Кузня Крови

Спустя несколько ударов сердца мы уже сбились у ближайшего дерева, снеся по пути очередные верёвки. И пока все беспомощно таращились в темноту, я напряжённо выискивал вдоль кромки кустов тех, кто убивал нас. Никого. Но фигуру бегущего в ту сторону птенца я заметил. Он сумел сделать только двадцать шагов и рухнул, поймав, кажется, сразу пяток стрел.

И тут по жилам пробежал бодрящий огонь. Кто-то из наставников в ранге Великого паладина обратился к своим силам и накрыл нас аурой ободрения. И защиты от стрел.

Вовремя.

Спустя мгновение по нашему дереву пробарабанил настоящий ливень стрел. И не только от края леса. Прошиб листву, застучал по веткам, стволу, нашим плечам и головам, безвредно осыпаясь на землю, неспособный вонзиться даже на волос.

Преферо прохрипела:

— Твари, — с хрустом обломила стрелу в плече. Пообещала. — Ну сейчас я вам.

Но едва она шагнула вперёд, как я ухватил её за руку с мечом:

— Стой! Ты не знаешь где наставники и где край ауры…

Замолчав, я выругался и скомандовал:

— За мечи! Они бегут сюда! Их десятки.

Через миг предупреждение стало лишним. Раздался дикий и хриплый вопль, от которого дыбом поднялась шкура:

— Убейте их! Убейте их всех!

Над лагерем разнёсся легко угадываемый бас Глебола:

— К оружию! Сбить строй!

Я выругался. Какой ещё строй? У нас даже щитов нет, не говоря уже о копьях. Какой строй, если нас здесь меньше десятка?

Шагнул вперёд и вправо, вытягивая из ножен оружие. Расстояние до Преферо — шаг. Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы иметь свободу действия и не срубить её саму мечом. На нас аура Глебола, Великого паладина меча. Мы тренировались год, готовясь сражаться с кем угодно. Ни одному простолюдину не справиться нами, даже если он сумел получить звание старшего воина. Сейчас наша кожа прочней стали, а стрелы стали бесполезны.

Конечно, ещё остаются яды и…

Сообразив, что никто ещё не сумел привыкнуть к темноте, скороговоркой зачастил:

— Два десятка. Бегут к нам. Двадцать шагов, десять, бей!

Мой клинок жалит дважды. Влево, затем вправо. Раньше, чем я успеваю сообразить, что не так с врагами. Через миг я приседаю и принимаю на плечо набежавшего на меня противника, заставляя его буквально перелететь через меня. Раньше, чем он подхватывается на ноги, я уже вбиваю ему меч пониже затылка.

Развернуться оглядываясь. Шаг к Преферо, выпад. Тёмный силуэт вздрагивает, но не падает, с рыком разворачивается ко мне. Вижу алые глаза и перекошенный оскал, куда через миг бью сталью. С хрустом меч проходит насквозь. Враг обмякает, складывается, утягивая за собой мой клинок. Но я лишь выворачиваю кисть, позволяя мёртвому телу освободить меч и соскользнуть с него.

Шаг назад, к Хасоку. Я не успеваю, его сбивают с ног. Передо мной хрипящая куча, в которой не разобрать, где он, а где его враги. Но лохмотья сверху не могут принадлежать Хасоку.

Первому я сношу голову, второго пробиваю едва ли не насквозь от плеча до плеча, третий вскидывает голову, и я снова бью в провал рта.

А затем уже меня сбивают с ног.

Несколько мгновений вожусь под тяжёлым вонючим телом, пытаясь вывернуть меч. Кто первый ударит сталью?

Но враг всё медлит, колотит меня кулаками, пытаясь вбить в землю. Как глупо, под аурой Великого паладина…

Наконец я выворачиваю меч, пыряю куда-то в бок раз-другой, пытаясь попасть в печень. Враг воет, тянется ко мне зубами, словно пытаясь укусить. Я упираюсь свободной рукой ему в горло, а через миг из его рта проклёвывается сталь, всего на ладонь не достав до моих глаз.

На меня потоком рушится кровь, заливает лицо, рот, горло. С хрипом и руганью спихиваю с себя мёртвое тело. Надо мной темнеет фигура одной из девушек.

Она нетерпеливо повторяет:

— Ну же, вставай!

Сообразив, я хватаюсь за протянутую руку, сплёвываю чужую, солёную и мерзкую кровь. Давно забытый вкус.

Вокруг только свои. Враги валяются под нашими ногами. Пахнет кровью, дерьмом и давно не мытыми телами.

Фату задаёт тот же вопрос, что мучает сейчас и меня:

— Где их оружие? Почему у них пустые руки?

Хасок, странно перекошенный на один бок, хрипло отвечает:

— Ты не видел их глаз? Это Кровавые жнецы. Точно такие же, как в подвале, помнишь? Они совсем теряют человеческий разум. Даже если держали на ритуале оружие, то потеряли его, пока бежали к нам.

Слышен знакомый бас Глебола:

— Птенцы, ко мне! Ко мне!

Одна из девушек уверенно показывает в темноту:

— Там.

Я лишь молча киваю. Как и остальные.

Помедлив миг, наклоняюсь к ближайшему мертвецу. На запястьях стёртые до мяса полосы. Каторжник, которого только-только расковали. Пытаюсь найти на щеках отметки Риола. Всё залито кровью, но ведь должна же метка Предка просвечивать? Должен же я был увидеть её, когда они бежали на нас?

— Лиал.

Поднимаю голову. Рядом уже никого нет, только мои тени застыли кругом, глядя на меня провалами своих глазниц.

Тени!

Они ведь становятся сильней, когда я убиваю…

И что? Ждать, когда убьют меня? Вот уж радикальное решение проблемы моей крови. И выжигать Хранителям ничего не потребуется.

— Лиал!

Я встал, с ненавистью оглядел колыхающиеся на неощутимом ветру тени и скользнул в темноту за ушедшими товарищами.

Догнал их только через полсотни шагов, когда на фоне костра уже была отлично видна плечистая фигура старшего наставника Глебола.

Я скользнул взглядом по остальным фигурам, по лицам с отсветами огня. Здесь не все. Доброго десятка птенцов не хватает. Оглянулся, всматриваясь в темноту, которая мне не помеха. Никого. Неужели так много…

Раздался срывающийся голос, я даже не сразу понял чей:

— Старший наставник, а где остальные?

Слайду ответил Адалио:

— Мертвы. Их нашпиговали стрелами.

Я спохватился, выкинул в темноту руку, указывая туда, откуда слышались крики:

— Старший наставник Глебол, сдвиньтесь к шатру наших солдат! Накройте их своей аурой, наставник!

Он грубо огрызнулся:

— Ещё бы я тебя не спросил, что мне делать!

Адалио возразил:

— Нам они нужны. Риольцы никогда не тратят силы только на низших Кровавых жнецов. Это только начало.

Глебол хмыкнул и снизошёл до объяснений:

— С ними наставник Визир. Как только они управятся, то сами подтянутся к нам, мой голос он слышал.

Бриок сжал кулак:

— И тогда мы прочешем эти кусты и выкурим тварь, что их создала.

Я смерил взглядом этого глупца. Восемь или даже десять парней поймали по смертельной стреле, а что этот, что его дружок Слайд целы и невредимы. На одеждах нет ни кровинки. Вот уж чьей смерти я бы не опечалился.

Глебол осадил его: