Чудак

Джавид Алакбарли

Чудак

Он был чудак. Настоящий чудак. Таким он был с самого рождения. Не чудик, не тронутый и даже не псих. Ну и, конечно же, совсем не юродивый. Внешне вполне нормальный человек. Но при этом он-то сам хорошо знал, что не совсем такой, как все. Ведь он же появился на этот свет как стопроцентный чудак. И старался никому, никогда и нигде не демонстрировать эту свою особенность. Тщательно скрывал и постоянно прятал её. Глубоко-глубоко, где-то внутри себя, вдали от взоров окружающих его людей. Даже очень близких. Нужно было, чтобы никто не догадывался о существовании этой тайны.

Прекрасно осознавал, что если кто-нибудь чужой узнает об этом, то он всю жизнь будет обречён на мелкие издевательства и пакости. А этого он страшно боялся. Потому и прятал свою чудаковатость. С самого детства прятал. Это было его слабое место. Поэтому везде и всегда он старался поступать так, как поступают все. Не выделяться.

А сегодня вот не выдержал. Прорвало. Стоило ему послушать, как этот студент-подросток расправляется с предложенными всей группе задачами, как его понесло. Он ясно и чётко вдруг осознал, что перед ним находится обыкновенный гений. Такого, конечно, не может быть. Но ведь есть. И с этим фактом что-то надо было делать. Сейчас же. Срочно. Безотлагательно и незамедлительно. И тут его чудаковатость проявилась во всей своей красе.

Он попал на занятия в эту группу совершенно случайно. У заведующего кафедрой стало плохо с сердцем, и его послали на замену. И вдруг этот очень высокий мальчик, так мало похожий на обычного студента, совершенно случайно оказавшись у доски, с первой же минуты поражает и удивляет его. Чем? Да, прежде всего, тем объёмом математических знаний, которых в принципе не может быть у студента второго курса физического факультета. А потом уже вводит в состояние полного транса логической завершённостью своих рассуждений. Всё это, в конце концов, перестаёт быть решением обычной задачи. Их диалог переходит в абсолютно другую плоскость. Фактически он становится разговором двух учёных. На равных. Пока. До тех пор, пока гений всё ещё остаётся ребёнком.

Раздался звонок. Занятия закончились. Но педагог и студент почему-то продолжали активно общаться. Очевидно, что со стороны они очень забавно смотрелись вместе. Кому-то могло бы даже показаться, что у него перед его глазами стоит, ну, просто очень смешная, почти комическая картинка. Аналогия с парой «Пат и Паташон» напрашивалась сама по себе. Ещё более удивительным, чем внешний вид этой пары, был разговор, который они вели:

– Я думаю, что Вы уже догадываетесь о том, что Вы просто гений? Обыкновенный гений. Если, конечно же слова «обыкновенный» и «гений» могут стоять рядом.

Сумасшедший вопрос и, конечно же, не менее сумасшедший ответ.

– А мой отец утверждает, что я просто обыкновенный идиот. Ещё он говорит, что я лишён даже природной смекалки. Это тоже, конечно, не от большого ума.

– Даже так? Вот уж не подумал бы.

Как это ни странно, но этот мальчик-студент ничего не придумывал. Отец действительно считал его идиотом. Причин для этого было достаточно много. У отца был хваткий практический ум. Он в любой ситуации мог найти самое правильное решение и обладал достаточной силой воли, чтобы его реализовать. И чётко понимал, что его сын витает в облаках. Искренне переживал, понимая, насколько трудно будет такому идеалисту выжить в столь сложное и противоречивое время. А ещё его отец действительно был уверен, что ему почему-то очень не повезло. Всегда по жизни везло, а тут случился такой казус. У всех дети как дети. А его сын просто не от мира сего. Временами он всё же пытался, подпадая под влияние жены, понять этого ребёнка, но так и не смог. Потом бросил все свои попытки и вынес свой жёсткий диагноз: идиот. И больше не приставал к мальчику.

Практическая жилка его отца, конечно же, была связана с тем, что он был управляющим промыслами у столь известных личностей, как Ротшильды. В те годы все любили вслед за господином Черчиллем повторять, что если нефть – королева, то Баку – её трон. Вот и правили бал в Баку все те, кто сидел на этом троне. Нобели, Ротшильды, местные нефтяные бароны… Именно Ротшильды смогли реализовать идею знаменитого химика Дмитрия Менделеева о прокладке нефтепровода Баку – Батуми. Не только создание такого уникального инженерного сооружения, но и его эксплуатация требовали привлечения людей, в которых высокая научная компетентность сочеталась бы с неординарными организаторскими способностями. Одним из таких людей и был его отец. Он даже публиковал в различных научных журналах свои статьи по разным и всяким конкретным вопросам, связанным с нефтью.

Словом, так уж сложилось, что его отец всю жизнь, наряду с управлением, занимался прикладной наукой и плохо себе представлял, что такое наука фундаментальная. А может и представлял. Но чётко понимал, что никакой практической пользы от неё нет и никогда не будет. И, конечно же, был уверен, что его сын, нацеленный на то, чтобы постигнуть самые сокровенные тайны природы, навсегда останется существом, оторванным от реальной жизни. Может быть, это он мог бы понять, но не был готов это принять как истину в последней инстанции. Ведь всю жизнь он пребывал в уверенности, что ум человеку даётся для того, чтобы в любой ситуации уметь разрешать проблемы самым эффективным образом. Но там, где исчезала конкретика, его разум и интуиция отказывались что-либо понимать.

После окончания занятий прошло уже немало времени, а педагог и студент всё продолжали свой какой-то нескончаемый марафон по посещению подразделений канцелярии университета.

– Да, кстати, я всё хочу спросить, зачем мы с вами ходим по всем этим кабинетам?

– Мы ходим потому, что Вам здесь нечего делать. Как я понял всё, что Вы могли здесь прочитать – уже прочитали. Всё, чему могли научиться у нас – усвоили. Мы, все вместе и каждый из нас в отдельности, больше ничего не сможем дать Вам. А всё то, что бесполезно, рано или поздно, становится вредным. Вам же вот-вот станет совсем неинтересно здесь. Глядишь и станете, в конце концов, либо пьяницей, либо бабником.

– Пьяницей точно не стану. Я дал себе слово: не пить, не курить, не жениться. Но без женщин тоскливо.

Этот юный студент, конечно же, не мог признаться педагогу в том, что он до сих пор является девственником. А с другой стороны, в его возрасте это была скорее норма, чем её нарушение. Хотя, даже изрядно перешагнув рубеж юности, он так и не сможет сразу и сполна ощутить эту фантастическую по своим ощущениям радость от близости с женщиной. Пока не влюбится. А влюбится он, наконец-то, встретив ту женщину, которую назовёт своей. И будет долго ещё верен ей. Станет её мужем и отцом их сына.

– Ну, тогда, наверное, придётся выбирать между наукой и женщинами. А, впрочем, может и не придётся. Не переживай, кто его знает? Ведь всё ещё может сложиться. Будут и женщины, и возможности заниматься наукой. Несмотря ни на что.

И тут они оба расхохотались.

– Спасибо. Прогноз хороший. Ну, ещё надо попытаться быть просто счастливым. Как там говорят? «Человек рождён для счастья, как птица для полёта?»

– А ты помнишь, кто это сказал?

– Конечно. Разве можно забыть этот жуткий рассказ о мальчике без рук, который держит кисть пальцами ног и выводит эту фразу. Рук нет, а он – о счастье.

– Много читаешь?

– Да.

– И кто же тебе нравится больше всего?

– Стендаль.

– Странно.

– А он меня спас. От самоубийства.

– Как это?

– О, это очень грустная история. Долго рассказывать.

И тогда чудак задал ему вопрос, который всегда был для него чем-то вроде теста.

– Обломов или Штольц?

– Конечно же, Обломов. У меня дома есть даже диван, который я называю обломовским. На нём так хорошо думается. Вообще-то, я уверен, что цивилизацию создали именно те, кто не любит работать.

– Как это?

– Ну если бы все были очень трудолюбивыми, то ничего бы не менялось. Вначале, лентяи, которые не хотели ничего таскать на своём горбу, придумали колесо. Ну, а дальше пошло и поехало.