Вечер и утро

– Что же ты читаешь, моя госпожа? – По его тону мгновенно становилось понятно, что он сомневается, будто миловидная молодая женщина разбирается в литературе.

Будь этот священник менее привередливым, очаровать его было бы куда проще.

– Мне нравятся стихи, в которых рассказывают истории, – ответила Рагна.

– Это какие же?

Судя по всему, священник полагал, что она не сможет вспомнить ни единого названия, – но он глубоко заблуждался.

– Меня очень тронула история святой Евлалии, – сказала Рагна. – Бедняжка вознеслась на небеса в обличье голубки[14].

– В самом деле, – подтвердил отец Луи, как бы давая понять, что уж о святых-то ему известно поболее, чем графским дочерям.

– Еще я читала английский стих под названием «Плач жены»[15]. – Рагна повернулась к Олдреду: – Ты его слышал?

– Да, слышал, но не уверен, что он английский. Поэты ведь скитаются туда и сюда. Развлекают какой-нибудь двор год или два, потом уходят, когда их стихи надоедают. Или находят себе богатого покровителя и поддаются на его соблазны. В общем, они скитаются по свету, а почитатели переводят их сочинения на другие языки.

Рагна сказала себе, что Олдред определенно ей нравится. Он так много знает и готов делиться своими знаниями без спеси, не выказывая превосходства!

Она снова повернулась к священнику – дело прежде всего.

– Что-то не так, отец Луи? Ты прибыл из Реймса, а оттуда недалеко до германских земель.

– Верно, – откликнулся он. – Ты хорошо образована, госпожа.

Рагна поняла, что прошла испытание. Быть может, то снисходительное отношение, которым поначалу буквально сочился Луи, было преднамеренной попыткой вывести ее из себя. Она порадовалась тому, что не попалась на эту удочку.

– Спасибо, ты очень добр, – неискренне поблагодарила она. – Мой брат занимается с наставником, и мне разрешают молча присутствовать на занятиях.

– Понятно. Немногие девушки столько знают. Лично я читаю в основном Священное Писание.

– Это естественно.

Что ж, она сумела снискать толику одобрения. Будущая жена Гийома должна быть образованной и способной отстоять в разговоре свою точку зрения, а Рагна только что именно это и проделала. Девушка надеялась, что скрасила этими достижениями свое прежнее высокомерие.

Воин по имени Берн Великан приблизился к графу Хьюберту и тихо что-то сказал. Рыжая борода отчасти скрывала его увесистое брюхо.

После короткого обсуждения граф встал из-за стола. Отец Рагны не отличался высоким ростом, а рядом с Берном казался карликом. Вопреки своим сорока пяти годам, он выглядел озорным мальчишкой. Граф брил затылок, следуя принятому среди норманнов обычаю.

– Мне придется уйти, – сообщил он, подойдя к Рагне. – Надо срочно ехать в Валонь. Вообще-то я собирался изучить обстоятельства спора в деревне Сен-Мартен, но ничего не выйдет. Ты меня заменишь?

– С удовольствием! – воскликнула Рагна.

– Там живет серв по имени Гастон, он не желает платить подать, явно чем-то недоволен.

– Я все выясню и улажу, отец, не беспокойся.

– Отлично. – Граф покинул залу в сопровождении Берна.

– Твой отец любит тебя, госпожа, – заметил Луи.

Рагна мило улыбнулась.

– Я тоже его люблю.

– Ты часто его замещаешь?

– Деревня Сен-Мартен для меня особенная. Вся эта область входит в мое приданое. Но ты прав, я нередко подменяю отца и в других местах.

– Обычно вместо себя куда чаще посылают жен.

– Ты снова прав.

– Но твой отец поступает иначе, по-своему. – Священник повел рукой, подразумевая замок. – Как и с этим зданием, например.

Нельзя было сказать наверняка, высказывает ли отец Луи таким образом неодобрение или просто проявляет любопытство.

– Матушка старается избегать хлопот по управлению, а мне вот нравится.

– Порой женщины хорошо справляются, – вставил Олдред. – У нашего короля Альфреда была дочь по имени Этельфледа, она правила обширной Мерсией после смерти мужа. Она укрепляла города и побеждала в битвах.

Рагне пришло в голову, что есть способ произвести впечатление на Луи. Можно позвать его с собой, чтобы священник посмотрел, как она общается с простолюдинами. Такое общение полагалось знатным женщинам, и она знала, что у нее неплохо получается.

– Хочешь отправиться со мной в Сен-Мартен, священник?

– Почту за честь. – Отец Луи не медлил с ответом.

– А по дороге ты расскажешь мне о графе Реймсском. Кажется, у него есть сын моего возраста.

– Совершенно верно.

Когда ее приглашение было принято, Рагна внезапно осознала, что не слишком-то ждет разговора с Луи, поэтому она повернулась к Олдреду.

– А ты хочешь поехать? Обещаю, мы вернемся к вечернему приливу, так что, если даже ветер переменится, ты все равно сможешь отплыть в ночь.

– Буду рад.

Все поднялись из-за стола.

Личной горничной Рагны была черноволосая девушка ее возраста по имени Кэт. Эту девицу отличал от прочих нос с заостренным кончиком, ноздри походили на острия двух гусиных перьев, положенных рядом. Впрочем, эта черта нисколько не портила облик привлекательной девушки, деловитой, умелой и проказливой, о чем свидетельствовала искорка во взгляде.

Кэт помогла Рагне снять домашнюю одежду и убрала ту в сундук. Затем достала полотняные штаны в обтяжку, призванные защищать кожу при верховой езде, и подала кожаные сапоги, а в завершение вручила госпоже хлыст.

Заглянула мать.

– Будь поласковее с отцом Луи, – сказала Женевьева. – Не пытайся выставить его невеждой, мужчины это ненавидят.

– Хорошо, мама, – кротко откликнулась Рагна. Она отлично знала, что женщинам не пристало быть чрезмерно умными, однако она так часто нарушала это правило, что мать сочла нужным напомнить ей – на всякий случай.

Рагна покинула башню и направилась к конюшне. Граф Хьюберт выделил дочери в сопровождение четверых воинов во главе с Берном Великаном. Крепкие руки конюхов уже оседлали ее любимую лошадь – серую кобылку Астрид.

Брат Олдред привязал кожаную подушку к седлу и восхищенно воззрился на деревянное седло Рагны с медными заклепками.

– Красиво, конечно, но разве лошади не больно?

– Ничуть, – твердо ответила Рагна. – Дерево прочное, груз ложится ровно, а вот мягкое седло натирает лошади спину.

– Слышал, Дисмас? – осведомился Олдред у своего пони. – Тебе такая штука нравится?

Рагна заметила на лбу пони белую отметину, очертаниями смахивавшую на крест. Эта отметина удачно подходила животному, на котором ездил монах.

– Дисмас? – переспросил отец Луи.

Рагна объяснила:

– Так звали одного из разбойников, распятых вместе с Иисусом[16].

– Я знаю, – проговорил Луи.

Вот опять! Хватит корчить из себя умную.

– Этот Дисмас тоже разбойничает, – признался Олдред, – падок на еду.

– Ясно. – Судя по всему, священник не одобрял употребление такого имени в шутливой манере, но больше он ничего не сказал и стал молча седлать своего мерина.

Они выехали из замка. По дороге вниз по склону Рагна опытным взглядом осмотрела корабли в гавани. Она выросла в порту, а потому сызмальства научилась различать лодки и прочие суда. Сегодня преобладали рыбацкие лодки и прибрежные суда, но в доке она заметила английский купеческий корабль – видимо, тот, на котором собирался уплыть Олдред; а поблизости виднелись мгновенно узнаваемые с любого расстояния хищные очертания боевых ладей викингов.

Повернули на юг и спустя несколько минут оставили за спиной дома небольшого городка. Ровную местность обдувал стойкий морской бриз. Знакомая дорога вела мимо коровьих пастбищ и яблоневых садов.

– Теперь, когда ты узнал нашу страну, брат Олдред, что ты можешь о ней сказать? – спросила Рагна.

– Я заметил, что у знатных людей здесь, кажется, принято иметь одну жену, без признанных наложниц. В Англии же допускается сожительство и даже многоженство, что бы ни говорила церковь.

14

Имеется в виду Евлалия из Мериды, раннехристианская мученица, пострадавшая от гонений при римских императорах Диоклетиане и Максимиане. Житие святой (так называемая «Секвенция святой Евлалии») датируется приблизительно 880 г. и считается древнейшим из сохранившихся житийных текстов на старофранцузском языке.

15

Элегия анонимного автора, один из блестящих образцов древнеанглийской поэзии (существует современный русский перевод В. Г. Тихомирова).

16

Согласно многочисленным апокрифам, этот человек («Благоразумный разбойник») на кресте раскаялся и искренне уверовал в божественность Иисуса; тем самым он стал первым праведником, очутившимся в раю.