— Et quis ego sum (А я кто)? — язвительно уточнил Эдитон.

Зверь невольно догадывался, к чему клонил мужчина, и это его больше всего пугало.

— Tu es repraesentativum… O Somnium (Ты… Представитель Грёзы)…

— Volui dicere sua pet (Хотел сказать, его питомец)? — поправил дикаря зверь.

— Еd (Эд)…

— Pater (Папа), — мальчишка в который раз перебил вождя, — dic mihi venisti (говори, зачем пришёл).

Эдитон не горел желанием говорить с человеком, который боялся силы острова, которой сам же подчинялся.

— Puella non est in villa qui est satis satis, et mihi… vult illa (В моём селении есть девушка, довольно симпатичная, и я… ей нравлюсь). — Тиис чувствовал себя неуверенно, как неопытный мальчишка, который признавался в симпатии родителю.

— Fallere te volo in vestri mom (Ты хочешь изменить маме)? — безразлично спросил зверь.

Эдитон старался не показывать эмоции перед человеком. Он чувствовал отрешение отца и не пытался ничего сделать, чтобы изменить это положение.

— Elizabetha olim neque nec viventibus (Элизабет давно нет, ни со мной ни среди живых), — признался Тиис с грустью в голосе.

— Haec causa est, ut proderet (Это повод её предать)?

— Ed (Эд), — коротко отрезал вождь, — tribus enim opus est heredis (племени требуется наследник).

Эдитон потерял терпение. Он подскочил и подошёл к отцу.

— Hoc est inexcusabiles (Это отговорка), — грубо заявил зверь, рыча на собеседника. — Vos iustus volo, ne tale monstrum, ut praeter eum (Ты просто не хочешь, чтобы чудовище переняло бразды правления).

Дикарь склонил вниз голову. Сын был в разы меньше него сразу после прибытия, но с момента становления зверем они сравнялись в росте.

— Non novi te (Ты знаешь, что это не так)…

— Sed quod (А как)? — громко зарычал мальчишка. — Ego sum monstrum (Я чудовище).

Эдитон услышал голос в голове. В попытке его унять парень крепко схватился когтистыми лапами за неё.

— Tu es representative Somnia (Ты представитель Грёзы), — напомнил вождь.

— Amo ut polypus (Как и тот спрут)? — на повышенных тонах говорил парень. — Quis est? Alius silva habitat, qui forte got (Кто он? Ещё один лесной житель, что по воле случая попал)…

Тиис крепко сжал зубы. Он что есть силы залепил сыну звонкую пощёчину.

— Conversatio est super (Разговор окончен), — твёрдо произнёс вождь. — Ego questo nupta, nulla materia quid dicis (Я вступлю в брак, что бы ты ни говорил).

Отец развернулся. Он направился обратно в полесение и незамедлительно скрылся среди густых зарослей.

Эдитон не смотрел на него. Зверь крепко сжал кулаки, протыкая острыми когтями кожицу на мозолистых ладонях. Монстр громко зарычал, признавал свою беспомощность.

— Вождь в чём-то прав, — произнес Грёза.

Эдитон устало вздохнул.

Он высказался, пусть и не словами. Мальчишка выпустил пар, но не мог уверенно сказать, полегчало ему или нет.

— Я его обидел, — признался парень.

— Верно, — согласился властитель острова.

Эдитон развернулся, снова обратив взгляд тёмных глаз на бескрайние морские просторы.

— «Язык мой, враг мой», — тихо прошипел сквозь зубы зверь. — Лучше бы я не говорил.

Комментарий к 3,1. Время

Две главы за день, значит, выходной прошёл не зря

========== 3,2. Экспедиция ==========

Судно вошло в ужасный шторм, так же, как и несколько лет назад. На нём собрались моряки, которые ранее достигли незнакомой сказочной земли, скрытой в центре шторма.

Много крепких ребят и храбрых мужчин многое повидали на своём веку, но отчетливый отпечаток на них отложил остров, которого нет ни на одной карте. А все, кто когда-то побывали там, стремились вернуться в его владения. Грёза манила к себе людей как магнит.

— Куда направляется это судно? — спросил мужчина средних лет обычной непримечательной внешности.

Этот человек был новенький на судне и не знал морской жизни. Она была для него чуждой и непривычной.

— Думал, вам сказали, — озадаченно произнёс капитан.

Мужчина, которого назначили главным на корабле, вскоре после скорой кончины прошлого, ранее служил помощником на этом судне. Ему не посчастливилось сойти на прекрасную землю, так как он остался следить за порядком на корабле. Но отчасти именно это сохранил ему жизнь, ведь многие из тех, что ступили на землю, не вернулись с неё.

Обветренное лицо, темно-шоколадного оттенка кожа и неимоверно светлые, казалось, прозрачные глаза выдавали в мужчине метиса. Однако подобное кровосмешение никогда не становилось причиной разногласий с мистером Гофманом, как и его дочерью, нынешней графиней близ горного удела и прилагающих к ней земель.

— Да, пока тащили под руки, как раз всё рассказали, — с сарказмом отозвался Леон.

Мужчина сильно отличался от матросов не только более хилым телосложением, расовой принадлежностью к представителю более высокого сословия Англии, но и взглядами на жизнь. Его воспитывали при дворе, но при всём этом человек не относился к элите общества. Это была прихоть одного графа, который и взял в жёны леди Хани.

После скорой кончины супруга молодая девушка кардинально изменила устои в землях и, можно сказать, захватила власть.

Леон был одним из многих мальчиков при дворе, которые проводили ночи с графом. От него, как и от большинства других мужеложцев, хотели избавиться.

Здесь на первый план вышли знания мужчины и его осведомлённость в сферах, где другие ничего не смыслили.

Графиня отослала Леона прочь, но продолжала за ним пристально следить, вплоть до момента пока не пришёл судный час.

— Место, сокрытое от чужих глаз, где скрываются несметные богатства, — воодушевлённо, гордо заявил капитан судна.

— Какие? — недоверчиво спрашивал Леон.

Капитал сощурился. Смысл слов малознакомого мужчины был ему непонятен.

Попутчик имел довольно яркий цвет волос, гладкую обветренную кожу, испещрённую множеством мелких морщин, которые трудно заметить, не вглядываясь в черты лица. И светлые, глубокие серые глаза. Оценивая внешний вид Леона, начинаешь понимать, что в нём находил нынче покойный граф горного удела.

— Простите? — переспросил капитан.

— Ну, богатство может быть разным, — размыто произнёс Леон, расставив руки в стороны. — Для кого-то это золото, для другого — власть, а для третьих — просто мир.

Капитан сощурился. Эти слова, как и предыдущие, он мало понимал. Нет, смысл ясен, но именно он противоречил человеческому естеству и законам морского братства.

— Напомните, для чего вас наняли? — попросил капитан.

— Если верить словам графини, то позаботиться о сохранности ценного груза, — пофигистически произнёс Леон.

Возложенная миссия совершенно не радовала мужчину, и он это открыто демонстрировал.

— А… — протяжно, будто уловив суть, произнёс капитан, — так это вас приставили охранником.

Теперь Леон не понял собеседника. Он сильно тряхнул головой, пытаясь понять, кого он должен защищать со своими-то физическими и боевыми данными.

— Чего? Поясните, — потребовал мужчина.