Идентификация

– Точно говорю, сам сожрет – заявляет Ричи, провожая его взглядом – прям в тачке и сожрет, ушмарок.

Зная Роба, я так не думаю. Если тот чувак еще жив, то он точно отдаст ему еду и даже поможет ее съесть, если фонарь, конечно, будет в состоянии это сделать.

Как в последнюю ночь мы не помогали Сью – она все равно ничего не проглотила, лишь бубня какую-то бессмыслицу.

(..я помню тебя.. Мэт..)

Мне достается два банана, яблоко и кусок сыра. За главным столом рассаживаются фонари и их «сторонники», потому я тут же отхожу за журнальный столик в гостиной. Ричи идет в туалет, а Кэти съедает все очень быстро и отправляется искать нам лучшую комнату для ночевки.

Так даже лучше. Не хочу не обсуждать все это, не болтать о чем-то отвлеченном, делая вид, что от меня не ждут решения, а точнее безропотного подчинения.

Я кладу банан и сыр на столик, а яблоко очень хорошо приходится в руку. Подкидываю его и ловлю. Подкидываю и ловлю. Это немного успокаивает.

Повторение одного и того же движения, наблюдения за ним.. Есть не хочется, но это не значит, что я отдам свою еду кому-нибудь другому. Ричи прав, надо есть, пока дают. Не хочу сейчас – к ночи аппетит точно придет.

Я подбрасываю и ловлю яблоко, пока не слышу приближающиеся шаги за моей спиной.

– Ну наконец, Рич – хмыкаю я и ловлю яблоко –я уже думал, ты там застрял.

Словив фрукт, поворачиваюсь.

Лин.

-2-

Я окидываю ее неприязненным взглядом и вновь подкидываю яблоко:

– Я думал, вы едите кучкой.

Она вздыхает и садится рядом:

– А я не думала, что мы успели поделиться на «кучки»

– А как же. Вы с вашим фанатиком доктором-смерть, а мы просто хотим пожить немного дольше, чем требует его дебильный план. Все просто. Кучек бы не было, если бы каждый мог принимать решение сам, но Марк настаивает на участии в этом, как раньше фонари настаивали на их сопровождении.

Я вновь ловлю яблоко и смотрю на Лин в упор:

– Меня это бесит. Одно дело следовать за придурками, но другое – когда заставляют идти на верную смерть. Я не самоубийца, Лин. А если ты правда поверила в реальность водворения в жизнь этой безумной идеи – то ты еще более безумна, чем Марк.

– Джес правильно сказала – беспомощно разводит она руками – у нас немного выбора. Приходится выбирать просто менее фиговый.

– Мы и выбрали. Каждый для себя.

– Лаки – она перехватывает яблоко на лету, желая акцентировать мое внимание разговоре.

– Отдай – требую я, протянув руку.

– Послушай меня – просит Лин, глядя в глаза. Видя мою непоколебимость, вздыхает и отдает яблоко. Но взяв его, я больше не подкидываю.

– Ты же понимаешь, Марк в любом случае потащит тебя туда – заявляет она – он даже не скрывает этого и, более того, вполне готов к такому исходу. Но сам пойми – то ли ты согласишься, и на каких правах туда пойдешь. То ли тебя просто побьют, свяжут чем-нибудь руки и потащат. Если вдруг что-то случится, ты даже по дороге защититься не сможешь!

Я молчу.

– Пойми, если бы выбор правда был, я бы никогда не заставляла тебя идти туда, куда считаю лучшим по своему мнению. Но конкретно для тебя выбора нет – и не из-за нас, а потому что так с самого начала решил Марк. Ты сейчас лишь можешь выбрать, в какой позиции ты туда пойдешь. В качестве бунтаря, которого вяжут веревками – не сильно отличается от первых дней в Хоплесе, да? Или же в качестве добровольного помощника, мнения по делу которого, уверен, Марк даже может принимать во внимание.

– Не нужно мне его внимание – цежу я – ненавижу этого ублюдка. Надо было оставить его еще тогда во дворе мотеля.

И кто дернул меня помочь ему? Сейчас бы я с удовольствием посмотрел, как его клюют вОроны.

Кстати удивительно, если без Марка мы не могли продолжать этот «гениальный» план, то почему о нем первым делом не подумал Роб, который был осведомлен лучше всех? Почему бросил его и дал по тормозам только тогда, когда закричал я?

Или он думал, что его подберет вторая тачка?

Или он вообще впал в такое неистовство, что ничего не думал? Скорее всего. Ведь он впервые тогда бросил и фонарей, и Марка, и вообще всех, а в себя пришел уже только на трассе.

Да, это был хороший шанс избавиться от Марка – а я его просрал.

Лин осторожно кладет свою ладонь на мою, но я резко выдергиваю руку и вновь начинаю подкидывать яблоко:

– Ты можешь говорить что угодно – фыркаю я – но ты первая перешла к ним. Даже не Джес, которая видит нас 10 минут, а ты. От тебя я не ожидал этого вообще, не то что первой.

– А что мне оставалось? Для меня этот вариант менее дерьмовый. Я же не осуждаю тебя за твой выбор, так почему осуждаешь ты? Ведь не я решила принудить тебя идти с нами. Я лишь сделала выбор для себя.

– Да, только мой выбор заключается в том, чтобы остаться с нашими, а твой в том, чтобы идти с фонарями.

– Это чушь, Лаки. Нет «наших» и «фонарей». Мы просто выбирали, кому как удобнее будет дальше. По мне – иметь шанс получить вакцину намного лучше, чем шататься среди зараженных, сколько нам там отпущено. И мне плевать – фонари или же наши – считают так же, как и я.

Я ловлю яблоко и резко встаю. Лин подскакивает так же быстро и преграждает путь, встав передо мной.

– Окей – бросаю я – я не злюсь, у каждого свой выбор. Хочешь идти с Марком – бога ради.

– Я пришла к тебе не за одобрением – замечает она – я лишь хочу, чтобы ты сделал, как лучше тебе. А раз Марк все равно потащит тебя туда – то лучше тебе будет не сопротивляться.

– Какая тебе вообще разница?

– Не хочу, чтобы ты запросто так подставлялся. Идти с завязанными руками по городу, кишащему тварями, что только и хотят нас сожрать – вот настоящее самоубийство.

Я долго смотрю на нее, после чего дергаю плечами, словно говоря «да мне плевать».

Поворачиваюсь и демонстративно беру бананы с сыром:

– Могла не утруждаться подскакивать, без них я бы все равно не сиганул.

Она слегка улыбается:

– Кто бы сомневался.

Пихаю сыр в рот, чтобы появился предлог не отвечать хотя бы какое-то время.

– Правда, я не хочу, чтобы из-за того, что у нас разошлись мнения, ты видел во мне врага – она хмурится – «кучки» не кучки. Нет никаких кучек. Я иду с Марком, но это не значит, что я не сделала бы все, если бы было возможно, чтобы тебе тоже дали выбор, а не тащили за нами.

Я дожевываю сыр, кладу бананы с яблоком обратно на столик и капитуляционно поднимаю ладони:

– Ладно, мир.

Какой смысл ругаться, если это ничего не меняет?

Она улыбается и прижимается ко мне. Я решаю, что это примирительное объятие и скрещиваю у нее руки на спине, когда вдруг она поднимает голову и ее губы соприкасаются с моими.

Этот порыв такой неожиданный, что мгновение я вообще никак не реагирую. Совсем как в машине – разве что с приподнятыми руками не замираю, потому что они уже на ее спине.

Но уже в следующую секунду прижимаю Лин к себе крепче и теперь уже перенимаю инициативу в свои руки. Ее робкий поцелуй под моим началом переходит в страстный порыв, о существовании в себе которого по отношению к ней я раньше и подумать не мог.

Пока она не сделала этот шаг – я и не размышлял над ее ролью в моей жизни как над кем-то, кроме друга. Как-то не доводилось, времени не было – бурные дни выдавались. То ногу сожрать хотят, то глаза выклевать.

Но теперь, впиваясь в ее губы и чувствуя опасную близость ее тела, что дрожит под моим руками, точно лист – понимаю, что наши отношения всегда качались, точно маятник.

Друг – чуть больше; чуть больше – друг; друг – чуть больше.. Едва качнувшись, маятник вновь возвращался к центру, не давая нам обоим толком понять, куда его все-таки клонит. Но теперь она сама качнула его в другую сторону, а я плотно схватил пальцами, не давая ему вернуться обратно к центру.

Руки Лин едва ощутимо обвивают мою шею, а мои уже начинают сползать чуть ниже, когда вдруг слышу: