Сборник рассказов

– Врёшь и не краснеешь, – раскусил его Сергей Николаевич. – Выведи её на экран, потом сотрёшь при мне.

Вовка включил голографический экран, на котором появилось испуганное лицо отца, и стёр фотографию.

– Хороший был бы портрет, – покачал тот головой. – После каникул мне разбираться с вашим директором, смотри, чтобы ты за это время не дал мне других поводов для разборок!

Вторично комм включился через пять минут.

– Ваш отец на связи, – сообщил он мальчику. – Выполнены соединение и активация программы, вывожу экран.

Над коммуникатором появилась голограмма рабочего стола отцова комма. Вовка быстро разыскал нужную папку, открыл её и запомнил десятизначный код.

– Отключайся от отца и соедини меня с Капитаном! – приказал он и сказал появившемуся над браслетом изображению головы приятеля: – Код узнал. А что у тебя с имитатором?

– Не ори, – шёпотом отозвался Лёха. – Я сейчас в мастерской. Если узнают, вытурят, а я ещё не закончил работу. Но через час всё будет готово. Представляешь, какие глаза будут у девчонок?

– Круглые, – сказал Вовка. – Ох и влетит же нам!

– Ниже двойки уже не поставят, – тихо засмеялся приятель. – Родителей заставят оплатить рейс, поэтому готовь задницу. На работе неприятностей не будет. Если кому-то и влетит, то начальнику их службы безопасности за дыру в защите. Так что предки не будут сильно свирепствовать.

Утром следующего дня дождались ухода отцов и занялись своим планом. Матери у обоих отдыхали в Швеции, старшая сестра Вовки училась в институте в другом городе, а Лёха был единственным ребёнком в семье, поэтому им никто не мешал. Мальчишки упаковали в сумки скафандры и те вещи, которые могли понадобиться в поездке, и вызвали аэротакси. Сначала оно забрало Лёху, а потом слетало за Вовкой.

– Возьми тёмные очки, – сказал Лёха, когда летели в космопорт. – На внутренней стороне нанесена голограмма сетчатки глаз твоего отца, так что берись за оправу.

Операция прошла как по маслу. Отпустив такси, вошли в один из залов ожидания и, не вызвав к себе никакого внимания, добрались до служебного входа.

– Надень очки, – предупредил Лёха, – и не спеши, сначала я проверю коридор.

Он включил собранный на скорую руку интравизор и убедился, что за дверью никого нет, после чего нажал на кнопку. Зелёный луч сканера прошёлся по очкам, считал голограммы, и дверь уползла в стену.

– Быстрее! – поторопил он приятеля. – Нужно успеть добраться до выхода, пока нет взрослых.

Им повезло никого не встретить. Для выхода на поле набрали на дверях коды допуска отцов, а потом пришлось спрятаться за одну из машин космодромных служб, чтобы пропустить пилотов.

– Нам туда! – показал рукой Лёха. – Очки можешь снять, они уже не нужны.

– Здесь полно камер, – испуганно сказал Вовка.

– Большинство работает в режиме записи, – отмахнулся Лёха, – а диспетчеры сейчас пьют кофе. Я не зря выбрал это время. Ты не был на отцовой службе, а я прошлым летом всё здесь облазил. Бежим, пока никого нет.

– Виктор Борисович! – отставив чашку с кофе, позвал один из диспетчеров. – Это не ваше чадо?

– Алексей! – удивился тот. – Вот шалопай! Его не пустили с классом на Марс, так намылился с другом угнать у нас круизник! Пошли за ними кого-нибудь.

– А второй чей? – спросил начальник смены.

– Володина, – ответил Виктор. – Интересно, как они узнали наши коды? Сын недавно меня фотографировал, наверное, тогда же заснял сетчатку.

– Мне сказали, что у вас ЧП, – обратился к ним вошедший в диспетчерскую начальник космодромной службы. – Чьи это дети?

Ему быстро объяснили ситуацию.

– Не нужно их задерживать, – хмыкнуло начальство. – Посмотрим, как далеко они смогут зайти.

– Уже смогли зайти на корабль, – глядя на экран, сказал диспетчер. – Коды допуска Володина и Белых. Так, они заблокировали вход. Переключаюсь на кабину пилотов.

На экране двое мальчишек заняли кресла экипажа, пристегнулись и надели на головы большие для них шлемы.

– Очень профессиональное поведение, – заметил начальник. – Они начали предстартовую проверку.

– Сын много времени провёл за виртуальным тренажёром, – отозвался Виктор. – Может, пора их тормознуть?

– Передайте мозгу корабля запрещение старта, – решил начальник. – Пожалуй, их можно забирать...

Показывавший кабину пилотов экран погас.

– Они отключили мозг! – взволнованно сказал диспетчер. – Процедура взлёта ведётся автопилотом. Заблокировано внешнее управление! Даю вид корабля.

На одном из экранов появился круизный корабль, который уже въезжал на стартовую платформу.

– Отключите платформу! – приказал начальник.

– Управление платформой заблокировано, – сообщил оператор. – Не знаю, как они смогли это провернуть!

– Вот стервецы! – с восхищением сказал начальник. – Да не нервничайте вы так, Виктор Борисович, ничего с ними не случится. Стартуют на автопилоте, а потом подключат мозг. Посадим обратно и дадим вам с Володиным возможность заняться воспитанием.

Четыре огромных пропеллера платформы набрали обороты, и она медленно поднялась над лётным полем. Такие платформы выводили корабли из плотных слоёв атмосферы, после чего включались ядерные установки. На конечном этапе вывод осуществлялся не воздушными винтами, а вспомогательными реактивными двигателями. Ждать выхода на круговую орбиту пришлось минут двадцать.

– Они не включают мозг, – сообщил оператор. – Получил сигнал, что автопилот отрабатывает полётное задание. Они ведь не могли сами рассчитать орбиту?..

– Такая способность заложена в автопилоте, – вспомнил начальник смены. – Её давно не используют, потому что экипажи работают с мозгом корабля. Но как они узнали? Вы можете проверить задание?

– Уже проверил, – ответил диспетчер. – Стандартная программа полёта к Марсу с оптимизацией в девяносто процентов. Они стартовали.

– Воспитание откладывается, – пошутил начальник. – Придётся вам с Володиным оплатить этот рейс, ну и их возвращение. Когда ваши дети расскажут в подробностях о том, как они нас обдурили, получите премию за укрепление безопасности. Может, даже не придётся платить. А ребят нужно взять на заметку. Они ещё не выбрали себе специальность?

Платок - фантастика

На единственной улице бывшего военного городка не было ни одного жителя, кроме сидевшей на лавке старушки, и все три построенные вдоль бетонки пятиэтажки казались ему заброшенными и почему-то намного меньше тех, которые сохранились в памяти. Жильцы везде поменяли обычные окна на пластиковые, а в подъезды поставили стальные двери с домофонами, покрашенные в цвет ржавчины. Над той, которая перекрыла путь в квартиру его детства, висела коробка трансформатора, окружённая чёрным пятном копоти.

– Я когда-то здесь жил, – сказал он старушке, которая вопросительно посмотрела на незнакомого пожилого мужчину. – Давно, пятьдесят лет назад, даже больше.

Он повернулся и ещё раз осмотрел городок. Из трёх двухэтажных, расположенных напротив домов сараев остался только один, но и он не использовался и был частично закрыт железными коробками гаражей. За забором бывшей воинской части всё заросло деревьями, а откуда-то со стороны казармы доносился шум лесопилки. Пройдя между домами, он увидел, что теперь за ними нет ни спортивной площадки, ни росших когда-то там сосен. Исчезли и оба забора, отгораживавшие этот городок от соседнего и от Дома офицеров, а задний двор зарос травой, кустами и какими-то развесистыми деревьями.

В душе росло и крепло ощущение потери чего-то дорогого и ещё осознание того, что он напрасно сюда приехал. Вздохнув, посмотрел на окна когда-то родной квартиры, которые ответили равнодушным взглядом, и пошёл к Дому офицеров, почти полностью закрытому деревьями. Большое двухэтажное здание с кинотеатром и спортзалом было закрыто и, видимо, никем не использовалось. В фойе разместился офис «Белбанка», но и он был закрыт. Сквер исчез, а вдоль асфальтированных дорожек росли несколько огромных деревьев. Отсюда была хорошо видна школа. Рядом с ней построили такое же большое двухэтажное здание и соединили со старой школой крытым переходом.