Мальвина

Через секунду она смутно увидела, как Рома колошматит монтажёра. Дима пытался дать сдачи, но ярость первого была настолько неудержимой, что он просто кулаками что есть силы бил его куда придётся. Ника плохо соображала. Кровь разлилась по жакету, заблаговременно снятая дублёнка валялась где-то в углу коридора, лицо ужасно болело.

Вся эта сцена заняла меньше минуты, и вот уже сотрудники сбежались. Кто – помогать Нике, кто – разнимать Рому и Диму.

– Что происходит? – Ника наконец собралась.

– Медведь узнал, что твой фильм монтировал не Дима… – Полина Агатова пыталась вытереть кровь с лица Ники, но она не останавливалась. Её длинные ярко красные волосы добавляли жути в общую картину. Издалека могло показаться, что женщина сидит на полу и из неё по жакету ручьём течёт кровь.

– Как он узнал? – перебила её Вероника, кровь попала в рот, и она снова машинально вытерла её рукавом.

– Дима вчера обдолбался своей наркотой и звонил Медведю с претензиями. Потом он ещё в клубе засветился. В общем, его начальник сегодня так имел, что он прямо на планёрке сказал, что пришибёт тебя, когда ты явишься. По его словам, если бы тоже вчера ушла, скандала бы не было. А так – всё из-за тебя.

– Железная логика.

– Тебе очень больно? – Поля жалостливо посмотрела на Веронику. Та кивнула. Кровь остановилась. Но её многочисленные следы были отчётливо размазаны по белоснежной новенькой плитке. Было похоже на то, что здесь, прямо на полу, неаккуратно разделывали мясо и хорошо наследили.

Откуда-то появился Рома. Он был суров и серьёзен. Кулаки были разодраны, а чёрный свитер порван. Он подошёл к девушкам и поднял Веронику на руки. Она попыталась сказать, что это лишнее, но он так сурово на неё посмотрел, что она решила заткнуться.

– Собери её вещи, – единственное, что он несдержанно выдавил из себя Полине.

Рома отнёс Нику в переговорную. Это было самое маленькое и самое тихое помещение в большом здании. Туда обычно приводили заказчиков и группу, которая будет делать то, что им надо. В 10 утра там, конечно, никого не было. Встречи обычно назначались после обеда, потому что традиционно сопровождались алкоголем. А утром мало кто на это соглашался. Рома пустил Нику на кожаный чёрный диван так, что она почти легла, а сам сел перед её лицом на колени.

– Ты убил его? – Вероника хотела немного пошутить, но вопрос прозвучал как просьба.

– Почти, – Рома громко дышал. В его вдохе-выдохе была ярость, был такой гнев, что он даже сжал кулаки, но ссадины затрещали, и он разжал их.

– Ты – мой герой сегодня, – Вероника ещё раз попыталась мягко и легко произнести фразу. Снова мимо.

– Хватит говорить чушь, – Рома рявкнул на неё. Ника в недоумении привстала, и в этот момент Рома резко притянул её голову к себе и начал целовать. Он сжирал её своими губами. Его горячий язык проникал в её рот. Он целовал её так, как в некоторых страшных фильмах вампиры пьют кровь. Это длилось и длилось. Вероника не сопротивлялась. Зачем? Рома поймал лучший момент, когда её самообладание было настолько низким, что проще было сдаться и получить адреналиновое удовольствие, чем сойти с ума от переизбытка эмоций. В этих поцелуях не было ни нежности, ни ласки. В них была какая-то почти звериная агония. Рома властно взял её лицо в другую руку, так, что Ника не могла даже пошевелиться, и впился в неё своими губами. Веронике было трудно дышать. Нос был забит кровью, а рот занят. Но она не отстранилась, а только чаще пыталась поймать воздух. Рома не давал ей возможности больше ничего сделать. Он крепко сжимал Нику и глубоко и с силой целовал.

Наконец он остановился. Он оторвался от неё, сел на край дивана и издал звук рёва. Большими ладонями он схватил свою голову и ещё раз громко проревел.

– Что ты делаешь?!! Вероника, что ты делаешь!!! Это же невозможно!

К Нике стало возвращаться самообладание. Она получила дозу адреналинового удовольствия. Подкрепилась, так сказать. И вот уже снова могла себя контролировать. Хотя, конечно, не без труда. Всё её тело жаждало секса. Она хотела, чтобы этот зверь продолжал. Но она уже могла остановить его сама.

– Если бы ты понимала, как сильно я тебя хочу! Это же конвульсии какие-то каждый раз!

Рома орал.

Ника спокойно приподнялась на диване, слегка обняла его за плечи и глубоко вздохнула.

– Я знаю. Рома, я всё знаю. Может, быть даже больше, чем ты думаешь.

Она прошептала это тихим очень низким голосом. И ему стало ещё хуже. Он схватил её за волосы и снова притянул к себе. На этот раз поцелуй был более спокойным.

– Но ведь это всё равно ничего не изменит, – Рома произнёс это, озвучивая то, что уже хотела сказать Вероника. Они ещё какое-то время помолчали.

– Давай я отвезу тебя домой, в таком состоянии ты всё равно работать не будешь в кадре.

Он встал, подошёл к двери и открыл её.

– Я жду тебя в машине.

Рома вышел, автоматическая дверь начала медленно закрываться. Вероника, измазанная кровью и зацелованная, осталась сидеть на кожаном диване.

Любой эфир всегда был очень важен для Вероники. Хотя последнее время они были насколько частыми, что она стала позволять себе вольности. Она могла прийти в студию с текстом, который ни разу не прочитала. Это принято называть ведением с листа, то есть когда ведущая только во время прямого эфира узнает, что написано в суфлёре. И дело было не в том, что ей не хватало времени, просто обычной дозы адреналина от прямого вещания уже стало мало. Она хотела большего заряда. Тот экстаз, который будоражил её раньше по окончании программы, становился недостаточным. А чтение с листа всегда было неожиданностью. Всё ужасно портили только тексты. Подводки для ведущей составляла Фаина Мильская. По должности она была не обязана это делать, но на канале с её приходом так повелось, что она новости полностью держала под своим надзором. И это было большой проблемой. Исправлять эти подводки было запрещено, а читать порой совершенно позорно. Грамотно составленный текст для ведущей универсален. У них же в редакции всё было наоборот. Каждая подводка – все время сюрприз. Ника часто буквально свирепела от текстов, ещё чаще ей было просто стыдно их читать.

– Это же моё лицо всё это озвучивает, – сетовала она после эфира, – Люди же будут думать, что это я такая овца глупая, раз такое произношу.

– Ну, уж не так всё плохо на самом деле, – однажды сказал ей Рома.

– Ром, начинать новостийный текст со слов «как мы уже сообщали» – это полный капец! Это правило о том, как точно делать нельзя. Это позорище для журналиста. Этому даже в университете учат, а там мало чему реально учат по профессии. Так что, сам понимаешь…

– Ты просто перфекционистка.

– В эфире – да, всё должно быть идеально, и никак иначе.

– Но ты же сама всем ведущим говоришь, «все люди, в прямом эфире совершенно нормально немного ошибаться»?

– Это другие, а это я. Я могу читать чисто. Всегда. Если тексты писать грамотные, а не предложениями на несколько строчек с причастными-деепричастными и вообще неадекватными терминами да ещё и с аббревиатурами, то всё вполне реально. 7 слов! 7, Ром! Это идеальное предложение. Вот сегодня первая подводка – здесь 28 слов! Ром, ну, чувствуешь разницу?

Они пили кофе после утреннего эфира. Он был короткий и, хоть и считался утренним, начинался в 10 утра. Вероника не особо любила эти эфиры. Их редко смотрели, да и приходить нужно было рано. Пока накрасят, пока причешут, пока свет выставят. Поэтому кофе после всего этого был крайне необходим.

– Привет, ребят! – к Нике и Роме подсела Полина Агатова. Она тоже пришла с чашкой, из которой ароматно пахло кофеином, – Я дома не успела, вот решила, пока есть время, тоже накофиться.

Все засмеялись.

– Да уж, у нас в профессии нужно всё успеть, пока никуда не заслали, особенно накофиться, – Рома сделал ещё глоток и взял печеньку.

– Вероника, ты видела мой вчерашний сюжет? – Полина, словно извиняясь, посмотрела на Нику.