Страница 21 из 68
На Таймарр опустился вечер, принеся его жителям долгожданную прохладу. Чародейки развели костер, приготовив мясную похлебку из местной лесной живности, принесенной Джинной для приготовления ужина. Кормить чужака пришлось Рэннэ, как настоявшей на том, чтобы оставить лилово — кожего в живых.
— Все чудесно, дамы, но вот как мне нужду справлять? — Язвил равр, всматриваясь в языки пламени, разведенного костра. — Развяжите! Клянусь честью своего рода, я вас не трону.
— Это твои проблемы, — заметила Лиллэ, расслабленно полулежа расположившись у огня и сыто улыбаясь.
— Имена — то своих спасительниц я могу узнать? — Не унимался Равр. — Меня зовут Угго…
— Лиллэ, Рэннэ и Джинна, — перечислила лилово — кожая, указывая на обладательниц имен, — тебе эта информация ничего не даст, воин.
— Рад знакомству, — широко улыбнулся равр сиятельной улыбкой, — так зачем путь через Глушь держите?
— Мы не обсуждаем указы императора, Угго, — ответила Лиллэ, — и тебе не советую лезть с подобными вопросами.
— А почему твои подруги молчат? — Равр снова осмотрел Джинну и Рэннэ, приметив еще одну странность — дамы были слишком уж хрупкими для воинов империи, да и цвет кожи казался неравномерным.
— Ты не смотри на их телосложение, каждая из них тебя на раз уделает, — заметив через чур острое внимание Угго к одногруппницам, внесла пояснения Лиллэ.
— Охотно верю, — не стал спорить равр, — развяжи, мне нужно прогуляться…по своим делам…
— Хорошо, — Лиллэ неохотно приподнялась, — идем!
— Мдааа, дела, — замялся Угго, все же собираясь в темные заросли, — никогда не думал, что меня будут сопровождать для справления нужды. Только ты это, не подсматривай! — Съязвил равр.
— Иди давай уже! — Лиллэ подтолкнула Угго в спину. — Мне не интересно.
Отойдя довольно — таки далеко от своих, Лиллэ заметила, что незнакомец переминается с ноги на ногу, не собираясь тратить время для назначенной цели. Причем, прошло уже довольно немало времени. Ночь вступила в свои права, и в зарослях леса стало темно.
— Ты долго еще? — голос Лиллэ был злым, она уже пожалела, что пошла на поводу у Рэннэ, оставив равра в живых.
— Ты мешаешь мне сосредоточиться! Отвернись!
Закатив глаза, чародейка повернулась к Угго спиной. Все бы ничего, да нехорошее предчувствие кольнуло ее изнутри. Лиллэ прислушалась к атрибуту— информатору, тот благоразумно молчал, не предрекая неприятности в виде опасности для жизни. Внутреннее волнение не желало исчезать, лилово — кожая развернулась всем корпусом к Угго, но вместо него наткнулась на здоровенного корха, оскалившегося в нехорошей улыбочке. В руках он держал оружие с лезвием — полудугой, занесенное над ее головой. Лиллэ выругнулась, спешно отскочив от противника и вытащив самострел. Правда осознавая, что скорее всего, не успеет его зарядить. В пору было паниковать, противник был силен, о чем свидетельствовало его натренированное тело и уверенность в своей победе. Здоровяк уже было вознамерился напасть на Лиллэ, как получил неожиданный удар по голове чем — то увесистым. Он неверующе оглянулся, приметив знакомое лицо, и попытался что — то произнести еще, но очередной удар по морде камнем заставил его отключиться. Тело с грохотом повалилось. Не ожидавшая такой прыти от Угго, Лиллэ продолжала держать самострел на готовности, только теперь он был заряжен и направлен на равра.
— Да сколько можно! — Угго положил камень на землю, медленно приподнимаясь и не сводя глаз с Лиллэ. Руки он демонстративно выставил вперед. — Хочешь, перевяжи! Но так я вам больше пригожусь.
— Хорошо, — Лиллэ опустила самострел, — свяжи его! И весь оставшийся путь ты пойдешь впереди.
Угго послушно кивнул, выполнив порученное, и напоследок одними губами произнес в сторону бессознательного корха:
— Прости приятель, так нужно было…
***
Сознание возвращалось долго и мучительно. Меня окружала тьма и только. Даже когда я открыла глаза, я могла видеть исключительно беспросветную темноту. Постепенно начали возвращаться воспоминания. Попыталась двинуться и осознала, что я просто барахтаюсь руками и ногами в невесомости, не в силах сделать шаг вперед или назад. Всей своей внутренней сутью я ощущала чье — то присутствие. Кто — то за мной наблюдал, очень нетерпеливо ожидая от меня каких — то мыслей или действий. Попыталась рассмотреть сквозь темноту свои руки и ноги. Ничего. Пустота. Представила себе, как приподнимаю ладонь к своему лицу, и тусклый контур обрисовал ее очертание, обозначая мою руку. Тоже самое сделала с другой рукой. И ноги, теперь я их тоже могла увидеть в виде светящегося штрихового рисунка. В голову пришла идея о том, что те слои хаоса, куда я попала, способны материализовать воображаемые мною детали. Решила поэкспериментировать, чтобы разобраться в этом, представив основу, на которой могла бы стоять. Получилось. Теперь я чувствовала под ногами твердое основание и могла передвигаться. Воспоминания о случившемся недавно начали возвращаться. Странность заключалась в том, что теперь картинки из прошлого появлялись в виде подвижных фигур перед глазами, словно я смотрела кино. Правда, видеть я их могла только в монохроме.
Вот Жуть растерянно топчется на песке хаоса, пытаясь понять, откуда ждать опасность. Мы сидим верхом, испуганно озираясь. Ренольд сжимает в руках атрибут, что — то шепча сквозь зубы. Ударная волна сносит нас со спины эппи, и мы падаем вниз, в самые глубокие слои хаоса.
Я могла притронуться к возникшим перед глазами фигурам, но они были бесплотными. Игра воображения. Все происходящее вокруг меня, и я сама были лишь плодом моей фантазии, не более того. Единственное, что я понимала определенно — я существую. Только в качестве чего? Ответ пришел от наблюдателя гулким всеобъемлющим голосом, пробирающим до дрожи:
— Не останавливайся… мне нравится, как ты размышляешь. Твое сознание способно четко воспроизводить картинки. Они получились почти живыми. Давно в моих владениях не появлялись такие интересные существа. Ты ведь из другого мира, так?
Кивнула. Правда, мысленно. Но разговаривающее со мной нечто меня смогло понять.
— Я рад. Наконец, что — то новенькое. Откуда ты?
В воспоминания ворвались картинки улицы, где я жила пока не стала чародейкой. Светило яркое утреннее солнце, верхушки деревьев колыхал ветер, обшарпанные дома из красного кирпича стояли близко друг к другу, я шла вдоль проспекта, на лице, как обычно, было грустное выражение. Это была точно я. Такой я себя помнила, вечно размышляющей над своей никчемной жизнью. В руках я держала дневник несчастий. Воспоминания вызвали во мне неожиданно радостные ощущения. Я скучала по своему дому. Картинка перед глазами, которая теперь обрела гамму разных цветов, начала размываться. На этом я прервала свои размышления о жизни на Земле.
— Восхищен! — Гулко осведомил меня наблюдатель. — Ты ведь чародейка? Как ты попала на Таймарр?
— Меня забрал профессор Шен Хаценгауэр, — в этот раз решила ответить своим голосом. Однако, фигура профессора, в виде штрихового рисунка, все же, обозначилась перед глазами. — Где Ренольд и Якоб? — Я осмотрелась. Как бы я не пыталась думать о них, в пространстве появлялись лишь их воображаемые мною лица.
— Что тебе до них? Лучше нарисуй мне что — нибудь любопытное из вашего мира, — наблюдатель замер выжидающе.
Внутри меня разгорелась волна протеста:
— Пока не покажите мне настоящих Ренольда и Якоба, я ничего больше изображать не стану!
— Как скажешь… — прошептало нечто, — но вынужден предупредить, реальность тебе покажется неприятной. Уж лучше и дальше быть в мире грез, рисуя для моей коллекции новые кадры. У меня уже собралось много воспоминаний. Каждый, попавший в мое владение, отдал за них свою жизнь…
— Покажите их! — Требование прозвучало громко и жалко. Это жуткое существо просто убивало нас, крадя воспоминания из прошлых жизней.
Дымка перед глазами рассеивалась, демонстрируя реальную картину. Мы трое: я, Ренольд и Якоб, удерживаемые полу — прозрачной темной субстанцией висели в воздухе. Лица казались бледными, словно обескровленными, только эмоции были разными. Якоб чему — то улыбался, наверняка, вспоминая радостные события. Глаза Ренольда были закрытыми, лицо приняло страдальческое выражение. Он резко дергал головой из стороны в сторону, плотно сжав побелевшие губы. Даже мысленно страж с кем — то боролся. Себя мне было видеть особенно жутко. Ведь фактически я была с ними, но разум существовал уже отдельно от тела.