Вечер и утро

Бриндл внезапно и встревоженно гавкнул. Эдгар нахмурился: собака часто лаяла задолго до того, как люди узнавали о грядущих неприятностях. Мгновение спустя он различил крики – не просто вздорный ор, а вопли, исполненные боли и ярости. Кричали его братья, он слышал голоса обоих; должно быть, подрались друг с другом.

Эдгар побежал на шум, доносившийся как будто от амбара с другой стороны дома. Бриндл помчался следом, не переставая лаять. Краем глаза Эдгар заметил, как матушка рачительно подобрала обмолоченный овес, спасая зерна от птиц.

Эрман и Эдбальд катались по земле возле сарая, били и кусали друг друга, рыча от ярости. Веснушчатый нос Эдбальда кровоточил, а у Эрмана была кровавая ссадина на лбу.

– Хватит, вы двое! – воскликнул Эдгар, но на него не обратили внимания. Вот дурачье, подумалось ему, нам ведь нужны все наши силы для этой проклятой земли.

Причина драки стояла в двух шагах. Квенбург глядела на братьев и радостно смеялась. Она была совершенно голой. Увидев ее, Эдгар исполнился отвращения.

Эрман перекатился, очутился сверху и занес здоровенный кулак, норовя ударить Эдбальда в лицо. Воспользовавшись возможностью, Эдгар схватил Эрмана сзади обеими руками и потянул на себя. Потеряв равновесие, Эрман не смог сопротивляться и рухнул на землю, выпустив Эдбальда.

Эдбальд вскочил и ударил Эрмана ногой. Эдгар схватил Эдбальда за ногу и повалил обратно. Эрман кое-как поднялся, отпихнул Эдгара и упрямо полез на Эдбальда. Квенбург восторженно захлопала в ладоши.

Раздался властный голос.

– Немедленно прекратите, глупые мальчишки! – сурово проговорила матушка, выходя из-за угла дома. Эрман и Эдбальд тут же замерли.

– Ну вот, испортила все веселье! – огорчилась Квенбург.

– А ты надень платье, бесстыдница! – прикрикнула матушка.

На мгновение почудилось, будто Квенбург раздумывает, хватит ли ей смелости бросить вызов матушке и послать ту к дьяволу, но все же благоразумие взяло верх. Она развернулась, шагнула в сарай и наклонилась, подбирая брошенное платье. Нарочито медленно, убедившись, что все хорошо видят ее ягодицы. Затем снова повернулась и подняла платье над головой, задрав руки так, что ее груди зазывно выпятились. Эдгар не мог не смотреть – и заметил, что она пополнела с тех пор, как он увидел ее обнаженной в реке.

Наконец она прикрыла тело. Причем дрыгалась туда и сюда и вертела задом, пока платье не легло как надо.

– Да смилуются над нами небеса! – пробормотала матушка.

Эдгар заговорил со своими братьями:

– Ну? Один из вас с нею развлекался, а другой стал возражать, так?

– Эрман ее заставил! – возмущенно воскликнул Эдбальд.

– Никого я не заставлял, – пробурчал Эрман.

– Да как же так? Она ведь меня любит!

– Я ее не заставлял, – повторил Эрман. – Она сама захотела.

– Чего? Совсем изоврался!

– Квенбург, Эрман тебя заставлял? – спросил Эдгар.

Девушка будто застеснялась.

– Ой, он такой ловкий. – Чувствовалось, что происходящее ей нравится.

– Эдбальд говорит, что ты его любишь. Это правда?

– О да. – Она помолчала. – Я люблю Эдбальда. И Эрмана.

Матушка с отвращением фыркнула.

– Хочешь сказать, что отдавалась им обоим?

– Да. – Квенбург, похоже, была страшно довольна собой.

– И сколько раз?

– Ой, много.

– Давно это у вас?

– С тех пор, как вы прибыли сюда.

Матушка раздосадованно покачала головой.

– Хвала Всевышнему, что у меня нет дочери.

– Я вообще-то не одна тут развлекалась! – напомнила Квенбург.

Матушка вздохнула.

– Да уж, тут нужны двое.

– Я старший, – заявил Эрман, – мне первым жениться.

Эдбальд обидно расхохотался.

– С чего ты взял, что так должно быть всегда? Я женюсь, когда захочу, а не когда ты мне разрешишь.

– Я-то могу позволить себе жену, а ты – нет. Ты нищий, понял, а я однажды унаследую дом!

Эдбальд возмутился.

– Нас трое, сыновей! Дом поделят между всеми, когда мама умрет, а этого, я надеюсь, не случится еще много лет.

– Не дури, Эдбальд, – вмешался Эдгар. – Это хозяйство сейчас еле кормит нашу семью. Если нам троим придется каждому содержать семью на трети здешней земли, мы все быстро перемрем от голода.

– Эдгар, как обычно, единственный из вас мыслит здраво, – добавила матушка.

Эдбальд, судя по гримасе, неподдельно обиделся.

– Мама, это значит, что ты меня выгоняешь?

– Я никогда так не поступлю, и ты это знаешь.

– Значит, мы трое должны блюсти целомудрие, как монахи в монастыре?

– Надеюсь, что нет.

– Тогда что нам делать?

Ответ матушки застал Эдгара врасплох.

– Надо потолковать с родителями Квенбург. Пошли к ним.

Эдгар сомневался, что это принесет какую-то пользу. Дренг мужчина вспыльчивый, он попросту полезет в драку, только и всего. Лив, конечно, умнее и добрее мужа. Но у матушки, видимо, кое-что припрятано в рукаве, оставалось лишь гадать, что именно.

Они шли по берегу реки. Там, где недавно собирали сено, трава уже успела снова пойти в рост. Деревня нежилась в лучах августовского солнца, и в ней было тихо, если не считать постоянного плеска реки.

В таверне были Этель, младшая жена Дренга, и рабыня Блод. Этель улыбнулась Эдгару, которого почему-то выделяла. Она сказала, что Дренг в церкви у своего брата, и Квенбург пошла за отцом. Лив Эдгар отыскал на пивоварне, она мешала сусло граблями и охотно оторвалась от этого занятия. Перед тем как уйти, она наполнила кувшин элем и отнесла на скамью перед таверной. Тем временем Квенбург привела отца.

Все уселись на солнышке, наслаждаясь легким ветерком с воды. Блод разлила эль по кружкам, и матушка, не затягивая, коротко описала положение дел.

Эдгар исподтишка изучал лица собравшихся. Эрман и Эдбальд как будто начали понимать, какого дурака сваляли, раз уж их обоих обманули, хотя они-то думали, что обманывают друг друга. Квенбург очевидно гордилась своей властью над двумя юношами. Ее родители, похоже, нисколько не удивились случившемуся – наверное, что-то подобное бывало и раньше. Недаром Дренг ощетинивался всякий раз, стоило хотя бы намекнуть на распущенность его дочери. Лив выглядела усталой. Матушка вела разговор твердо и уверенно; в конце концов, подумал Эдгар, она примет окончательное решение.

Когда матушка закончила, Лив сказала:

– Квенбург пора замуж. В противном случае она понесет от какого-нибудь случайного прохожего, а тот сбежит, оставив нас растить ублюдка.

Эдгару очень хотелось сказать, что этот ублюдок будет ее внуком, однако он сумел сдержаться.

– Не говори так о моей дочери, – прорычал Дренг.

– Она и моя дочь, между прочим.

– Ты слишком сурова с нею. У каждого свои недостатки…

Матушка перебила:

– Мы все хотим, чтобы она вышла замуж, но где она будет жить? Мне не прокормить лишнего рта, не говоря уже о двух.

– Я не собираюсь выдавать дочь замуж за человека, который не сможет ее содержать, – заявил Дренг. – Я вообще-то двоюродный брат элдормена Ширинга! Моя дочь выйдет замуж за знатного мужчину!

Лив с издевкой рассмеялась.

– Кроме того, – продолжал Дренг, – я не могу ее отпустить. Здесь слишком много работы. Мне нужен кто-то молодой и сильный, чтобы перевозить путников. Блод в тягости, а сам я не справлюсь из-за спины. Викинг сбил меня с лошади…

– Да, да, в битве при Уотчете, – вмешалась Лив. – Люди болтают, будто ты был здорово пьян и упал со шлюхи, а не с лошади.

Матушка гнула свое:

– Дренг, когда Квенбург уйдет, ты сможешь нанять Эдгара.

«Ого, – мысленно воскликнул Эдгар, – а вот такого я не ждал».

– Он молод и силен, а еще сможет изготовить тебе новую лодку взамен той деревяшки, которая вот-вот потонет.

Эдгар не знал, нравится ему эта затея или нет. Он обожал возиться с лодками, но успел возненавидеть Дренга.

– Нанять этого дерзкого щенка? – презрительно бросил Дренг. – Кому надобен пес, брешущий на своего хозяина? Эдгар мне не нужен.