Страница 7 из 16
С настоящей мной! И пусть я привыкла смотреть на себя в зеркало и – периодически – во фронтальную камеру айфона, а никак не со стороны… не узнать себя было невозможно.
Высокая стройная блондинка с аккуратной стрижкой. Майка облегает грудь третьего размера, джинсы чуть висят на стройных бёдрах – за последний месяц я сбросила восемь фунтов. На мой взгляд, многовато, но Майклу нравилось…
Только вот зеркало обычно прячет от меня этот усталый вид, скорбные «арлекинки» у губ и тёмные круги под глазами… Да дело даже не в морщинках и кругах, просто… вид у меня был какой-то совсем уж жалкий, чуть ли болезненный. Даже не думала, что я так ужасно выгляжу со стороны.
Неудивительно, что Мэриан так покровительственно обнимает меня за плечи. И бормочет всю эту несуразицу про вуду, Алишу и мою неосмотрительность. Слава богу, «я» прихожу в себя, услышав всю эту муть, снисходительно щурюсь и сразу становлюсь похожей на ту, прежнюю…
Меня вдруг рывком тянет обратно, протаскивает через весь дом, игнорируя стены, прямо через гостиную, где гости устроили танцы. Скользя мимо друзей, знакомых, приятелей, пытаюсь заглянуть каждому в лицо, просто, чтобы убедиться… Убеждаюсь. Никто из них меня не видит. Вот взгляд мой замирает на круглом чёрном лице в розовом тюрбане и… сталкивается с совершенно осмысленным взглядом с той стороны! Алиша!
Тётка Беверли! Руку готова дать на отсечение, она меня видит! Видит!!
Но неведомая сила тянет меня дальше, и вскоре я оказываюсь в призрачном полумраке коридора, что ведёт в спальню. Слышатся шорохи, ритмичные удары, вздохи… стоны сквозь плотно сжатые губы.
Приглядевшись, вижу у стены странно дрыгающееся двухголовое существо, в котором спустя секунду узнаю Майкла, своего мужа и… Беверли, свою лучшую подругу… Которая вообще-то очень тяжело переживает развод!..
То есть, это пока «я»… там, с Мэриан, они… здесь, что ли?
Факт измены почему-то не тронул, совершенно. Раньше казалось, что хуже этого известия ничего быть не может, но ведь раньше также казалось, что ничего не может быть хуже, если муж вдруг разлюбит меня. Когда-то казалось, что не переживу тот день, когда Майкл нахамит мне, нагрубит, обзовёт как-то… Да много чего, собственно, казалось… Жизнь тем не менее продолжается. Выяснилось опытным путём, что есть жизнь и после любви. А миром правит здоровый прагматизм. И гормоны… Так, кажется, я и сказала тогда Алише…
А может, всё дело в том красочном, невероятно реалистичном сне, благодаря которому я узнала-таки (на старости лет, ага)… ч т о е с м ь в действительности с е к с. Вот эти нелепые потуги и подрыгивания Майкла – я теперь точно знаю, не о н. От Беверли я, конечно, такого не ожидала, но возмущение по поводу вероломства лучшей подруги тоже было каким-то вялым, что ли.
А вот когда они наспех привели в порядок одежду и Беверли извлекла из кармана блеснувший в отблесках тусклой лампы пузырёк, я буквально встала в стойку, аки служебная собака в аэропорту.
Потому что на первый взгляд ничем не примечательный с виду аптечный пузырёк светился! Играл на лицах изменников тревожными багряными отблесками! А внутри пузырька клубилась тьма! Чёрная, беспросветная… Беспощадная. Меня передёрнуло от одного её вида…
Что это за дрянь?!
Удивительно, что Майкл ничего не замечал. Ничего, блин, подозрительного!!
– Вот, – горячо прошептала Беверли, белозубо улыбаясь. – Добавишь ей в питьё. Только не тяни! Сделать это надо уже сегодня! Обязательно, слышишь?!
К чести мужа, на его лице проявилось сомнение. Впрочем, малоубедительное.
– А это точно безопасно? – он покрутил пузырёк в руках, прежде, чем сунуть в карман джинсов.
– Тётя гарантирует, – Беверли подмигнула. – Энн станет шёлковой, вот увидишь. И подпишет завтра, как миленькая, все бумаги, которые ты ей дашь.
Была бы я сейчас здесь по-настоящему, я бы сейчас поперхнулась. И закашлялась.
Э т о – с тьмой – для меня?!
Мне в питьё подмешать?!
Чтобы я подписала какие-то там бумаги?!
Эм… развод, что ли?
Не сказать, чтоб меня шокировала эта новость, а на фоне того, что было двумя минутами раньше, так и вовсе не показалась новостью. Майклу нужен развод? Да я сама завтра подготовлю бумаги, а рисование пейзажей дивного мира отложу на потом.
Господи, делов-то!
Да я завтра же съеду! Сниму на вырученные с моей части дома деньги какую-нибудь симпатичную мансарду, буду пить горький кофе по утрам и рисовать вволю, без чьей-то кислой рожи рядом и снисходительного: «Ну когда тебе надоест страдать этой фигнёй, бэйб?»
Потому что мои рисунки – ни разу не фигня. Вот совсем ни разу. Почему я раньше не говорила этого Майклу? Не отстаивала своего мнения? Да потому что только сама сейчас поняла, что вообще-то, имела на это право.
Рабочее время в адвокатской конторе урежу вдвое. А то и втрое. Вот куда мне одной такая прорва денег? Да и партнёром становиться не хочу. Это Майкла, если что, мечта, не моя…
– Майкл, нет! – хотела я закричать, когда муж принял пузырёк с тьмой.
Но крика, понятно, не вышло. Зато удалось заметить, каким злобным огнём сверкнули глаза Беверли.
Никогда не думала, что подруга так меня ненавидит. Что я ей сделала-то? Из-за Майкла, что и? Да пусть забирает, не нужен он мне. Особенно теперь.
Заживу в своё удовольствие, заведу интрижку с тренером, а может и с тем качком из зала… Или даже с двумя. Как-то после сегодняшнего я точно убедилась, что ни разу не фригидна, и дело вовсе не во мне… Вот совсем ни разу!
Следующее, что увидела, был почему-то уже конец вечеринки.
Вот Майкл придерживает мне дверь в машину, сам в это время стреляет глазами на Беверли. При этом, что ещё хуже, по лицам окружающих – сотрудников и приятелей – я вижу, отчётливо, что они в курсе! В с е в курсе их романа! Все! Кроме меня.
Вот как можно было быть такой слепой?!
О том, что утратила способность ладить с материальными предметами, я совсем забыла. Поэтому в машину, как ни старалась, забраться не удавалось. Сперва вроде было всё нормально, усаживаюсь себе спокойно на заднее сиденье, а стоит машине тронуться, как вылетаю через закрытый багажник и оказываюсь на обочине.
Я вдруг обернулась на Беверли, которая переглядывалась с тёткой. И… в следующий миг усилием воли оказалась в движущейся машине, прямо за креслом водителя.
И вовремя! Как же вовремя!
Одну руку Майкл уверенно держал на руле, другой, – покосившись на меня, спящую на соседнем сиденье – опрокинул в зажатую между коленей бутылку с ледяным чаем тот самый пузырёк. После чего положил бутылку между сиденьями.
Что будет дальше я уже знала…
Когда муж слишком резко притормозил и меня качнуло на ремне безопасности, я проснулась. Рука с аккуратным маникюром потянулась к бутылке с чаем. Тьма взмыла с пластикового дна и устремилась навстречу к моим губам.
Как я ни пыталась выбить у себя бутылку, впрыгнуть обратно в своё тело – не удавалось. Приходилось смотреть, как исхожу багряным свечением – сперва горло, затем грудная клетка. Вскоре свечение погасло.
Словно что-то осознав, «я» рывком вздёрнула голову и посмотрела на Майкла совершенно осмысленным взглядом. После чего сразу же отключилась. На этот раз голова безвольно упала на грудь.
Майкл нервно покосился на «меня», на бутылку. Сдавленно выругался.
Из машины муж вынес «меня» на руках.
Бутылку с недопитым чаем захватил с собой.
Что же там было, в этой бутылке?
Что это за тьма, которой меня… отравили?!
Кажется, Беверли говорила что-то об Алише, о том, что после тёткиного зелья я стану послушной и подпишу все бумаги. То есть травить меня не собирались, скорее всего подмешали какой-то наркотик. Но что это за наркотик-то такой светящийся? Как у Бессона прям, в «Люси»…