Голландка

Сердце Ланы сделало кульбит и замерло где-то под желудком.

— Как же так… — растерянно пробормотала она.

— А вот так. Еще чудо, что она раньше не свалилась, — цинично хмыкнула Маринда. — В ее доме все давно уже переболели, да к тому же топят еле-еле. Холодрыга стоит жуткая, а тут еще эта инфекция. Только Эмма все держалась как стойкий оловянный солдатик. Ну и вот. Санитарки говорят, вроде пока справляется. Кашляет, конечно, как чахоточная, но девочки настроены оптимистично.

— В смысле? — не поняла Лана.

— Почти треть комнат их дома престарелых освободились, — подсказала Маринда и вздохнула. — Надеюсь, наша старушка выдержит.

— Не такая уж она и старушка, — вступилась за бабушку Йоланда. — Ей еще семидесяти нет!

— Да инфекции пофиг на паспорт. Двадцатилетние нынче дохнут от инфаркта, а столетние с кучей болячек живут себе дальше на лекарствах. Статистика — вообще зло, — мрачно заключила мать. — Пойду, напою Виктора горячим чаем. Кажется, он проглотил сосульку.

Йоланда отключила телефон и какое-то время просто смотрела перед собой в пространство, не видя окрашенной в любимый зеленоватый цвет стены. Вместо нее она видела Эмму де Ланг. Задорную, полную сил и энергии. Не верилось, что сейчас она слаба настолько, что даже по телефону говорить не способна.

Даниил снова сидел за столом, обложившись коробочками с глиной и пластиком. В период вдохновенного творчества ему под руку лучше не лезть, так что Лана скромно перекусила бутербродом с ростбифом, не отходя от холодильника.

Стоя даже удобнее. Больше влезет.

— Я спать, — Лана потёрла покрасневшие, уставшие, глаза и сонно зевнула.

— Еще же десяти нет, — удивился Даниил. Жена редко ложилась раньше двенадцати, а то и часу, утверждая, что ей лучше творится по ночам. Кто его знает, того муза, но сериалы она смотреть могла и до трёх утра. Проверено.

— Разморило меня что-то. Сил нет, сижу еле-еле, — пожаловалась девушка. — Воды попью и пойду. Горло что-то пересохло…

Утром Лана не смогла выключить телефон. Рука просто отказалась слушаться, безвольно поелозив по подушке и бессильно опустившись на одеяло. Звонивший не стал долго ждать и отключился. Девушка попыталась поднять голову, чтобы глянуть, кто это был, но только перекатила ею по подушке.

«Я что, заболела?» — пронеслась в ее голове паническая мысль.

— Даниил! — хотела крикнуть девушка, но вышел один бессвязный хрип. Спавшему за стенкой парню показалось, что Лану убивают или ей опять кошмар приснился. Он влетел в комнату, спросонья взъерошенный, в пижамных штанах, и застыл на пороге, поняв, что на него шипят, как на последнего помойного кота.

С того кошмара он начал спать полуодетым. Лана еще не раз устраивала ему внеплановые побудки посреди ночи, а бегать на ее вопли в трусах он стеснялся. Телом своим Даниил гордился, но демонстрировать его вот так запросто, без повода, не хотел. Не те у них еще отношения, чтобы почти голыми обниматься. Хоть и женаты уже больше полугода.

— Что происходит-то вообще? — протирая правый глаз и пытаясь понять, почему Лана не разговаривает нормально, а хрипит и при этом вяло шевелит кончиками пальцев.

— Кажется, я заболела, — больше изобразила губами, чем произнесла девушка. Даниил похолодел.

И к босым ногам и голому торсу мурашки не имел ни малейшего отношения.

Упершись лопатками в косяк, он замер. Докатались… Вспомнилось утро, когда, скатившись с горки, они барахтались в снегу вместе с подростками и беззаботно смеялись, после жена еще и в сугроб въехала, и не раз. Наверняка не только ноги промочила, но и все остальное. Балда.

Идея закрыть дверь с другой стороны и предоставить Лану самой себе даже не пришла ему в голову. Вместо этого он пошёл на кухню и открыл банку малинового варенья.

Его бабушка всегда говорила, что малина лучше антибиотиков и антисептиков вместе взятых.

Самое время проверить это утверждение на практике.

— Что это? — спросила Лана, отхлебнув обжигающе горячий чай.

Она похрустела попавшими на зубы семечками. Варенье было настоящее, с цельными малинками, и Даниил очень сильно понадеялся, что в утверждениях бабушки было рациональное зерно.

Потому что антибиотиков в доме не было.

— Варенье. Малиновое, — уточнил он.

— Да? — удивилась Лана. — А зачем в воду положил? Я бы и с ложки съела. Вкусно…

— Еще бы невкусно было! — обиделся за дорогое, из натуральной секции, варенье Даниил и отобрал у Ланы чашку. Пить после больного — последнее дело, о чем он вспомнил в последний момент. Ограничился тем, что заглянул внутрь. Сладким малинным духом пахло даже с полуметра. — Прекрасное варенье! Вон как пахнет. А с ложки не дам, потому что тебе горячее нужно.

— Жаль, что нос заложен. Ничего не чувствую, — Лана втянула воздух над отвоёванной обратно чашкой. — И горло болит.

Она сипела, едва выдавливая из себя слова. Было заметно, что говорить ей тяжело и неприятно. А на вдохе слышались подозрительные похрипывания.

— Ты лучше молчи. Не стоит раздражать и без того больной орган. В кои-то веки в тишине поживем, — без огонька пошутил Даниил и отнёс чашку на кухню. Сходил, умылся. Призадумался.

Вернулся к Йоланде.

Та как раз пыталась встать на ноги.

— Ты куда? Ветер носит ведь, — задал он риторический вопрос и шагнул на помощь. — Давай, доведу.

— Мне надо, — покраснела девушка. Кто бы мог подумать, какие мы стеснительные. Как голой в общую сауну — так запросто, а как нормальный физиологический процесс — так пунцовая аж вся! — Я сама.

Парень пронаблюдал, как Лана сделала два заплетающихся шага, держась одной рукой за шкаф, и почти рухнула на пол. Даниил вовремя успел подхватить. Сам закачался, но выдержал.

— Пошли. Выздоровеешь, потом геройствовать будешь. Тебе чай надо каждый час. Хотя бы. И в туалет, соответственно. Выбирай: или будешь жить в уголке, или я тебя буду туда-сюда таскать. Мне не сложно, честное слово. Давно мечтаю о хороших силовых нагрузках.

Собравшись с силами, Лана отвесила ему подзатыльник. Даниил ловко увернулся — отец его будь здоров натренировал — и усадил ее на унитаз, бесцеремонно сдернув трусы.

— Да не ломайся ты. Я ж не маньяк. И даже подглядывать, натуральная ли ты блондинка, не буду, — фыркнул он, заметив, как напряглась Лана. — Если тебя волнует то, что я тебя видел, а ты меня нет, обещаю все показать, когда выздоровеешь.

— Все же извращенец, — прохрипела девушка, но стеснения в ее голосе уже не было. Одно возмущение.

Этого Даниил и добивался.

Силы, чтобы бороться с болезнью, ей понадобятся. И ничто так их не придаёт, как порядочная доза адреналина.

Обратно он ее нёс на руках. Эта идиотка попыталась самостоятельно дойти до умывальника и предсказуемо рухнула прямо на кафельный пол, до крови рассадив коленку.

Даниил бережно уложил Лану в постель, укрыл одеялом верхнюю часть, до самых колен, чтобы пощадить ее стыдливость, и отправился на поиски аптечки.

Йод он купил практически сразу как переехал. Это же первое средство почти от всего, как парацетамол.

Только внешнего действия.

Сначала он нарисовал сеточку на горле Ланы. Его мама всегда так в детстве делала, и, как ни странно, все простуды-ангины сразу проходили. Вдруг инфекция тоже испугается?

Девушка дергалась от щекотки и всячески мешала творчеству. Решетка получилась кривая и косая. Не скажешь, что без пяти минут дипломированный архитектор чертил.

— Так, теперь не дергайся. Займёмся коленкой, — деловито скомандовал он, пересаживаясь по кровати ближе к ногам. Йоланда невольно напряглась. Близость Даниила беспокоила, нервировала и напрягала. Особенно сейчас, когда она совершенно беспомощна.

Нет, не потому, что он набросится. Понятно, что он не маньяк и в ней сейчас, спросонья, с непочищенными зубами и температурой, мало привлекательного.

Но тем хуже. Она не сильно уверенно себя с ним чувствовала, будучи во всеоружии. Что же Даниил о ней подумает теперь, когда разглядит во всей красе окончательно?