Капкан

– Эту ночь ты будешь помнить всю оставшуюся жизнь, – впиваюсь в ее губы. Маша охотно отвечает на мой поцелуй. Языки сплетаются, распаляя и без того жгучее желание. Разрываю поцелуй и перемещаюсь к шее, груди. Обхватываю одну из них рукой и провожу языком по набухшему соску. Моя девочка стонет, извиваясь подо мной, прося о большем.

– У нас вся ночь впереди, – переключаюсь на другой сосок.

– Марк… – ее дыхание сбивается.

– Ш-ш-ш, – оставляю нить поцелуев до пупка. Раздвигаю ее ноги и касаюсь кончиком языка клитора. Маша выгибает спину.

– Марк, пожалуйста… – ее пальчики сжимают простыни. Да! Вот так. Я хочу видеть, как ей хорошо.

Мой язык доводит ее до оргазма. Я уже на пределе. Как можно нежнее вхожу в нее. Маша обвивает мое тело ногами и руками. Мы – единое целое.

– Я люблю тебя, котенок, – мои движения медленные и плавные.

– Марк…ты… – ее руки перемещаются к моему лицу и обхватывают его. – Я люблю тебя!

Мы любим друг друга не спеша, лаская, прикасаясь, доводя до исступления, и приходим к финалу одновременно, шепча друг другу признания в любви.

***

– Котенок, ты собираешься вставать? – убираю волосы с лица Маши.

– Да, сейчас. Еще немного полежу, – вздыхает.

– Тебе плохо? – сразу настораживаюсь я. – Что-то болит? – меня охватывает испуг.

– Нет, все нормально, – пытается успокоить меня. – Только немного тошнит, – прикрывает глаза, – но врач сказал, что такое может быть при беременности. Это токсикоз, – поясняет она, прикрывая рот рукой. Она такая бледная. Вот черт, неужели вчера я переборщил с…

– Собирайся. Поедем в клинику, – беру телефон и звоню сестре узнать, в какой клинике она стоит на учете. Записываю адрес и завершаю вызов. Смотрю на Машу, которая нехотя встает с кровати.

– Марк, ты зря паникуешь…

– Зря или нет узнаем в клинике, – помогаю ей подняться. – Проверишься, и я успокоюсь. А сейчас одевайся, и выдвигаемся, – целую в лоб.

Через двадцать минут я провожаю Машу к врачу. Меня, естественно, не пускают с ней. Недовольный, я остаюсь ждать за дверью. Нервно расхаживаю по коридору, прокручивая в голове разные варианты. Наконец, меня просят войти.

– Проходите, папочка. Сейчас мы сделаем УЗИ, – добродушно говорит доктор. Я смотрю на Машу. Она улыбается мне. Затем перевожу взгляд на экран. Все вокруг серо-черное. Вглядываюсь. Ничего не могу разобрать. Руки потеют.

– Поздравляю, родители, а вот и ваш малыш. Сейчас сделаем фото, – врач щелкает.

Затем доктор пристально вглядывается в экран. Я тоже пытаюсь рассмотреть, но все равно ничего не могу разглядеть.

– Что-то не нравится мне ваша матка, – крутит штуковиной по животу Маши.

Меня охватывает волнение. Сердце колотится как сумасшедшее. Что опять не так? – Слишком большая для вашего срока, – хмыкает, – давайте, я назначу вам повторно еще одно УЗИ через пару недель, – предлагает она.

Глава 23

Влас

Лежу, уставившись в потолок, сна ни в одном глазу. Еще одна бессонная ночь. Беру с тумбочки сотовый и смотрю который час. Уже четыре утра. Еще одно утро, еще один бессмысленный день. С тех пор, как я увидел Машу, узнал, что она жива… Я совсем потерял покой и сон. А она… Она движется дальше. Вздыхаю и переворачиваюсь на бок, смотрю на окно. На улице начинает светать.

– Моя жизнь бессмысленная, – произношу вслух.

Зачем мне вообще теперь жить? Ради чего? Как больно… Перед глазами всплывает лицо Маши, когда я видел ее последний раз в больнице. Она такая маленькая, такая измученная, но ее глаза светились счастьем… Счастьем материнства, счастьем любви к Марку. Вскакиваю, хватаю пачку сигарет, прикуриваю. Раскрываю окно настежь. В лицо бьет холодный поток воздуха. Уже заморозки. Зима.

Маша, Маша… Моя любимая девочка… Как же мне жить без тебя? Как мне справиться с этой щемящей болью в груди? Черт! Всю неделю после того, как узнал, что она ждет ребенка от Марка, я пил не просыхая. Пытался заглушить свою боль. Не получилось.

Делаю глубокую затяжку и медленно выпускаю клубы дыма. Выглядываю из окна и смотрю вниз. А если закрыть глаза и спрыгнуть? Тогда конец моим мучениям. Конец всему. Бл*дь. Сажусь на подоконник и смотрю на утреннее зарево. Хочется орать во все горло: “За что? За что меня так наказывает судьба?”

Родители по очереди обрывают мой телефон. Не хочу их видеть. Искалечили мне всю жизнь, а теперь переживают. Раньше надо было. Делаю последнюю затяжку, выкидываю окурок в окно, выдыхаю. Надо хоть немного поспать. Спрыгиваю с подоконника на пол. Выдвигаю ящик тумбочки, беру таблетки. Одну, две, три… Делаю глоток воды. А если сразу пачку? Как Маша… и все, конец моим страданиям на этой бренной земле. Кому нужна моя ничтожная жизнь? Падаю на кровать, расставляя руки, закрываю глаза.

Чувствую холод. Плевать, пусть я замерзну…

***

Просыпаюсь от грохота. Открываю глаза. Я еще… Бл*дь, кто это может быть? Замерз. Ах, как холодно. Встаю и иду закрыть окно. Меня качает. Голова кружится, все тело ватное. Тошнит. Глубоко дышу. Медленно иду к двери. Смотрю в глазок. Ага, приперлись.

Какого хера им нужно от меня? Они уже свое дело сделали. Испоганили мне всю жизнь. Ладно открою, чтобы не тарабанили. Щелчок, и распахиваю дверь.

– Влас, сынок, – на шею бросается рыдающая мать.

Смотрю на насупившегося отца. Отстраняюсь и убираю ее руки от себя. Поворачиваюсь и иду в комнату. Закуриваю. Ну что ж, послушаю, зачем они пришли.

– Ты что творишь? – первым начинает отец. – Посмотри на кого ты похож! – окидывает меня презрительным взглядом. – Совсем с башкой своей не дружишь? – нервно расхаживает по комнате. Мать тихо всхлипывает. Я молчу, пусть выскажутся, быстрее свалят.

– Сынок, – всхлипывает мать, – что с тобой происходит?

Отец садится в кресло напротив меня.

– Я оставил на тебя фирму. Я доверял тебе. Почему мне все звонят и возмущаются, что так дела не делаются? – ах, вот о чем он печется. – Ты портишь репутацию фирмы. Мою репутацию. Я столько трудов вложил, чтобы отладить работу, как часовой механизм.

Думал, все передам сыну, вот растет моя замена. И что сейчас я получаю? Ты забросил все дела, просрал кучу контрактов. Почему? Ты можешь ответить? – я знаю, что он прав, но что мне ему сказать? Что мне ничего не нужно? Что моя жизнь не имеет смысла?

– Сынок… Расскажи, что у тебя стряслось? Мы поможем. Ты же знаешь, мы всегда поймем и поддержим тебя, – мама вытирает слезы.

– Посмотри, что ты с матерью делаешь, – давит на меня отец. – Ей два раза скорую вызывали. Почему трубку не берешь? И где ты вообще был? Тебя не было в городе? Что ты молчишь? – орет отец и хватается за грудь. Мать сразу вскакивает и подбегает к нему. Достает из сумочки валидол и кладет ему под язык, а потом и себе.

– Так, – надоело мне все это, – вы сказали, что хотели, теперь я скажу, – закуриваю сигарету. – Я вас понял, завтра выйду на работу. Обещаю. С контрактами разберусь, – отец одобрительно кивает, у матери появляется натянутая улыбка.

– И пить давай бросай, – дает наставления отец, – а то…

– У вас все на сегодня? – перебиваю отца.

– Влас… – предостерегает меня мама от отцовского гнева.

– Нет у нас не все, – басит отец, – теперь мы хотим знать, что все это значит, – отец указывает взглядом на беспорядок в комнате и пустые бутылки. – И действительно хотим помочь. Во что ты влип? И давай, пока не поздно, будем все вместе решать проблемы, – ага, уже нарешали.

– Поздно, – задираю голову и смотрю отрешённо в потолок. Закрываю глаза. Как мне все надоели.

– Что значит поздно? – испуганно спрашивает мать.

– А то и значит. Поздно. Вы уже помогли мне. Да так помогли, что жизнь мне всю искалечили, – говорю спокойно. Мать ахает и начинает плакать.

– А подробнее, – настораживается отец.

– Хотите подробности? – усмехаюсь. – Пожалуйста. Помнишь, мама, у меня была девушка? Маша, – смотрю на мать, она чуть заметно кивает, – А ты помнишь, что ты ей говорила по телефону? – мама издает непонятные звуки. Видно, помнит. – После того, как ты ей рассказала про мою свадьбу и попросила больше не беспокоить меня…