Страница 8 из 8
— Не-а. Пусть живет.
Марина морщится.
— Да какой живет? Она этим постом от себя внимание отвлекает. Все заметили, что Покровский на нее даже не посмотрел. Черт, он мимо прошел и даже ухом не повел, когда она с ним заговорить попыталась. Это было классно!
Наверно, только это и было классно. Все остальное — полный отстой.
— Это кого-нибудь волнует?
— А то! Она же считает себя королевой. Лучшая из лучших. Все парни должны смотреть только на нее. Облом! Кстати, если ты захочешь поговорить о Покровском, то я…
Его фамилия меня напрягает.
— Ты выслушаешь. Я знаю, и спасибо тебе за это.
— Значит, не сегодня?
Конечно, Марине интересно узнать. И я ее понимаю. Сама бы спросила, случись с ней такая ситуация. Но ей придется подождать. Мое молчание Липатова правильно расценивает.
— Давай не будем о нем разговаривать. Просто знай, что он придурок. Этого достаточно.
— Но красивый. Согласись.
Ага. Этого не отнять.
— В твоем вкусе, — замечаю я.
— Не-не. Мне нравятся плохие парни. Такие дерзкие, резкие, самоуверенные. А Покровский не плохой, он проблемный. От таких хочется держаться подальше.
Пока я обдумываю ее слова, Маринин телефон вибрирует, и, схватив его, девушка вылетает из комнаты. Интересно, Демид читал пост? Блин, конечно, он его читал. Уверена, Щербаков и скинул ему ссылку на страницу Лизы. Так, мне плевать! Не буду я думать о…
Когда дверь с грохотом открывается и тут же закрывается с таким же звуком, я подпрыгиваю на скрипучем матрасе. Вижу, как блестят глаза подруги. Узнаю этот взгляд.
Липатова что-то узнала.
— Угадай, кто устроил драку в клубе? Машка звонила. Говорит, Покровский сцепился с каким-то чуваком, его с трудом оттянули. Блин, хорошо, что мы не пошли. Он реально проблемный.
Мне плевать.
Мне плевать.
Мне плевать.
Черт, почему драка Покровского меня так расстраивает?
Глава 5
В понедельник я периодически ловила на себе незнакомые взгляды, которые отовсюду были направлены на меня. Я была готова к такому, поэтому не обращала на них внимания, но, когда молодой преподаватель по философии несколько долгих минут пялился на меня с открытым ртом, я почувствовала всплеск паники.
Покровского я не видела. Утром, подходя к институту, оглядывала парковку, но знакомой машины так и не заметила, что означало, что день должен пройти хорошо. Но вместо радости я вдруг ощутила разочарование, которое больно сдавило грудь.
Не понимаю, почему меня не обрадовала новость, что мой день сегодня пройдет без Демида. Я всеми силами старалась не думать о нем, но сейчас хотелось просто посмотреть на него и убедиться, что в драке он не пострадал. Это мои самые идиотские мысли. Самое идиотское желание. Я это понимала, но ничего не могла с собой поделать.
— Ангелочек, хочешь, я тебя прокачу?
Белобрысый тип похлопал по своим коленям, языком облизывая свои мерзкие губы.
— На ручнике прокатись, придурок.
Маринка хватает меня под руку, а любителю гонок показывает средний палец.
— Все нормально?
— Лучше не бывает, — убедительно киваю. — Озабоченные идиоты меня не волнуют.
— Ну и правильно! — Затем подруга оборачивается и кричит: — Озабоченные идиоты никого не волнуют, кроме их мамочек!
Парень что-то бормочет в ответ, но после крика Липатовой все в коридоре зашептались, поэтому его слов я не услышала.
— Так-с, у Карасева мы отпросились, можем валить отсюда, — говорит Марина, подталкивая меня к лестнице. — Давай в пекарню только забежим. С утра мечтаю о той булочке с шоколадной крошкой.
— Не могу. Шустрова же просила цветы поливать, пока она в отъезде. — Отдаю номерок, забираю свою куртку. — А я там четыре дня не появлялась. Зоя меня прикончит, если ее растения завянут.
Вся крутость таких просьб была в том, что, полив цветы, я могу расслабиться и полежать в огромной ванне. В нашей общаге такого добра отродясь не было. Зоя — мамина старая подруга, но между собой они уже давно не общаются. Меня их вражда не затронула, поэтому по возможности я и забегаю к Шустровой на чай.
— Хорошо! — кивает подруга. — Но в следующий раз возьми меня с собой. Я тоже хочу в джакузи поваляться.
Чем дальше я отходила от университета, тем лучше себя чувствовала. Не сказать, что меня сильно расстраивало поведение некоторых идиотов, но все равно было мерзко стать объектом насмешек. Несмотря на мороз, приняла решение идти пешком. Тем более здесь идти-то всего ничего. Уже минут через двадцать, когда подхожу к нужному дому, мой взгляд цепляется за знакомый профиль.
Покровский, будто почувствовав, что за ним наблюдают, засунул руки в карманы брюк, опираясь на дверь машины. Если его взгляд не переводится, как «Я хочу тебя убить», то я не знаю, как его еще перевести.
Может, я адресом ошиблась?
Я оглядываюсь. Не ошиблась.
— Скажешь, что я тебя преследую?
— А ты преследуешь?
Черт, он не должен на меня так смотреть. Черт, я не должна так на него реагировать.
Это дико и ненормально. Покровский меня ненавидит, я ненавижу его в ответ. Боже, так почему у меня дыхание перехватывает, стоит только на него посмотреть? Он же… Псих. Самоуверенный, циничный, сексуальный псих. Я должна очнуться.
— Дай пройти.
— Судя по тому, куда ты направляешься, нам в одну сторону, Котова.
Только не это.
Может, все-таки ошиблась?
Когда Демид открывает дверь, я продолжаю идти за ним. Мы сейчас же разойдемся. Мне необязательно подниматься на лифте. Шестнадцатый этаж. Я с легкостью смогу дойти пешком.
— Какой этаж?
— Я не поеду с тобой в одном лифте. — Подхожу к перилам и смотрю вверх. О боже. Сама — не дойду. — Ты поднимайся. Я подожду.
Покровский фыркает, закатывая глаза.
Я стараюсь его игнорировать.
Не получается. И я не выношу себя за это. За то, что продолжаю разглядывать парня, хотя должна уже была бежать вверх по лестнице. За то, что прикусываю губу, когда вижу узор на шее. Раньше у него было всего две татуировки. Две маленькие надписи на сгибе локтя. Сейчас же… Сколько новых появилось за то время, что мы не виделись?
Господи, Ангелина, о чем ты думаешь?
— И давно ты живешь в моем доме? — вырывает меня из потока мыслей раздраженный голос.
Он думает, что я здесь живу?
О боже!
— А что? Мне нельзя здесь жить?
— А тебе опять хочется жить рядом со мной? Понравилось?
— Если бы мне хотелось снова пройти через подобное, то я бы поселились в местечке, где с одной стороны была бы психбольница, а с другой — кладбище. Теперь понимаешь, как я запомнила свою жизнь в вашем доме? Сплошной ад! Думаешь, захочу повтора?
Демид не отвечает.
Смотрит на меня долгим взглядом, от которого хочется укрыться. Или снять куртку. Мне определенно стало жарко. Не заморачиваясь на пустяках, я просто расстегнула молнию. Кажется, меня перестало волновать то, что он может обо мне подумать.
В тишине мы стояли несколько минут, и, когда двери лифта разъехались в разные стороны, я собиралась пропустить парня вперед, даже шаг в сторону ради этого сделала, но моргнуть не успела, как меня почти грубо затолкали в тесную кабинку.
— Ты со всеми ведешь себя как животное или только я удостоена такой чести? — интересуюсь я, когда, нажав на кнопку двадцатого этажа, Демид опирается на металлический поручень.
— На самом деле все зависит от самих людей.
— Я здесь не живу. Если ты об этом. Нажмешь на шестнадцатый?
Он жестом показывает мне сделать это самой.
Чертов засранец.
Специально встал так, что мне придется подойти к нему вплотную, чтобы нажать на кнопку.
Моя рука тянется к шапке на голове и снимает ее. В любой другой ситуации я бы подождала момента, когда парень выйдет, а уже потом поехала бы сама. Но сейчас я чувствовала вызов. Бред был в том, что мне хотелось ответить на него. Я чувствовала, что смогу.
Конец ознакомительного фрагмента.