Возвращение

– Я говорила не о красоте. Играл ты хорошо, но голос... Ладно, дело не в этом. Ты пел с таким чувством... Так может спеть какой-нибудь старик, который прожил жизнь и воспитал детей, но не ты! Мне трудно объяснить, но это почувствовали все! А мне опять стало страшно.

– Тебе тоже страшно? – спросил я Люсю.

– Нет, – ответила она, взглянув мне в глаза. – У меня не было страха. Мне почему-то стало страшно тебя жаль.

– Что ты её спрашиваешь! – сказала Лена. – Разве не видишь, как она к тебе относится? Ты лучше спроси у своего Сергея или у Ирины. Не видел, как она на тебя посмотрела?

Что за невезение! Выбрал вроде бы нейтральную песню и умудрился так проколоться! Ленка смотрит так, будто я спел им с надрывом «Берега», а Ирина точно будет ломать себе голову, кто же я такой. Не опасно, но неприятно. Ещё несколько таких выходок, и я буду сам по себе, отдельно от остального класса! Разве что Сергей и Люся не изменят своего отношения.

Мы подошли к подъезду Лены, и я отдал ей портфель. Она молча его забрала и скрылась за дверьми.

– Зайдёшь ко мне? – спросила Люся. – Отец на службе, дома только мама. Я вас познакомлю, а потом пойдём ко мне в комнату.

– А младшая сестра? – спросил я. – У вас же одна комната на двоих?

– Она в это время почти всегда у подружки. А если дома, выпровожу в большую комнату. Мама чем-нибудь с ней займётся или включит телевизор.

Я согласился, и мы поднялись на второй этаж. На звонок никто не откликнулся, и Люся открыла дверь своим ключом.

– Может, я уйду? – сказал я, в нерешительности остановившись на пороге. – Матери нет...

– Заходи! – Она втянула меня в прихожую и захлопнула дверь. – У меня замечательные родители, не хуже твоих. Мама во всём доверяет и будет только рада тому, что у меня появился друг. Раздевайся и положи портфель на тумбочку. Сейчас пойдём в мою комнату, только посиди минуту на диване, пока я её посмотрю. Сестра могла разбросать вещи. Есть не хочешь?

– Нет, спасибо, – сказал я, осматриваясь. – Я позвоню домой, предупрежу, что задержусь.

В обоих городках у офицеров стояли телефоны с трёхзначными номерами, работавшие от небольшой АТС. Мама уже знала о моей задержке от Сергея, который отнёс гитару к нам домой.

– Поговорил? – спросила Люся. – Тогда иди сюда, я уже всё убрала. Беда, когда сестра на пять лет младше. Я не была такой в её возрасте.

– А какой ты была?

– Давай покажу фотографии! – Подруга с готовностью принесла большой семейный альбом и начала показывать фотографии, объясняя где и когда они сделаны.

– Это я в годик, – показала она фото очаровательной малышки.

– Славная попка! – похвалил я, заставив её покраснеть.

– Хватит возиться с фотографиями! – сказала Люся,закрывая альбом. – Скоро придёт мама, и я не успею с тобой поговорить. Гена, скажи, чем я могу тебе помочь?

– А почему ты думаешь, что мне нужна помощь? – спросил я, взглянув ей в глаза.

Она не отвела взгляд, отвёл я.

– Потому что я вижу, что тебе плохо! Почему ты не хочешь быть со мной откровенным? Ты же знаешь, что я не предам!

– Потому что я за тебя боюсь, – ответил я. – В том, что я должен сделать, ты не поможешь, зачем же тебя мучить?

– А так я не мучаюсь? – Она всхлипнула.

Слёзы – самое страшное оружие, которое есть у женщин. Хуже плачут только старики. Слёзы у детей по большей части просто средство воздействия на взрослых, поэтому они на меня никогда сильно не действовали, но смотреть на то, как плачет Люся, я не мог.

– Перестань сейчас же! – я обнял этого влюблённого ребёнка и стал гладить её волосы. – Мама придёт, а у тебя...

Она воспользовалась тем, что я расслабился, и доказала, что уже не ребёнок и усвоила данный мной урок. Второй поцелуй у нас получился лучше первого.

– Всё! – я вскочил с кровати. – Я ухожу, а ты приводи себя в порядок.

Как же хотелось остаться! Не для чего-то дурного, просто я в последнее время стал чувствовать себя страшно одиноким. У меня есть семья, но мама была права, когда говорила, что я живу своей жизнью. Не мог я им довериться во всём, и они это чувствовали. А вот Люсе мог рассказать всё без утайки. Она поверила бы и никому не выдала бы моих тайн. И то, что я уже прожил одну жизнь, вряд ли оттолкнуло бы. Но я не хотел нагружать на её плечи даже малую толику своей ноши.

Когда вышел на улицу, увидел, что поднялся ветер и с неба валит снег. Зима отыгрывалась за своё опоздание. Если так будет всю ночь, к утру наметёт сугробы. Я получше заправил шарф и ускорил шаг.

– Надо было сходить домой переодеться в зимнее, а уже потом бегать по гостям! – отругала мама. – Всё просушу и уберу до весны. Я уже достала твою куртку с меховой подстёжкой. Понравилось твоё пение?

– Все были потрясены. Пойду заниматься.

– Сначала обед! – сказала она. – Потом занимайся, чем хочешь.

– Если сейчас наемся, потом не смогу ничем заниматься. Постараюсь всё сделать быстро.

Я выполнил асаны, а потом упражнения с гантелями. Не стоило делать их одновременно, но на перерывы не было времени. Борьбу проигнорировал и пошёл на кухню. Пообедал, сделал уроки и сел за свои записи. Заполнив три страницы, закрыл тетрадь и убрал в новый тайник. Уже исписанные тетради хранились под тахтой родителей, куда никто не заглядывал годами, а тетрадку с текущими записями начал прятать под одёжный шкаф, приподнимая его край. Мне ужасно осточертела выкладка исторических фактов, к тому же чем дальше я забирался от теперешнего времени, тем меньше становилась ценность записей. Если ими воспользуются и начнут менять историю, из записанного почти ничего не повторится. Останутся только природные катаклизмы. Вот их в последние годы было много. Наверное, надо записывать по два года в день, чтобы быстрее закончить с историей и заняться наукой и технологиями. На них потребуется больше времени, чем на простое изложение фактов.

Следующий день прошёл буднично. Ночью метель прекратилась, и утром не было больших сугробов, но я всё-таки набрал снега в ботинки. В классе никто не вспомнил о моём выступлении, и внешне всё было как всегда. Все знали о моей дружбе с Черзаровой, поэтому мы вместе гуляли по коридору второго этажа. Такая демонстративная дружба не поощрялась, но никто из видевших наши прогулки учителей не сделал замечание.

В субботу я опять выделился, на этот раз на физкультуре. Мы уже больше месяца занимались в спортзале, но занятия сводились к бегу и игре в баскетбол. В тот день впервые использовали спортивные снаряды. Учитель объяснил, как прыгать через коня и встал сбоку, чтобы страховать неудачливых всадников. Когда бегали или прыгали в длину, я старался ничем не выделяться, легко зарабатывая свои пятёрки, а мешковатое трико скрывало мышцы. Передо мной бежал Сашка. Он недостаточно сильно оттолкнулся и, если бы не страховка, мог упасть. Я постарался хорошо разогнаться и сильно оттолкнулся руками. В результате легко перемахнул через коня и приземлился дальше других. Учитель не смог подстраховать, а я не удержался на ногах.

– Сильно ушибся? – спросил он, помогая мне подняться.

– Немного ушиб правую ногу, – сказал я. – Завтра выходной, а к понедельнику заживёт.

– С чем занимаешься? – спросил учитель. – Гантели?

– Только последние два месяца. До этого были отжимания, ну и другое.

– Не хочешь чем-нибудь заняться? Кольцами, например.

– Спасибо, но пока нет времени, – отказался я. – Может быть, потом.

– Ладно, надумаешь – скажешь. Иди на скамейку, а мы продолжим.

Когда закончился урок, в раздевалке обступили мальчишки.

– Что тебя щупал Семёныч? – спросил Валерка.

Я молча закатал рукав трико.

– Ни фига себе! – сказал Сашка. – Это нечестно! Когда мы спорили на щелбаны, у тебя не было таких мышц. Они у тебя больше, чем у Валерки!

Действительно, бицепсы у меня были существенно больше, чем у Дегтярёва.

– Как накачал? – спросил Валерка.

– Слышали мой разговор с Семёнычем? – спросил я. – Отжимания, гантели – способов много. Главное – не сачковать и увеличивать нагрузки. Это любому под силу, было бы желание.