Чудак

– То есть, ты тоже считаешь, что излишне рациональные люди – это просто ужасно?

– Конечно. Например, я ненавижу письменный стол. Наверняка, разные-всякие Штольцы думают, сидя за письменным столом. А мне лучше всего думается, лёжа на диване.

Чудак был, конечно же, старше своего студента. Будучи довольно полноватым человеком среднего роста, этот мужчина с первого взгляда вызывал безграничную симпатию. Даже встретив его вне университетских стен, любой человек без колебаний назвал бы его учителем. А может быть, даже университетским профессором. Хотя, если задуматься, в общемто, на профессора он не тянул. Был слишком молод. Ну, и ещё ему явно не хватало той обстоятельности, степенности и должной доли академизма, чтобы именоваться профессором. А ещё, конечно же, ни один профессор не совершил бы такой поступок, который он собирался сделать.

Ведь любой педагог университета заинтересован в том, чтобы на его факультете было как можно больше студентов. Причём хороших студентов. А тут он хлопочет о том, чтобы один из самых лучших уехал бы в другой вуз. Аргументы при этом у него абсолютно неадекватные – видите ли этот университет недостаточно хорош для такого гениального студента. Вернее, чудак был уверен, что здесь нет современного уровня исследований в области физики. Равно как и нет современного оборудования, нет должных семинаров, столь необходимых для этого сверходарённого мальчика, нет научной среды высочайшего уровня… Университет ведь открыли совсем недавно. Многого нет. А без всего этого даже человек, наделённый ярким талантом, не сможет стать великим учёным. Хотя чудак уже услышал фразу Гения о том, что учёными бывают только собаки, и они вдвоём от души посмеялись над этой шуткой.

А ещё чудак понимал, что его любимая наука физика сейчас переживает период очень бурного развития. Это говорило ему как педагогу только об одном: физика остро нуждается в гениях. В таких, как вот этот необычный студент. Конечно же, всё происходящее можно было объяснить, только до конца осознавая тот факт, что этот педагог всё-таки не был обычным преподавателем. В нём же жил чудак. Именно его чудаковатость позволяла ему совершать абсолютно правильные, с точки зрения высшей этики, поступки. Хотя они были очень даже неправильные с точки зрения и позиции обычного преподавателя.

Вышагивающий рядом с ним высокий юноша, в свою очередь, мало походил на нормального студента. Он больше был похож на подростка, случайно заглянувшего в эти университетские стены. Но и ребёнком его назвать язык не поворачивался. Из его глаз буквально выплёскивалась какая-то необыкновенная энергетика. А если вслушаться в его речь, то звучащая в ней смесь юмора, самоиронии и недюжинного ума просто поражала своей неординарностью. Абсолютно ненормальным был и разговор этих людей. Наряду с обычными темами они порой затрагивали и те, которые могли удивлять и шокировать окружающих. А ещё иногда они переходили с русского на немецкий и чувствовали себя при этом также комфортно, как может чувствовать себя человек в родной языковой среде.

Вначале педагог, обращаясь к мальчику, беспрерывно задавал вопросы, пытаясь понять, каким образом вдруг в университете появилось это чудо. Много смеялся над тем, что тому пришлось учиться в коммерческом училище лишь потому, что он был слишком юн для учёбы в университете. Вначале чудак всего лишь собирал информацию о Гении. Поэтому и вопросы у него были разные и всякие.

– Сколько тебе лет?

– Кто твои родители?

– Какую школу ты закончил?

Но среди этого моря вопросов и ответов, время от времени, звучали и такие, что вызывали просто недоумение. Чего стоили фразы студента о том, что он не умеет получать хорошие оценки. А ещё и о том, что его отец убеждён в том, что его сын просто не в состоянии хорошо учиться. Несмотря на все заверения своей жены, он считал, что Господь Бог обделил его сына своими милостями и не дал ему какого-либо таланта. Достаточно было сравнить ведомости успеваемости сына и дочери, чтобы убедиться в том, что дочь – умница и отличница, а сын – просто посредственность. В пять лет мать отдала его в еврейский детский сад, а потом он пошёл в гимназию. Он не видел ничего необычного в том, что умел дифференцировать в двенадцать лет, а интегрировать в тринадцать. Несмотря на то, что объём его знаний был несоизмерим с тем, что знали его одноклассники, он так и не вошёл в число лучших учеников. Ну, не было ему это дано. Не любил, да и не умел демонстрировать свои знания. Думал, что если он что-то знает, то это уже хорошо. Даже без того, чтобы кто-то оценил, насколько же хорошо он это знает.

Плохих оценок отец никак не мог простить сыну. Он даже не задумывался о том, что оценки – это не всегда точное отражение знаний человека. Отец его закончил гимназию с медалью и очень гордился этим.

Также он гордился и тем, что жена его тоже была медалисткой, а к тому же не была лишена научных амбиций. Словом, они были замечательные, умные, внимательные родители. Ну, просто отцу было очень сложно осознать, что сын его представляет собой редчайший феномен, абсолютно не укладывающейся в стандартные представления о том, что же такое хороший ученик.

В такой атмосфере Гений с самого детства привык относиться к себе с изрядной долей иронии. И к своей внешности, и к своим умственным способностям, и к умению адаптироваться к окружающей среде. Он был настолько худ, что говорил о себе, что у всех обычных людей телосложение, а у него теловычитание. Ну разве нормальный человек может говорить о самом себе такие гадости? А может и в этом, не от мира сего студенте, тоже жил чудак? Кто его знает?

А ещё студент просто постеснялся рассказать своему педагогу о том, что женщины являются одним из важных компонентов, придуманной им теории счастья. Два других состояли из любимой работы и общения с интересными людьми. Он придумал эту теорию после того, как отказался от своей идеи фикс – самоубийства. Спас его, как это ни странно, действительно сам Стендаль. Вернее, герой его романа «Красное и чёрное» Жюльен Сорель. Именно под влиянием этого человека он принял решение: надо не просто принять эту жизнь такой, какая она есть, но и обязательно, несмотря на все гадости и пакости, имеющие место в ней здесь и сейчас, суметь стать счастливым. Ну, и конечно же, этот страшный рассказ о мальчике без рук, выводящем знаменитую фразу, тоже заставил его задуматься о том, что же такое жизнь, для чего она даётся нам и как же всё-таки надо её прожить.

Все эти размышления и побудили его создать теорию счастья. Он был уверен, что она не только поможет ему самому стать счастливым, но и окажется очень полезной для разных всяких других людей. К сожалению, он ничего об этом не сказал своему преподавателю. Просто постеснялся. А ещё, конечно же, он даже не мог предположить, что у этого педагога очень сложные взаимоотношения с таким явлением, как счастье. Иначе он объяснил бы ему, что нужно всё проанализировать и понять, что же мешает тебе быть счастливым. А ещё он мог бы убедить его в том, что счастье всегда внутри нас. И что лучше притворяться счастливым, чем считать себя несчастным. Не сказал же он об этом лишь потому, что не осмелился перешагнуть какой-то внутренний барьер. Он, вообще-то, был очень застенчивым. Ведь ему было всего шестнадцать лет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.