Страница 10 из 20
Бордовая штора сдвигается, и с подоконника спрыгивает сам Бесонов. В черном, пыльном и грязном смокинге, видимо, еще с вечера Долгоногих. За спиной сложены огромные крылья, как у летучей мыши. На правом ухе мобильная гарнитура.
Андрей горящими глазами смотрит на плебейскую отрыжку. Он не замечает, как сжимает пальцы в кулак и стакан разбивается. Мокрые осколки сыплются на паркет.
— Какая встреча, князь Артем, — рычит Андрей. — Оказывается, вы можете проникать в дома, как домушники, не потревожив охрану.
— У меня не так много времени, — Бесонов, скрестив руки на груди, облокачивается плечом на книжный шкаф. — Расставим все точки над «i», и я пойду по делам. Твоего сына убил не я, а Рудковский. Скорее всего, Рудковский. В общем-то это всё.
Он разворачивается обратно к окну. Андрей ни на каплю ему не верит.
— Почему ты ворвался ко мне без фейерверков, как к Эльсам и Курбышевым? Хочешь зарезать по-тихому?
— Если ты не заметил, — вполоборота встает Перун, — то я уже ухожу.
— И даже не потребуешь контрибуции в сто миллионов? — фыркает герцог.
— Ты свою контрибуцию уже заплатил, — пожимает плечами Перун. — Но кое в чем ты прав. Я всегда могу легко проникнуть в твой дом, как домушник. А еще могу вломиться, разнеся к черту стены и охрану, как недавно к Эльсам. И, выбирая действия против меня, учитывай, что я обязательно загляну еще раз.
— А я устрою тебе радушный прием, — дернув губой, обещает Андрей.
Перун какое-то время внимательно смотрит герцогу в глаза, потом вздыхает:
— Мне казалось, что это я импульсивный подросток, — парень отводит в сторону правую руку, длинные синие Когти вспыхивают на костяшках. — Сожалею о потере сына, только я здесь не при чем. И у меня тоже есть родные. Либо ты дашь свое гребаное дворянское слово, что не посягнешь на их жизни, либо ты уже никогда ничего НЕ. СКАЖЕШЬ.
Герцог и глава Великого Дома Мироновых чувствует дрожь в коленях. Но он находит в себе силы встать с кресла. Вытирает облитую виски руку о шелковую пижаму. Перун ждет, дает время собраться и решить, как поступить со своей жизнью. Голова кружится от странного волнения. Врать щенку нет смысла…наверное. Бесонов точно сильнее трех Полковоев, а, значит, Андрею, в отличие от покойного сына всего лишь Рыкарю, с ним не тягаться.
— У тебя ведь есть еще дети, — вдруг говорит мальчишка. — Подумай о них, не создавай на пустом месте кровавую баню.
И сердце Андрея дает сбой.
— Обещаю не преследовать твоих родных и близких, — выдыхает герцог.
— А что с нами с тобой?
Андрей не успевает ответить. У Бесонова звонит телефон, он сразу принимает звонок через гарнитуру.
— Да, София? — глаза мальчишки округляются. — Порешили тридцать сановников? Прямо в Кремле что ли? Э-э… серьезно? Я так-то пошутил. Кого-то в собственном доме? Что за бред? Зачем Рудковскому кусать руку, которая его кормит? Значит, Паук не полицай. Без понятия, Соня, — Бесонов устало водит рукой по лицу, он вдруг затихает и поднимает глаза на Андрея. — Договорим позже, герцог.
И демоник выстреливает с места в окно. Тысяча осколков разлетается по комнате, сорванная штора накрывает ковром паркет.
— Ваше Сиятельство? — раздается снизу голос привлеченного шумом охранника, и почти сразу грохот автомата и громкое: — Тревога!
Но пули не попадут в Бесонова. Герцог верит словам Эдуарда. Будут огибать, как заговоренные.
Вовсе не осторожность заставила Перуна красться сюда тайком. Щенок мог разнести в хлам усадьбу Андрея, но предпочел вести себя деликатнее именно с ним. Возможно, из-за смерти сына, но как-то плевать. Андрей не позволит своему Дому исчезнуть в тени синдиката Гюрзы. И дело даже не в мести за сына, нет, герцог еще докопается до правды и накажет виновных. Только, в любом случае, палачиха вместе со своим плебейским отморозком поплатятся за то, что посмели перевернуть старые устои. И не важны грандиозные боевые заслуги Перуна, не важно, спасал ли он осажденную армию в Канадагаре. Ведь за собой на вершину он потянет и остальных свинопасов. У черни же должно быть только два места — на дне, либо в могиле.
— Перун? — проносясь над облаками, дозваниваюсь до Ясны.
— Где Аяно? Она не берет трубку.
— У цесаревича. Ты же сам ее туда отправил, — удивляется рыжая и тут же вставляет: — Я слышала новости. Убили дофига сенаторов и других чиновников. Покушались даже на великого князя Николая. Это всё «зомбаки»?
— Похоже, пока, — отвечаю не вникая. Сейчас гадаю только об одном.
«Зомби» ли Аяно?
Бессмертный мог специально подстрелить японку, чтобы она была вне подозрений. И как раз, в самый сезон охоты на чинушек, я отправил Аяно на виллу к Владимиру. Трубку она не берет, возможно, потому, что занята шинкованием цесаревича на урамаки с нигири.
Блин, похоже у меня разыгралась паранойя. Вижу стеклянноглазых везде. А всё потому, что не знаю, кто управляет «зомбаками». Думал, Рудковский. Но полицмейстер бы не стал гробить правительство.
Входящий звонок.
— Бес, — голос Кали. — Что случилось? Лимузин Софии забрал нас с девочками из лицея посреди уроков.
— Так надо, она выполняет мое поручение.
— Надо так надо, — не спорит Леди Волчица. — Если понадобимся, привлекай нас, пожалуйста. Мы ведь тоже круто деремся.
Усмехаюсь.
— Надеюсь, не понадобится. Машина забрала всех поляниц?
— Нет, Алла сегодня у себя дома осталась, на день рождения матери. За ней отдельно машину отправили, — Кали молчит немного. — Ты это… когда уже меня опылишь? В Афгане как-то не сложилось, потом Аллу похитили. Или сейчас не время обсуждать?
— К сожалению, не время.
На ее месте Белоснежка, наверное, заканючила бы: «Ну как всегда. Одна не целованная хожу».
— Ясно, — только вздыхает Кали.
— Подожди меня еще немного, — пробую обнадежить.
— Без проблем, — наигранно бордо отвечает.
На этой ноте я и подлетаю к вилле цесаревича. Знакомая уже жемчужная дача, в которой можно жить как падишах, но Владимир предпочитает ездить только на выходные. Зато платиновый унитаз дольше не сотрется.