Говорящая с ветром

— А вы приглашать сюда работников будете? — вдруг спросил один из бывших рабов. — Так может, и мы останемся? Место хорошее, работу если организовать…

— Да, приглашать собираемся. Для жителей верхнего мира, наверное, будет привычнее жить в обычном посёлке или даже городке, чем в пещерах. Но я не думала, что кто-то согласится здесь остаться из тех, кого здесь заставляли работать силой. — Удивилась я.

— Так чего не остаться, кому идти некуда? Если все по чести и совести будет? А на приисках можно подняться, а потом другое дело открыть, к чему душа лежит. Вон на каменоломнях у Варлахов люди поколениями кормятся. Иди, сгони их с места! Так кирками отделают, мало не покажется. Может, и у нас тоже выйдет? — ответили мне, под согласные кивки многих из пленников каменоломен.

— Мне тоже здесь понравилось. — Вздохнула одна дроу. — Жилы искать, это как с землёй говорить.

— Так, ребята. Я проблемы не вижу. Хотите? Оставайтесь. Клятву вы принесли, дом на вашей стороне. Но работы по добыче прервать придётся, хотя бы на время строительства посёлка. Раз уж мы о постоянном жилье говорим. — Ответила я, замечая вспыхивающие надеждой один за другим взгляды.

На поверхности, пока все занимались обустройством хотя бы походных условий для будущих жителей местного городка, мы расположились чуть в стороне. Я с удивлением слушала историю Найлиссы.

Как-то у меня уже сложилось мнение, что наги и оборотни по одну сторону, что строгость законов, не допускает вот такого, но рассказ девушки, который подтверждали сразу и Асгари, и Гэлад, говорил об обратном.

Клан медных был небольшим. Всего несколько семей, живущих в разных местах и занимающихся перевозками грузов. Девушка жила в уединении с мамой и отцами, никого посторонних в доме не было. И в детстве ей очень нравилось, что у неё одна половина личика как у мамы, а другая как у пап. Отцы проводили с ней много времени, почти не спускали с рук, и девочка росла с уверенностью, что она умница и красавица.

Родителей не стало неожиданно резко. Отцы погибли во время нападения на караван, а мама упала, когда ей эту новость сообщили и больше не поднялась. На сироту враз свалились и похороны, и дела. И выяснилось, что не всё так просто.

От неё шарахались! Дети кидали камнями, всё валилось из рук, наёмники за сопровождение просили бешеные деньги, думая обмануть наивную девчонку, и у них получилось бы, если бы у неё были эти деньги.

Она просто не знала, где они в доме лежат. То, что было для расходов, почти закончилось на похоронах. Когда она в очередной раз убежала от травящих её подростков и ревела, вжавшись в какую-то щель, появились два нага. Представились братьями из Грозовых и, выслушав её, кто же не знает о благородстве нагов этого клана, стали ей помогать. Даже дали денег в долг, поверив, что она вернёт, как только отправит груз.

На письма родственников с приглашениями или предложениями приехать самим она ответила отказом. Где они были, когда её как бродячую шавку закидывали камнями? А теперь, когда Наргул и Арис решили почти все проблемы и помогли, уже она никого видеть не желала, обидевшись на родню. О том, что они могли и не сразу узнать о случившейся беде, девушка не думала.

Так что тем, что девушка вскоре пошла замуж за братьев-аферистов, лично я была не удивлена. Все в жизни вроде наладилось и шло хорошо, пока она вдруг не решила отнести мужьям в лавку, где заключались договора, обед. Там-то она и узнала, что уже долгое время везде и всюду, под её именем появляется какая-то нагиня с оранжевой чешуёй, а суммы в договорах совсем не такие, какие знает она.

Когда она очнулась связанная и в подвале, с болевшей от удара головой, мужья наконец-то ей высказали всю правду о том, что она дура и урод, каких поискать, и как их воротило от одного её вида. А ещё через неделю она оказалась здесь.

— Нашла, кого слушать. Они б тебе и не такого наговорили. — Заворчал вдруг Лютый. — Ты красива, просто красота твоя не для всех. Как драгоценный камень в толще гор, не все поймут, какое сокровище в руках.

— Попались же дрянные самцы! — поддержал его Зайкиль.

— И что ты теперь собираешься делать? Неужели не хочется вернуться и хвосты переломать? — спросила я.

— Хочу конечно, только боюсь, силёнок не хватит. — Усмехнулась она.

— Ну, вот думаю, что о том, что ты жива и свободна, никто не знает. Тинарис, тебе будет не сложно известить грозовой клан о неучтённых родственничках? Или вас это не касается? — спросила уже у нага.

— Как это не касается, Лилит? Какие-то отбросы, которых изгнали из собственных родов, мало того, что называются именем нашего клана. Именем, которое заслужили в боях! Так ещё и вытворяют такое! — возмутился Лангран. — Как только отлежишься, придёшь в себя, мы найдём твой дом, и думаю, найдется немало желающих познакомиться с родственниками! Мы поможем.

— Да, они тоже так заверяли. Что помогут. — Она посмотрела мне в глаза и спросила. — Что, если я потребую взаимную клятву о неприченении вреда?

— Я тебе её дам. — Ответила ей с пониманием.

Найлисса была одной из немногих, кто вернулся с нами в пещеры пятого дома. К слову, из третьего дома пришло ещё меньше. Многие погибли ещё в резиденции. Потом поход, часть успела сбежать, едва узнали, что союзной армии больше нет. Остались только самые упёртые и те, кому не было нужды бояться пятого дома. Что-то мне подсказывает, что беглецы эти прибились к тем, кто стоял за работорговлей.

Вестник от лорда Алькара пришел под конец общей трапезы.

— Это не просто бой. И коты скоро это поймут. Это начало восстания. — Произнесла Ильрейс. — Там сейчас бьются не коты и работорговцы. Там пришли те, кого не устраивает установившийся порядок. Кто желает вернуть право сильного и скинуть ограничения законом, что пришло в этот мир вместе с союзом правителей. Этот бой — шанс для обеих сторон. Что же касается нас… Победит союз правителей, и мы предстанем перед их судом за то, что наш народ предал завет! Победят работорговцы — пятый дом будет уничтожен, мы им как кость поперек горла.

— Но мы, по крайней мере, не умрём, как клятвопреступники! — громко сказала Мириэль.

— Я ухожу, нужно надеть доспехи. Кто со мной, встретимся в портальном зале. — Просто сказала я, вставая из-за стола.

В своей комнате я распахнула резким движением шкаф. В самом углу висел старый костюм тени, который я сняла, выйдя из потайного зала, где скреплялись связи между моей душой и этим телом. Сейчас он был отстиран и зашит. Места ран походили на громадные царапины. Костюм Айриль. Больше не сомневаясь, я натянула его.

Доспехи, маска, клинки… Вспомнила слова Ильрейс перед моим уходом, и сдернула всё, что скрывало отличительные знаки на моих доспехах. Из шкатулки, стоявшей здесь же, достала объёмный аксельбант и надёжно прикрепила. Держа шлем в руке, я вышла из своей комнаты.

Сразу за мной встали звёзды менталистов, не подпустив ко мне даже Лютого. Мальчишки, увидев мою форму, тут же испарились. Пока я шла по коридорам, тени приветствовали меня и вставали за моей спиной, формируя шеренгу за шеренгой.

На середине пути нас встречали Алоринель с Ранелем и их подручные. Парни держали в руках знамёна, которых в этом мире не видели уже пару сотен лет, наверное. Сигнальные рожки затрубили, выдавая длинные протяжные звуки. По бокам, с двух сторон от строя встали барабанщики, отбивающие ритм для шага. Наши шаги с каждым поворот становились громче, чётче. Строй рос.

Парни свернули в какие-то неизвестные мне коридоры, и я поняла почему. Мы шли, наконец-то, именно парадным ходом нашего дома. Здесь же нас поджидали копейщики, лучники и арбалетчики. И Мириэль, в парадной форме дома орхидей. Она единственная встала со мной рядом.

На галерею над коридором вышла Ильрейс. Я подняла голову и ударила себя в грудь, за спиной раздался слитный гул хитиновых нагрудных пластин. Ильрейс ударила своим посохом в пол, а потом вскинула его в сторону.

— Во славу орхидей! — крикнула она. — Живые или мёртвые! Мы верны долгу и клятве!