Страница 22 из 33
Московское царство уже при прежнем царе превратилось в огромное русское государство. Даже в английских документах его называли империей, а царя императором. Во множестве строились новые города, которые закрепляли русские территориальные приобретения. Совершенствовалось военное дело, был успешно отражен крупный поход крымцев на Москву, которому было суждено стать последним. Была одержана важная победа над шведами, в результате которой было возвращено балтийское побережье с городами Ям, Ивангород, Корела, Копорье. Было учреждено Московское патриаршество во главе с первым патриархом Иовом и Москва заявила свои претензии на духовное наследие Византии. В Москве было завершено строительство Белого города, на Урале начиналось строительство Бабиновского (по фамилии купца Бабинова) тракта в Сибирь. Развивались торговля, ремесла, солеварение и связанное с ним производство калийной селитры, ямчуга, основного компонента при производстве пороха. Россия получала возможность отказаться от «импортного зелья», которого так не хватало в военных походах Ивана Васильевича. Растущая самостоятельность России, осознание собственных интересов, превращало ее в силу, с которой уже следовало считаться. Федор Иоаннович при поддержке Бориса Годунова все меньше шел навстречу пожеланиям английской короны и Московской компании и явно не собирался восстанавливать английскую монополию на северную торговлю. Интерес Ватикана и поддерживаемой им Польши к России, стремление к превращению ее в зону латинского влияния также подталкивал английское правительство к решительным мерам тем более, что большая подготовительная работа была уже проведена, силы внутренней оппозиции консолидированы и им был необходим только повод.
Как представляется, именно поэтому Горсей в апреле 1590 года не побоялся вновь оказаться в Москве. Правда, на этот раз он был защищен официальным статусом посла королевы Елизаветы, от которой он привез грозное послание. К сожалению, невозможно достоверно воспроизвести обстоятельства последней миссии Горсея в Москву. Его собственное описание событий того времени, приводимое в «Путешествиях…»108, доверия не вызывает. Ясно одно – в Москве ему остаться не позволили и на время подготовки ответа на «ультиматум» королевы выслали в Ярославль, который, как утверждают некоторые историки109, стал центром нового заговора. И Горсей косвенно это подтверждает, признаваясь в том, что поддерживал связи с окружением вдовствующей царицы Марии Нагой, в частности, с ее братом Афанасием Нагим: «Известия, которые доходили до меня, были иногда приятны, иногда ужасны. Бог чудом сохранил меня. Но однажды ночью я предал свою душу богу, думая, что час мой пробил. Кто-то застучал в мои ворота в полночь. У меня в запасе было много пистолетов и другого оружия. Я и мои пятнадцать слуг подошли к воротам с этим оружием.
– Добрый друг мой, благородный Джером, мне нужно говорить с тобой.
Я увидел при свете луны Афанасия Нагого (Alphonassy Nagoie), брата вдовствующей царицы, матери юного царевича Дмитрия (Demetries), находившегося в 25 милях от меня в Угличе.
– Царевич (Charowich) Дмитрий мертв, сын дьяка, один из его слуг, перерезал ему горло около шести часов; [он] признался на пытке, что его послал Борис; царица отравлена и при смерти, у нее вылезают волосы, ногти, слезает кожа. Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство!»110
Не имеет смысла излагать здесь версии тех событий или создавать еще одну. Следует лишь отметить, что после смерти царевича вокруг боярских палат в Угличе собралась толпа возмущенных горожан, которые растерзали обвиненных в убийстве Дмитрия, в Москве начались грандиозные пожары, в которых, как утверждает Горсей, сгорело 12 тысяч домов, едва ли не четверть города. Бунт мог вспыхнуть в любую минуту, но не вспыхнул, хотя многие историки признают, что именно с этого времени, а не от смерти царя Федора Иоанновича в 1598 году следует отсчитывать годы Смутного времени, а возможно и с середины 1780-х годов, как было показано выше. От бунта Россию спасла предусмотрительность Годунова. Выслав Горсея из Москвы, он затруднил связь между заговорщиками. Ярославль от Москвы по меркам того времени отделяло по крайней мере три дня пути, дороги находились под контролем, и даже зашифрованные послания передавать с гонцами было бы опасно. Отсутствие координации и медленная скорость распространения информации удержали тогда готовые к выступлению силы оппозиции. О возможной причастности Горсея к обстоятельствам возникновения русской Смуты лучше всего говорят документы, дошедшие до наших дней, судя по которым «любительные отношения» между английской королевой и русским царем грозили уступить место откровенной вражде.
Обострение отношений между русским и английскими дворами
В 1589 году лорд-протектор, как его именовали англичане, Борис Годунов направил королеве довольно резкое письмо. Он сообщал, что самоуправство англичан вышло за все разумные границы. Они отказывались платить по своим долговым обязательствам, продолжали тайком направлять «подстрекательские письма» в Литву и Польшу, Джон Чеппел писал письма Шведскому и Датскому королям, а Пикок и Горсей, по словам Годунова, «злоумышляли против русского царя», строили планы перерезать северный путь для кораблей других государств, рассылали приказы английским агентам в России и требовали перехватывать письма немецких и голландских купцов111, а главное папского нунция и посланника испанского короля Филиппа II и германского короля Рудольфа II.
В следующем году Елизавета направила царю Федору Иоанновичу большое письмо, составленное в ультимативных выражениях112. Ее посланником, как уже отмечалось, выступил вновь Горсей несмотря на то, что он был годом ранее выслан из России и его просили больше никогда не присылать. Можно предположить, что это было вынужденное решение: кроме Горсея в распоряжении английского правительства не было никого, кто хорошо знал положение в России и был бы способен при необходимости «скоординировать» выступление русской оппозиции. Королева решительно потребовала объяснений по восьми случаям, которые рассматривала как умаление ее королевского достоинства через оскорбления, нанесенные ее послам, в том числе Джайлсу Флетчеру. Кроме того, она потребовала рассмотреть и урегулировать восемь случаев притеснения купцов английской Московской компании. В письме содержалась едва прикрытая угроза заблокировать английскими военными кораблями северный путь в Московию и подвергнуть разорению русские поселения на побережье Белого моря, если царь не даст удовлетворительных ответов по каждому пункту претензий. Подготовка ответов, несомненно, потребовала бы времени, можно полагать, весьма значительного – собственного это, как представляется, и требовалось Горсею в Москве. Расчет оказался верен, подготовка ответа затянулась почти на год, но Горсею, как уже указывалось, в Москве остаться не позволили и выслали в Ярославль, хотя это было рискованно: вдовствующая царица Мария Нагая, ее родственники и сторонники как уже отмечалось находились совсем недалеко – в Угличе. Впрочем, возможно это было сделано с умыслом – с целью выявить контакты Горсея с бунтовщиками.
В своем ответе в июле 1591 года царь Федор Иоаннович выразил возмущение по поводу того, что послание королевы привез в Москву Горсей. Он напомнил, что в послании, переданном с Флетчером, королеве было сообщено о возмутительных измышлениях Горсея о России, и о его «заслуживающей смерти» подстрекательской и враждебной деятельности, а также о просьбе больше не направлять этого «плута и мошенника» в Москву. Он также выразил возмущение по поводу формы письма, непочтительного титулования его персоны, что ставило под сомнение законность прав московского царя на территории государства, а также по поводу использования вопреки обычаю малой королевской печати, которой послание было запечатано. Он отказался признать факты оскорблений английских послов и напомнил, что просьбы Флетчера о предоставлении дополнительных льгот купцам Московской компании были выполнены. Более того, английские купцы вновь получили право свободной торговли с Бухарой, Самаркандом, Персией и Шемахой, которого не было у купцов ни одной другой страны113. Он также напомнил, что претензии по поводу притеснения английских купцов в Московии были либо уже урегулированы, о чем в свое время сообщалось королеве, либо они были необоснованны, как например, в случае с долгами Антона Марша. В письме было убедительно опровергнуто утверждение королевы о том, что Марш вел торговлю в России не от лица Московской компании, а за свой счет и потому погашение его долгов якобы не могло производиться за счет компании. Кроме того, он подчеркнул, что долги английских купцов русским купцам и некоторым боярам, в том числе Борису Годунову, по указанию самого Бориса Федоровича, были наполовину прощены и расписки были возвращены англичанам. Борису Федоровичу, по словам царя, было дано «наше указание иметь о них заботы по всем делам».
108
Горсей Дж. «Путешествия сэра Джером Горсея», часть третья: https://drevlit.ru/g.html
109
В частности, Скрынников Р.Г.
110
Горсей Дж. «Путешествия сэра Джером Горсея», часть третья: https://drevlit.ru/g.html
111
СИРИО – Т. 38, с. 307
112
Толстой Ю.В., там же, с. 381
113
Толстой Ю.В., с. 394