Сводный враг

— Я понятия не имею, о ком ты говоришь, — бурчит он не оборачиваясь.

Черт возьми, как же хочется треснуть ему по башке.

— Даже не думай, — предостерегающе заявляет он, а мне холодно становится от ледяного взгляда его голубых глаз.

— Умеешь читать мысли? И куда ты меня везешь?

Если Покровские не переехали, то их дом в другой стороне. Общежитие тоже, но я сомневалась в том, что Демид знает, где я живу. Так куда? Я оглядывалась по сторонам, пытаясь это понять, стараясь не показывать парню, как я напряжена. Но одно его присутствие рядом и то, что я оказалась в этой машине, меня убивало. Ломало на части. Я даже смотреть на Покровского не могла. Злость творила со мной какие-то ненормальные вещи. То, как он уверенно вел автомобиль… Черт, у меня дрожали губы. И это не от холода. Я пыталась убедить себя в этом, но не вышло.

Все дело в Демиде.

— Я хочу узнать… — Демид смотрит с вызовом. — Какие цели ты преследуешь? Чего добиваешься?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду, а когда смысл его слов доходит до меня, с шумом втягиваю воздух.

— Хочешь сказать, что я сама спровоцировала Горскую унизить меня перед всем универом? — Внутри меня все закипает.

— Мне плевать на ваши разборки. Меня интересует, зачем ты пытаешься меня выследить?

— Ну, начнем с того, что выслеживать я тебя не собиралась. Без понятия, откуда это взялось. А еще… Тебе на эту стычку плевать. Поздравляю! Ты, как обычно, в шоколаде. Но из-за твоего поведения теперь у меня будут проблемы.

— Твои проблемы меня не касаются! — рявкает он. — Разбирайся с ними сама. И перестань вынюхивать, где я появлюсь. Не знаю, на что вы с матерью рассчитываете, пытаясь разозлить меня, или вам просто нравится это делать, но предупреждаю: увижу тебя где-нибудь за пределами универа, ты пожалеешь.

Господи, как же смешно.

— Да с чего ты вообще взял, что я за тобой следить собираюсь?

— Ты сама об этом кричала. Щербаков сзади тебя стоял и слышал, как вы про клуб разговаривали. И не только про клуб, кстати. Еще и затронули тему мужиков твоей матери. Собиралась и про отца моего рассказать?

У меня перехватывает дыхание.

Я не верю, что он и правда мог так подумать.

— Да, Покровский, я всем хочу рассказать, что моя мама была замужем за твоим отцом, потом он ее выгнал, а сейчас они опять вместе. Конечно, я хочу, чтобы все об этом узнали. Пусть все будут в курсе, что ты мой сводный братишка, нас многое связывает, чтобы все стервы универа меня ненавидели и потом позорили перед толпой. Я мечтаю об этом, клянусь.

Демид ухмыляется, и это доказывает, что в мой сарказм он не верит и верить не собирается.

— Ну ты и придурок.

— Я?

— Ты! Неужели так сложно представить, что мне все равно на тебя, на твоего отца, на вашу семью и на вашу чертову фамилию?

— Тебе не плевать на деньги этой семьи.

Это уже слишком. Больно, обидно и… Я не хочу больше ничего слушать.

Машина продолжает ехать, но я все равно тянусь к ручке, чтобы поскорее выбраться из этого ада. Плевать на последствия, я выпрыгну.

Покровский хватает меня за плечо, прежде чем я открываю дверь.

— С ума сошла? Заканчивай вести себя как истеричная идиотка.

— Отстань от меня! — кричу, а у самой слезы на глазах. Долбаная реакция на стресс. — Слышишь? Отстань от меня. У меня все было хорошо, пока ты опять не появился. Никто меня не трогал, никто не оскорблял и никто не выставлял меркантильной дрянью.

Всхлипываю, пытаясь заглушить в себе ту обиду, которая выжигала душу.

— Отстану, когда пойму, как так получилось, что Котовы опять влезают в мою семью.

Он меня не слышит.

— Я не знаю! Мама не рассказывала, что снова встречается с твоим отцом. Я узнала об этом, когда мы в ресторане с тобой столкнулись.

— Издеваешься? Он месяц назад оплатил твой летний отдых.

— Я его об этом не просила. Даже не знала.

Что?

Месяц?

— Тебе и не надо было просить лично его. Достаточно передать просьбу через свою мать.

Он не знает меня и не знает, какие у нас с мамой отношения. Его обвинения злят до хрипоты. Поэтому мне хочется отомстить. Если его так сильно беспокоит то, что я просунула руку в кошелек его семьи, то пусть его разорвет от злости.

Хватит реветь, пришло время отбиваться.

— Так все и было! — придя в себя, говорю вслух то, что от меня хотят услышать. — Я все через маму провернула и еще попросила, чтобы она и за подругу мою замолвила словечко. Твой папа же такой душка, не смог отказать. Круто, да? Потом хочу машину попросить. И квартиру. Обязательно нужна квартира. Когда мы с мамой оставим вас без денег, нужно же будет иметь свой уголок. Правильно же? Ну, теперь ты доволен?

Вместо того чтобы радоваться, Покровский сильнее сжимает руль.

— Чем я должен быть доволен?

— Тебе же хотелось именно эти слова услышать. Ты их услышал? Что дальше?

Отвернувшись от парня, я снова оглядываюсь по сторонам. Черт возьми, где мы? Этот район выглядел так, будто его веками проклинали.

— Дальше? Дальше я хочу услышать правду.

— Ты ее уже слышал и не поверил. Но я повторю: не ты один хочешь, чтобы этот брак не состоялся. Веришь или нет, но меня пугает сама мысль о том, чтобы снова стать частью вашей семьи. Быть твоей сводной сестрой — самое худшее, что случалось со мной за всю жизнь.

Наконец машина останавливается напротив какого-то развалившегося продуктового магазина, и я не могу понять, радуюсь ли я, что мы перестали ехать, или меня это до чертиков пугает.

— Не пытайся выловить меня за пределами универа.

— Тогда уезжай из города. Я не собираюсь сидеть дома только потому, что, если мы когда-нибудь столкнемся, ты откусишь мне голову, думая, что я специально тебя выслеживала.

Покровский морщится.

— Я вообще о тебе не думаю.

— Тогда какого черта ты ко мне цепляешься? Какого черта называешь мое имя при всех? Какого черта сажаешь в свою машину? Отстань от меня. Больше не подходи! Мне и так теперь придется отбиваться от идиоток, которые на тебя глаз положили. Горская только с тобой будет беззубой милашкой, меня же она…

— Да плевать мне на твою Горскую.

Она не моя.

Но меня обрадовало то, что Покровскому на нее плевать.

— Ей на тебя не плевать, поэтому держи ее подальше от меня. Понял? Иначе я и правда поддержу маму, чтобы она поскорее стала твоей мачехой. Если не хочешь, чтобы у тебя опять появилась сводная сестренка, придется сделать то, о чем я прошу.

Я вру, никогда в жизни я не захочу, чтобы мама втягивала меня в свои интрижки, но мне было необходимо хоть что-то сказать, чтобы Демид воспринял мои слова всерьез.

— Тебе пора! — сквозь зубы выдавливает он.

От удивления открываю и закрываю рот.

— Ты серьезно? Я даже не знаю, где мы.

— Выходи! Впереди автобус. На нем и уедешь.

Он не шутит.

— Ты — идиот!

Парень наклоняется и отстегивает ремень безопасности.

— А ты никогда не была моей сестрой. И никогда не будешь!

Не успеваю осмыслить, как уже оказываюсь на улице, крепко держа сумку в руках. Через секунду иномарка срывается с места.

Глава 4

Все следующее утро я трачу на то, что пытаюсь дозвониться до мамы, которая не спешит отвечать на мои звонки. Суббота. Двенадцать дня. Она или еще спит, или же намеренно меня игнорирует, догадываясь, о чем я хочу поговорить. А это значит, что вся та злость, с которой я вчера вернулась домой и которая не давала мне уснуть, остается во мне. Бросив телефон в сторону, пытаюсь переключиться на уборку комнаты, но меня хватает лишь на то, чтобы поднять сумку с пола и бросить ее на стул, потом я опять вспоминаю вчерашний день, и пальцы сжимаются в кулак.

Меня разрывало на части.

И две эти части воевали между собой. Одна кричала о том, что Покровского надо отправить в ад к его дружкам, ведь за то, что он сделал, должен ответить, но другая спокойно рассуждала, говоря, что Демид и его поступки не стоят того, чтобы доводить себя до нервного срыва. Тем более понятно же, что он не остановится, а у меня нет оружия, чтобы с ним бороться. За исключением одного — полный игнор.