Отчим

– Лёша, ты ошибаешься. Я об этом не знаю ничего. Это неправда.

– Слушай, вали, а? Я не хочу, чтобы меня из-за тебя били. Всё – прошла любовь. Давай отсюда, вали я сказал.

Я встала и пошла к выходу. Его слова заставляли страдать, но теперь я уже точно поняла – всё закончилось. К былому возврата нет. В коридоре остановилась у окна, вспомнила, как хорошо было нам вместе. Как мы смеялись, и он катал меня на спине.

Но всё разбилось в тот момент, когда он потребовал от меня большего. Я страдаю, и теперь он тоже страдает. Кто-то наказал его… за меня.

Разве за меня? Нет, он что-то путает. Кому понадобилось за меня заступаться?

Наверное, это просто драка пацанов, а он решил, что я в этом замешана.

Разбираться не буду. Зачем? Не хочет меня видеть, значит, постараюсь выполнить его просьбу. Не буду навязываться.

Хоть это и больно. Очень больно.

Я ушла из больницы. Иду по улице, и так горько на душе.

Почему всё так неправильно, несправедливо?

Ведь было же хорошо, а теперь только плохо.

Может быть, я просто ещё не доросла? Не всё понимаю. Нужно лишь немного подождать. И тогда всё будет и хорошо, и правильно.

Глава 3

Слёз не было. Я тихо лежу на кровати в своей комнате.

Всё – решила. Покончить с этим раз и навсегда. Если он так поступает со мной, значит, я не нужна ему. Тогда и он мне не нужен.

Неохота признавать, что все эти месяцы были ошибкой. Но придётся. Лёшка оказался таким, как все. Ему нужно было от меня только одно, чего я не могу дать.

Значит, всё.

Странно, конечно, столько ждать, а потом взять и вот так разозлиться. Странно.

Ну и ладно.

В темноте комнаты не хочется открывать глаза, не хочется двигаться, смотреть, сколько прошло времени.

Ничего не хочется, только чтобы все оставили меня в покое.

В прихожей щёлкнул замок. Смешок, громкий шёпот, снова смешок. Мама.

С кем это она разговаривает?

Ах, она же собиралась привести на ужин своего парня. Точно.

Лёгкие шаги. Дверь в мою комнату приоткрылась.

– Алюша, ты тут?

Я сощурилась от полоски света и прикрыла глаза рукой.

– Ну мам, я сплю.

– А, ну хорошо, спи-спи. Я тут с Егором, если что, мы на кухне.

С Егором? Что за имя? Он что, из деревни? Ладно, неважно.

Мама прикрыла дверь. И дальше я слышала, как они тихо переговариваются на кухне. Мама щебечет как птичка, мужской басок отвечает.

Смеются. Им весело. Возможно, они даже счастливы. Радуются.

Какое им дело до того, что чувствую сейчас я? Никакого.

А может, выйти и испортить весь их ужин? Чтобы не радовались так сильно.

И вообще, кто он такой? Какого чёрта он вообще сюда пришёл? Тут только я и мама, и всё. А теперь меня даже некому пожалеть. Она всё время занята им. Зря я согласилась, чтобы она его привела.

Да ну их, пусть сидят.

Я полежала ещё немного, и почему-то вдруг захотелось есть. Из кухни потянуло чем-то аппетитным, и я не могла больше держаться.

Что же теперь, на весь белый свет дуться? Мама ни при чём. Она не виновата, что Лёшка оказался таким придурком. Так ему и надо.

Я встала с кровати, щёлкнула выключателем, подошла к зеркалу, глянула на своё отражение. Припухшее лицо, воспалённые веки, красный нос. А что, пусть видят, какая я несчастная.

И вообще, кто он мне такой, этот мамин хахаль? Я не должна тут перед ним намазанной ходить, пусть видит в самом некрасивом виде.

Пошёл он…

Тихо выскользнула из комнаты, прошла в ванную, брызнула на лицо воды, вроде полегчало.

Выключила кран. Слышу, они затихли. Вытерла лицо и пошла на кухню.

– Здрасти! – сказала я и демонстративно натянуто улыбнулась.

За столом сидит человек с тёмными волосами. Лицо как будто восточное, с суровыми чертами, тёмной щетиной и пронзительными голубыми глазами из-под чернющих бровей. Крепкая шея теряется в идеальном вороте. Широкие плечи облегла голубая ткань рубашки, застёгнутой на маленькие чёрные пуговицы. Крупная ладонь на столе как будто охватила территорию и уже ощущала её своей собственной. Одна рука кулаком упёрлась в ногу. Из-за угла стола выглядывает колено, в чёрной брючине и ступня в чёрном носке.

Вся поза этого человека говорит о власти, которую он принёс сюда, но ещё только показывает, что власть будет и никуда от неё не деться. Он как будто занял собой всю нашу довольно просторную кухню, но на самом деле занимал только малую её часть.

Во взгляде его тихая, но настойчивая уверенность в правоте и в том, что, если он захочет, всё будет неотвратимо и по-его.

От неожиданности картины я остановилась. Что-то заставило остановиться, но сейчас даже не могу сказать что. То ли его взгляд, то ли суровый вид, то ли идеальная стрижка или упрямый рот. Может, пуговица, расстёгнутая у горла, или часы на мощной кисти, но что-то точно заставило меня на мгновение замереть. И даже смутиться.

– О, Аля, ты проснулась? – улыбнулась мама. – Познакомься, это Егор. А это моя дочь Аля.

– Очень приятно, – сказала я и покраснела.

А он сдержано улыбнулся и кивнул.

– Мне также.

Голос его, мягкий бас, приветливый и честный – вот сейчас. Но даже страшно представить, какой он, например, в порыве гнева. Лучше не представлять.

– Проходи, садись, – суетится мама. – Мы вот пиццу купили, такую и такую, думали, ты захочешь пиццу.

– Конечно, захочу, правильно сделали, – откуда-то налетела смелость.

Я присела к столу и почувствовала, как моя коленка ударила колено мужчины.

– Ой, извините, но у вас слишком длинные ноги, – усмехнулась я.

– Не страшно, – он подвинул ногу и посмотрел на меня с каким-то странным насмешливым выражением, как будто насмехался над моей неловкой смелостью.

И от этого мне почему-то захотелось сказать ему что-то неприятное и даже гадкое.

Пока я копалась в памяти, как бы так пошутить, чтобы показать, как он мне не понравился, мама опять защебетала.

– Как дела у тебя в колледже? Есть успехи?

Я оторвала взгляд от чёрного камня на запонке мужчины и повернулась к маме:

– Что?

– Как дела в колледже? – мама пыталась угодить и вашим и нашим.

А этот странный Егор почти не проронил ни одного слова, только смотрел, как мама старается, и отпивал маленькими глотками свой чай. Ещё удостоил пары взглядов, из которых я поняла, что так же неприятна ему, как и он мне.

Надеюсь, они скоро уйдут.

– Аля, мы с Егором решили жить вместе.

Слова эти вылетели откуда-то издалека, из момента между отхлёбыванием чая и попытки взять кусок пиццы.

Я остановила оба движения и посмотрела на маму. Взгляд мой задаёт вопрос. И ответ на него не замедлил прозвучать.

– Мы будем жить у нас, если ты не против. Ты же не против? Помнишь, ты сама говорила. Но если ты против, мы можем жить и у Егора, но тогда ты тоже с нами будешь жить.

– У меня большая квартира, там и для тебя комната есть. Если хочешь.

Его голос заставил меня согласиться остаться у нас. Не пойму почему – он прозвучал, и я была на всё согласна.

– Я никуда не поеду. Тогда лучше здесь.

– Ну вот и договорились. Я знала, что ты войдёшь в наше положение.

– В какое положение? – не поняла я.

– Просто я не хочу, чтобы тебе было неудобно. Боюсь потревожить тебя.

– Это меня не потревожит. Живите, мне-то что.

Я встала, положила на тарелку кусок пиццы, взяла чашку.

– Я пойду? – вопросительно посмотрела на маму, давая понять, что разговор окончен.

– Конечно. Значит, ты согласна?

– Ну конечно, ма, ну чего переспрашивать, – раздражённо глянула на маму.

– Хорошо-хорошо, иди.

И когда я заворачивала за угол, повернула голову и увидела, как радостно мама глянула на Егора, а тот просто ковырял вилкой в кусочке пиццы.

-–

На следующий день он появился у нас в квартире уже как постоянный житель.