Инженер страны Советов

– Ну это мы поглядим. Будете по сговорчивее и её не тронем, а не будете вы, так может она по сговорчивее будет. Ради братца то, – капитан заржал, довольный своей шуткой.

А у меня от этих слов буквально потемнело в глазах. Я лишь представил, что этот тянет свои жирные руки к Татьяне и….у меня, что называется, выбило предохранители. Я ведь в частях КГБ не картошку чистил, а проходил реальную подготовку, хоть и не чета спецуре, но тоже кое-что.

Капитан сложился пополам и замер на земле в позе эмбриона. Краем глаза замечаю движение сбоку и ухожу в сторону. Выпад трёхлинейки со штыком проходит мимо. Рукой чуть подправляю траекторию нападавшего и он кубарем летит в одну сторону, а винтовка в другую. Следующих двоих, не успевших среагировать, вырубаю двумя ударами, когда меня настигает окрик Николая.

– Михаил, прекрати!

Я чуть замешкался, обернувшись на него и тут мне в лицо прилетел приклад винтовки от четвёртого бойца. Яркая вспышка в мозгу и темнота.

Сознание на этот раз включилось сразу, словно кто-то щёлкнул тумблером "вкл". Ещё не открыв глаза я услышал смутно знакомые голоса.

– Как думаешь, он оклемается? – спросил молодой голос.

– Да кто ж его знает. Танька говорила, что у него сотрясение мозга было, а тут ещё прилетело. Семь дней уже в беспамятстве и сколько так пролежит непонятно. Одно хорошо, на допросы его не таскают.

– Это да, повезло. Эта сволочь Зимин ему не простит. До сих пор, гад, боком ходит. Здорово ему Мишка припечатал.

– Здорово то здорово, но что дальше будет?

– А хрен его знает, дядя Федя. Зимин может под любую статью подвести, а уж под контрреволюционную так запросто. Эх, жаль я не успел рапорт отправить. Там про все его делишки всё подробно описано, – молодой голос вздохнул, – Как там Танька? Волнуюсь я за неё.

– Не ты один волнуешься, – было слышно как старый вздохнул, – но думается мне, что её не арестовали. Иначе эта сволочь уже этим на нас давил бы.

В мозгу у меня что-то щёлкнуло от имени Татьяны и я вспомнил кто я и где я, вернее, в когда я. И голоса обрели свои имена. Во рту запершило и я захрипел сухим горлом.

– Ты погляди, очнулся, – с некоторым удивлением, но и с облегчением воскликнул Фёдор Тимофеевич, – Погодь-ка, парень, я тебе попить дам.

Моих губ коснулся край металлической кружки и я жадно глотнул живительную влагу. Ощущение наждачной бумаги в горле прошло и разгорающийся внутри пожар удалось унять.

– Давно мы здесь? – спросил я, утолив жажду.

– Да, почитай, неделю уж, – Фёдор Тимофеевич помог мне сесть, – нас то с Колькой каждый день на допросы тягают, всё бумаги подписать заставляют. Да только хрен вот им. Я басмачей не боялся, а эту сволоту и тем более не испугаюсь. А теперь и за тебя возьмутся. Так что даже и не знаешь, радоваться тому, что ты очнулся, или горевать. Эта сволота Зимин тебе житья не даст, замордует. Ты его так приложил, что он чуть калекой не стал. И где только так драться научился.

– В армии, в частях госбезопасности, – на автомате ответил я, думая о своём. То, что нынешнего начальника районного НКВД скоро арестуют я знал из рассказов дяди Коли, но вот когда это произошло, я не помнил, или, вернее, просто не знал. А человека превратить в кусок мяса много времени не надо. Блин, и стоило проваливаться в прошлое, чтобы закончить жизнь на тюремной шконке? Ведь все мои знания просто пропадут в пустую и история пойдёт по своей накатанной колее и дотянет состав под названием Советский Союз до крушения. Надо что-то придумать и любыми путями выбираться отсюда. На свободе я смогу дать о себе знать тому же Берии, а там пусть хоть в подвал закрывают. Во всяком случае я буду знать, что мои знания пошли на благо Родины. Конечно, хотелось бы погулять на свободе, пройтись по улочкам с Татьяной. Так, стоп! Татьяна! Что с ней?!

– Что с Татьяной? Где она? – чуть было не вскочил я, однако резко закружившаяся голова этого не позволила.

– Ишь, как вскинулся, – с усмешкой сказал Фёдор Тимофеевич, – Где твоя Татьяна мы не знаем. Как она убежала, пока ты мордобоем занимался, так её больше не видали.

– Во всяком случае её точно не арестовали, – вступил в разговор Николай, – иначе Зимин этим точно воспользовался бы и заставил нас всё подписать. И я, скорее всего, подпишу, лишь бы сестру выпустили.

– Зимин это начальник НКВД? – Николай молча кивнул на мой вопрос, – Его скоро должны арестовать, но вот когда, того я точно не знаю. Так что надо продержаться до того времени, – и я пересказал историю с рапортом.

– Эх, дожить бы до того времени, – вздохнул наш старший сокамерник. – Доживём, Фёдор Тимофеевич. Главное не подписывать ничего, – попытался я подбодрить его.

– Да ладно уж величать то меня. Ты же, вроде как, говорил что 50 лет отметил, а значит и меня постарше будешь. Да и нары, вот, вместе делим. Так что давай по имени, Фёдором, называй.

– Спасибо, Фёдор. Тогда и ты меня Михаилом, – я протянул ему руку, которую он пожал, – Значит поверил мне?

– Может и поверил. Больно уж складно ты всё рассказывал. Да и случится всё, о чём ты предсказывал, уже скоро, так что поживём-увидим.

В этот момент за дверью послышались шаги. Фёдор, глядя на меня, приложил палец к губам и жестом показал, чтобы я лёг. Окошечко в двери камеры открылось и в нём показался, как я понял, охранник, который внимательно осмотрел камеру, потом зачем-то оглянулся наружу и громким голосом произнёс;

– Арестованные, получите обед, – и уже чуть слышно, шёпотом, – Товарищ Сазонов, товарищ старший лейтенант. Это я, Гареев. Я тут вам передачку от сестры вашей принёс.

В окошечко протянулась рука с зажатым в неё довольно объёмным узелком. Николай быстро метнулся к двери и, схватив узелок, передал его Фёдору.

– Ринат, это ты? Как ты здесь оказался, ты же в оперчасти должен быть? – Николай был удивлён самим фактом того, что кто-то принёс им передачу.

– А мы с Лёвой Ковалёвым специально проштрафились, вот нас сюда до особого распоряжения в наказание и отправили за задержанными следить, – хохотнул стоящий за дверью, – Лёва завтра будет дежурить, так что передачку он пронесёт.

– Ну спасибо тебе, Ринат. – растрогался Николай, – и за передачу и за то, что веришь мне.

– Да не за что, товарищ старший лейтенант. Все наши верят, что вы и Фёдор Тимофеевич невиновны. Есть несколько подхалимов зиминских, которые ему в рот заглядывают, так тех мы в наши дела не посвящаем. Наши написали письмо в Управление в Уфу, чтобы разобрались в вашем деле по справедливости. Все подписались, никто не отказался. На днях туда верный человек поедет, вот с ним и передадим, чтобы на почте не перехватили.

– А что с Татьяной? Где она? – судьба сестры волновала Николая больше чем своя.

– Мы её пока у моей родственницы, Алии Гарифуллиной спрятали. Там пятеро дочерей, так что и не заметно, что одна прибавилась. Зимин приказал её разыскать и к нему доставить. Ну мы и ищем. Ищем, ищем, да всё найти не можем. Видимо так и не найдём, – Ринат чуть слышно засмеялся, – Ваша сестра ещё велела передать, что часы, вы знаете какие, в надёжном месте. Сказала, что без этого вы мне не поверите. И ещё; как ваш гость очнётся, то пусть и дальше лежит и виду не подаёт, что в себя пришёл. Зимин его насмерть забьёт. Документы на вас он никакие не оформлял, так что вас, вроде как, тут и нет, на свободе вы и никто вас не арестовывал. А сейчас держите пайку и кушайте. Здесь на троих вам щец наваристый и каша.

– Ты б, мил человек, табачку принёс, – взмолился Фёдор, который страдал без курева.