Хозяйка Тейновых холмов

Если, несмотря на признание печатью Тейна, у меня еще оставались сомнения в том, что здесь какая-то ошибка, то сейчас они окончательно развеиваются.

Эх, мамочка, зачем же ты мужа обманывала? Или только я не знала, что он не мой папа?

От мешанины мыслей голова начинает кружиться, и я прислоняюсь плечом к простенку. Здесь обои не в таком плачевном состоянии, как в холле, но тоже очень пропыленные. Провожу кончиком пальца по завиткам рамы – на месте очищенной полоски просматривается лакированное дерево. Да… придется потратить уйму времени, чтобы привести все это в порядок. А еще не мешало бы озаботиться новым туалетом. Не в пижаме же, в самом деле, совершать необходимые для обустройства покупки. Но и покупка платья тоже требует выхода в город.

От количества необходимых дел я совсем теряюсь, не знаю с чего начать, хочется разорваться на несколько Сашек и бежать в разные стороны, чтобы заняться всем сразу, но привычка к постоянным стрессам на работе берет свое, и я успокаиваюсь.

Будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас надо осмотреть дом.

И я двигаюсь дальше.

Коридор по-прежнему оставляет желать лучшего: где-то выкрошилась плитка, рассохлись двери, канделябры в простенках повисли так, что если бы в них горели свечи, то случился бы пожар.

По одной стене коридора располагаются двери, а по другой – ряд окон с пыльными, наполовину сорванными портьерами. Вылинявшие кресла, покосившееся столики – все это можно привести в порядок.

Выглядываю через одно из окон – невероятно! Два крыла дома закругляются, охватывают довольно просторную лужайку и, словно в рамку, заключают великолепнейший вид на горы.

Я, конечно, незнакома со своим папенькой, но умом он явно не отличался. Разве нормальный человек, допустит, чтобы такой великолепный вид открывался из коридора, а не из комнат?! Это просто недопустимо! Чем он только думал?

Интересно, а что я увижу в комнатах?

Толкаю первую же оказавшуюся рядом дверь. Она со скрипом распахивается, при этом на меня падают клочья паутины.

Фыркаю, отмахиваюсь, снимаю с ресниц липкую пакость. Тусклый свет заливает захламленную комнату, я даже не сразу понимаю, что всюду: на кушетках, на креслах, на поскрипывающих дверцах шкафов, – набросаны женские платья. Или мне кажется, что платья.

Да уж! Такого бардака я никогда не видела. Неужели мой папочка любил переодеваться в женскую одежду?

Невольно передергиваю плечами.

Или чьи тогда все эти наряды?

Я даже забываю, что хотела узнать, какой вид открывается с этой стороны дома – проснувшаяся внутри меня дефачка-дефачка не может удержаться и сдергивает нечто покрытое пылью, но изначально, скорее всего, бледно-лилового цвета.

– Кто ты такая и по какому праву здесь хозяйничаешь? – от сварливого и скрипучего голоса я не то, что вздрагиваю, я подпрыгиваю и, будто защищаясь, прижимаю к груди пыльный наряд.

Мало мне грязи, ага!

– Ой, хозяюшка, не признала сослепу. Прошу покорнейше простить, – раздается тот же скрипучий голос, а я отскакиваю еще дальше и испуганно осматриваюсь.

– Да что же ты головой-то так крутишь? Отвалится ведь! Ты бы лучшее протерла меня, чтобы я могла рассмотреть новую хозяйку, а то такое видится, что не приведи Светлейшая Сурья. Непотребство одно.

Я схожу с ума, или голос раздается со стороны грязного, как и все здесь, ростового зеркала в золоченой раме?

Глава 7 Зеркало

От растерянности ноги подкашиваются, я шлепаюсь на задницу и закрываю лицо все тем же платьем, которое прижимала к груди.

– А вы… вы где? – посидев немного, выяснив, что никто на меня не нападает и набравшись храбрости, решаюсь я задать вопрос, потихоньку стягиваю с лица ворох кружев и освобождаю один глаз, которым и изучаю обстановку.

От попавшей в нос пыли громко чихаю.

– Будьте здоровы, хозяюшка!

Или здесь в воздухе галлюциноген, или из-за выступивших слез мерещится всякое, но я готова поклясться, что вижу в зеркале отражение полной, затянутой в розовое платье женщины. Поверх мелких белых кудряшек у нее натянут кружевной чепец, а к голубому поясу, охватывающему широкую талию, прикреплена вместительная сумочка в виде мешочка.

Развернувшись на попе, стремительно оглядываюсь, но за спиной никого нет. Откуда же тогда женщина?

– Что ж ты вертишься, будто тебя жалохвосты кусают. Встань-ка посмотрю хоть на тебя, – елея в неизвестно откуда звучащем голосе заметно убавляется, а его место занимает ехидство.

Я же, услышав о неизвестных жалохвостах, вскакиваю. Под ноги попадается еще какая-то тряпка, нога проскальзывает, я теряю равновесие и еду-еду…

Размахиваю руками, стараясь удержать равновесие, но неудержимо приближаюсь к подозрительному зеркалу, отражающему невидимых существ. Может, здесь привидения водятся?

Вот еще такого счастья мне не хватало! Так-то, это мое наследство, а не непонятного привидения.

Я все-таки врезаюсь в массивное зеркало, сбиваю его, подхватываю, чтобы не разбилось, и мы вместе падаем в ворох одежды.

– Ты что же это творишь-то? – взвизгивает кто-то на ухо. Я отталкиваю от себя зеркало и откатываюсь. – Да что же ты меня швыряешь? Разбить хочешь? Разве ж я тебя обидела чем? Хорошего ведь только желала. Приняла, как свою, распустеху несуразную, а ты мне за доброту! Да я!.. Да куда ты без меня?! Ни одеться, ни причесаться не сможешь. Как замуж собираешься выходить, дуреха?

– А ты кто? – из-за пыли в горе першит, но я все-таки спрашиваю и осматриваюсь. До сих пор не могу поверить, что я – самодостаточная девушка с высшим образованием – разговариваю с зеркалом. Хорошо, что дома пила только кофе, иначе заподозрила бы у себя «белочку».

– Так рядом с тобой же лежу! Поставь меня взад, как было, – сварливо заявляет голос.

– То есть, ты зеркало? – протягиваю дрожащую руку, чтобы коснуться тяжелой рамы, почти приближаюсь, но все же отдергиваю.

– Не зеркало! А денфа Мирела, – с апломбом заявляет… зеркало. – Помощница местная. Можно сказать, душа этого поместья. Так-то вот. Ты, конечно, хозяйка, но и я здесь не последнее существо.

– Д-душа? – я начинаю заикаться. – То есть, привидение?

– Сама ты привидение! – фыркает зеркало. – Что непонятного? Душа я. Ду-ша. Всегда служила хозяйкам холмов. Мыла, причесывала, следила за туалетами, а когда пришел мой срок, не захотела уходить. Живший в то время венар Тейн пошел мне на встречу, провел необходимый ритуал, и я стала частью дома. Теперь-то поняла? Откуда ты такая глупая взялась? О чем с тобой говорить, если ты даже одеваться прилично не умеешь?

Значит, все-таки привидение. Причем, считает себя здесь большей хозяйкой, чем меня. И как заслужить у нее (него) авторитет?

Но кроме это нарисовалась и еще одна проблема – если местные венары способны привязать душу к дому – это ведь что-то навроде приворота, верно? – то надо держаться от них подальше. Кто знает, кого и к чему или к кому они еще захотят привязать. Совесть-то, как выяснилось, не самое сильное их качество. Местная знать не считает необходимым обременять себя ненужными переживаниями – не держат ничего лишнего.

– Ну?! Долго лежать будешь? Столько дел. Посмотри, какой беспорядок кругом! Всё шерстокрылы неугомонные. Без пригляда все тащат. А откуда взяться пригляду, коли хозяина нет? Вот и я проснулась только когда ты, распустеха, заявилась. Не могла раньше прийти, не случилось бы такого запустения.

Зеркало чехвостит меня, пока я поднимаю его и ставлю место.

Уф! Не помню, когда в последний раз меня так отчитывали, будто школьницу.

– А теперь, помой-ка меня. Знаешь, какая я красивая буду! Давай, пошевеливайся!

От, ничего себе заявочки!

– А разве не вы, – вот что значит профдеформация, даже к зеркалу на «вы» обращаюсь, – разве не дух поместья должен ухаживать за хозяйкой?

Все-таки смягчаю формулировку и не упоминаю про прислуживание, но это не действует на требовательное зеркало.