Попаданка в сильфиду

Вот ведь продуманный урод!..

Я путешествовала с добрыми дикарями уже три дня. Они заботились обо мне, оберегали. На ночь ставили для меня большую красивую палатку, в которой для меня отгораживалась с помощью шторы комната, а в своеобразном предбаннике у входа спал слуга. Когда мне что-то требовалось, нужно было только донести до него эту информацию: показать, что хочешь пить или есть, или что холодно – и он все сделает в рамках возможностей. Вообще, в пустыне оказалось по ночам поразительно холодно. Наверное, одна бы я и не выжила.

В общем, все это было дико и странно, но я относилась к неудобствам снисходительно. Будем считать, что это такие книжные испытания для попаданки, а потом будет любовь и процветание. Мечтала о том, как выйду замуж за какого-нибудь местного султана, как в Великолепном веке. И очень хотелось бы, чтобы Артурчик тоже попал в этот мир и увидел меня в короне, такую великолепную. А потом наши слуги зарубили бы его к чертовой матери!

Я радовала себя такими фантазиями и подбадривала на фоне ужасов окружающего мира. Никогда я не любила «дикий» отдых: в походы не ходила, даже в летний лагерь не ездила или в деревню к бабушкам, как другие дети. Я росла как маленькая принцесса и, хоть бедуины старались, меня все это напрягало. Иногда я даже позволяла себе поплакать. Слуга – сухопарый низкорослый старик с куцей козлиной бородкой и без половины зубов – гладил меня тогда по голове и спине, а потом давал что-нибудь сладкое. От стресса я, кажется, даже набрала пару лишних кило.

Когда на третий день мы остановились днем, а не ночью, я очень удивилась. Я уже привыкла к тому, что здесь есть определенный график. Если нужно сходить кое-куда, останавливают только твоего верблюда, а потом он бежит вдогонку за остальными. Ели всухомятку прямо верхом. А тут… ничего непонятно.

Но моего верблюда опустили на песок, слуга знаками показал, чтобы я спускалась. Пришлось послушаться. Окружающие тоже остановились, но не спешили разбивать лагерь и ставить палатки, как обычно по вечерам. Да и время раннее – солнце в зените.

Другой бедуин, как мне кажется, главный здесь, поманил меня в сторону. Я хмурилась, крылышки мои трепетали нервно, но пошла – куда деваться? Там перед ним слуги расстелили ковер и положили подушечку, на которую он и сел. Вторую, более плоскую, положили передо мной. Я не стала отказываться и опустилась на нее, ожидая развития событий. Начальник каравана смотрел на меня как-то пытливо, я смотрела на него. Солнце стало припекать.

Потом он достал откуда-то из складок своего явно дорогого расшитого золотом, но потрепанного в пути халата деревянную шкатулку и положил между нами.

– Мне? – спросила неуверенно. Как-то ситуация не очень располагала к подаркам.

Он что-то застрекотал на своем языке, а потом знаками показал, что да. Я открыла – на бархатной подушечке лежало золотое колье-стойка, украшенное красными камнями, напоминающими рубины. Немного вульгарно, но, будем честны, я всегда была сорокой. Вопросительно глянула на начальника, а потом все же решилась взять колье. Оказалось, что со «стойки» на грудь спускаются тонкие золотые цепочки с рубиновыми капельками. Красота. И вряд ли в этом мире придумали какие-нибудь заменители для натуральных камней, значит, и стоит эта прелесть немерено.

Приложила колье к себе, примеряя. Слуга немедленно достал откуда-то зеркало: большая тяжелая рама на длинной ручке, а само зеркальцем не больше ладони. Но мне хватило, чтобы себя разглядеть. Ох, и красотка же я стала в этом мире! Круче всех инстаграм-фильтров, а это колье отлично оттеняет новый (натуральный!) цвет моих губ.

Хотела уже защелкнуть колье на шее, но тут увидела, что начальник каравана протягивает мне какую-то исписанную незнакомыми символами бумагу. И перо.

Это что такое?

Я нахмурилась, а он продемонстрировал: внизу было два места, обведенных в прямоугольники, и на одном из них мужчина быстрым движением поставил какую-то закорючку. Наверное, свою подпись. А потом протянул документ на толстом плотном листе и перо мне.

Глава 4

Я нахмурилась. Подписывать контракт без юриста? Не понимая языка? Не на ту напал!

Если он хочет платы за свое колье, то, спасибо, не надо. Отложила украшение обратно в шкатулку, хоть и с тяжелым вздохом.

Мужчина что-то принялся объяснять на местном, потом попытался всунуть перо мне в руку и притянуть ее к документу, но тут уж я совсем разозлилась и, оттолкнув его, непонятным даже для самой себя образом взлетела в воздух. Зависла в паре метров над землей, всем своим видом демонстрируя недовольство: скрестила руки на груди и поджала губы.

Начальник каравана и выделенный мне слуга долго прыгали подо мной, наверное, уговаривали – лопотали что-то на своем. Начальник потрясал бумагой, слуга пытался приманить на сладости, но я не сдавалась. Вот еще! Они сразу должны понять, с кем имеют дело. Я им не какая-то там!

Прошло, наверное, минут пятнадцать, они успокоились. Начальник попытался меня опять уговорить, но уже с явными просительными нотками. Подумав, поддалась и все же опустилась на землю. Он что-то говорил, показывал руками на караван, на меня, себя, слугу. А потом опять поднес мне документ.

Я отрицательно покачала головой.

Он повторил свои слова более настойчиво.

Я скрестила руки на груди и решительно не была настроена поддаваться.

Неожиданно он легко махнул на меня рукой и отдал приказ остальным караванщикам. Все зашевелились-забегали. Мой слуга подошел к верблюду, сел на место погонщика и поднял его на ноги. И не подвел ко мне, а вот так и припустил вперед! И все пошли вперед, бросив меня прямо посреди пустыни. Оставив только ковер, пару подушек, неподписанный документ, колье в шкатулке и перо.

– Эй, а как же я?! – закричала я растерянно им в след.

Начальник каравана, который тоже ехал в своем маленьком тканевом домике, выглянул из него, глянул на меня вопросительно. Я обрадовалась, но он, смерив меня недовольным взглядом, махнул рукой, и его погонщик подогнал верблюда.

– Не бросайте меня здесь! – закричала я, окончательно испугавшись, и побежала следом.

Верблюд какое-то время шел вперед, но медленно. Длинный караван уже весь обогнал начальника, а его верблюд опять приостановился. Мужчина выглянул из домика и что-то спросил у меня недовольно. Я не поняла, что он говорит. Тогда он показал жестом, что хочет, чтобы я подписала документ.

Я замерла. Он прищурился, обернулся к погонщику своего верблюда…

– Ладно, я согласна! Я согласна, я подпишу! – не выдержала я. Было слишком страшно умереть одной в пустыне.

Начальник каравана выгнул бровь и скрестил руки на груди, глядя на меня испытующе, будто говоря: «ну, сказала – делай». Никто не собирался мне помогать или подносить бумагу. Пришлось самой вернуться к брошенному на песке ковру. Можно было бы ожидать, что люди вернуться тоже – если не за мной, так хоть за вещами, но караван медленно, но верно, продолжал двигаться прочь. Только его командир на своем верблюде сидел, не двигаясь.

Я подхватила с ковра перо, чернильницу и бумагу… или скорее пергамент? Свиток? Не знаю, как правильно это называлось. Подумав, захватила и шкатулку с украшением – очень уж дорогим оно выглядело. Если ковер с подушками я готова была бросить, то золотое колье оставлять было жалко.

Идти обратно не хотелось, как всегда, когда не действуешь по своей воли, а исполняешь чужие приказы. Но выхода не было. Когда я подошла к начальнику каравана, он опять жестами показал, чтобы я подписывала, глядя на меня с высоты верблюда сверху вниз. Его слуга спрыгнул на землю, помог обмакнуть перо в чернильницу и даже подставил свою спину, чтобы было удобнее писать. Но меня все равно грызло нежелание подчиняться. Я хотела знать, что здесь написано и зачем, знать, на что я соглашаюсь. Или не соглашаться.

Начальник каравана явно злился и поторапливал – его верблюды уже ушли на значительное расстояние, только мой слуга тоже притормаживал, зависнув где-то между группой и начальством. Я взглянула на своего помощника с благодарностью и, вздохнув, решилась.