Коррекция (Йеллоустоун)

Ольга вернулась из школы, оставила в прихожей свой рюкзак и первым делом пошла в комнату брата. Он сидел на кровати и пил чай, держа чашку здоровой рукой.

– Сильно болит? – спросила она.

– Нормально, скоро буду бегать на одной ноге, – ответил он и мотнул головой в сторону двери. – По-моему, она опять плачет. Пойди успокой

Ольга послушно пошла в комнату Джейн и на полпути к ней услышала тихие всхлипывания. Вот как их мог услышать брат и почему он всегда чувствовал, когда она ревёт? Неужели влюбился в её американскую двойняшку? Девушка подошла к новой сестре и обняла за плечи.

– Не надо плакать, – сказала она по-английски. – Сейчас повсюду горе, а ты спаслась. Нужно радоваться, а не разводить сырость.

Английский она знала хорошо, лишь иногда задумывалась, вспоминая нужное слово. Сестра пока могла говорить на русском на самые простые темы, но она быстро училась.

– У меня, как и у вас, не было родителей, – сказала Джейн, – только дядя и его семья. Но он был замечательный. Я ведь совсем не помню родителей, а его, когда была маленькой, называла отцом. Он и не возражал, возражала тётя. А теперь они погибли. Почему? За что нас покарал бог?

– А ты верующая? – спросила Ольга. – Я видела у тебя крестик.

– Не знаю, – шмыгнула носом Джейн. – Наверное. Крестили, но в церковь не хожу. У нас в неё и старшие не часто ходят. Может быть, из-за этого? А ты веришь?

– Раньше не верила, а теперь думаю, что, может быть, кто-то и есть. Ты же знаешь о нашем главе?

– О Вечном? У нас много писали о нём и его жене, только их чаще связывали не с богом, а с дьяволом.

– А что у вас говорили о нас хорошего? Ты уже месяц знакома с моим братом, можешь сказать, что в нём плохого?

– Вы хорошие люди, – вытирая лицо платком, ответила Джейн, – но и у нас таких много. И если к вам не все относились хорошо, то виновато правительство.

– А нам легче, что не виноват народ, если он считает нас злом и производит горы оружия? – возразила Ольга. – Ладно, не будем об этом. Я начала говорить о Самохине. Так вот, у нас мало кто сомневается в том, что он знал об этом извержении и как-то сумел убедить правительство. Мы ведь очень долго готовились к катастрофе, и он руководил подготовкой.

– Мы тоже знали, что Йеллоустоун когда-нибудь может бабахнуть, – сказала Джейн. – Кое-кто из учёных даже считали, что это случится лет через тридцать-сорок. Но я не слышала, чтобы хоть кто-то готовился. И как мы могли к такому подготовиться?

– Если бы знали точно, то подготовились бы! – возразила Ольга. – Выход нашёлся бы, особенно у Соединенных Штатов. А на основании чьих-то предположений и у нас никто не стал бы десятки лет что-то строить и запасать продовольствие. Ты просто не представляешь, сколько всего было построено!

– Хочешь сказать, что они знали?

– Я говорю об этом уже пять минут. Они знали и сто лет готовили страну. И всё это время оставались молодыми. Никто не верит в то, что это не связано. А недавно по рукам пошла гулять одна запись. У нас построен огромный зверинец, чтобы сохранить зверей и птиц. Погибнут же не только люди, но и часть растительности, и большинство животных. У нас этот зверинец зовут ковчегом. Недавно его посетили Самохины. Они пошли в отделение к самым крупным животным, а директор перед этим вывел оттуда весь персонал. Так вот, к ним ластилась половина хищников, а обезьяны отдавали своих детёнышей. И это дикие животные, прирученных там нет!

– А как же тогда узнали, если директор всех разогнал? Сам растрепал?

– Нет, – засмеялась Ольга. – Кто-то спёр записи регистраторов и потом размножил. У нас дома компы не у всех, но их много в салонах, так люди специально бегают туда смотреть.

– И ты тоже видела?

– Только запись с волками. На ней сначала волчата сбежались к Лидии Владимировне, а потом подошли взрослые, и их вожак подставил Алексею Николаевичу почесать свою башку. Ну он и почесал, а волк ему потом облизал руки. А директор стоял рядом весь белый и хватался за сердце. Скажи, может такое делать простой человек?

– Почему же он ничего не сказал нам?

– А ты подумай сама. У нас писали, что мы пять раз предлагали вам сократить вооружения, подписать договор о ненападении и убрать все препятствия в торговле, и каждый раз получали отказ! Не мы окружили ваши Штаты военными базами, а вот ваши на наших границах были повсюду. Не мы сделали вас врагами, вы этого добились сами! Вчера к Сергею приходил Олег с парнем из их группы, и они об этом спорили. Мне было интересно, и немного подслушала. Так вот, они сошлись на том, что если бы вы всё узнали заранее, то стали бы спасаться за счёт нас.

– О чём ты говоришь? – не поняла Джейн. – О продовольствии?

– Вас было четыреста миллионов, – начала объяснять Ольга. – Как ты думаешь, где можно поселить столько людей? И нужно не просто поселить, а ещё обеспечить всем необходимым. Европа перенаселена, и в ней нет свободных ресурсов. Европейцам самим всего не хватает. И везде примерно то же самое, кроме Австралии и Канады. Но в Австралии нормально всех не устроишь, а Канада сама сильно пострадала от вашего извержения. И кто остаётся? Только мы. И свободной территории навалом, и ресурсов. А если очистить от населения, то больше вообще ничего не нужно делать – живи на всём готовом!

– А вы не поделились бы? – спросила Джейн. – Ведь всё равно не используете!

– У тебя есть большая, просторная комната и лишний диван, – сказала Ольга, – а у соседа сгорела квартира. Пустишь ты его к себе жить, да не на время, а насовсем? И прежде чем ответить, учти, что этот сосед всю свою жизнь делал тебе гадости и не хочет считаться с твоими интересами. Немцев из ГДР мы к себе пустили бы, может быть, даже японцев, если бы их острова начали тонуть, но не ваш народ. Брат говорил, что дело не только в вашей враждебности. У нас слишком разное мировоззрение. Мы могли быть добрыми соседями, но не ужились бы в одной квартире. Это вообще трудно, поэтому мы больше спасаем детей. Не только из-за того, что их жальче, их проще сделать своими. Но и американцев будем принимать. Нам говорили, что это уже скоро.

Глава 27

– Ну что, успокоила? – спросил брат.

– Больше не плачет.

– И чем же ты её успокоила? – не отстал Сергей. – Тебя долго не было.

– Как ты к ней относишься? – неожиданно спросила Ольга. – Как к сестре или она нравится тебе как женщина?

– Какие из вас женщины, – пренебрежительно ответил брат, но было видно, что он смутился. – Детский сад! Тебе ещё два года ходить в школу, а она не намного старше. Возьми чашку и, если нетрудно, принеси горячий чай.

На кухне Ольга увидела Джейн, которая включила чайник и доставала из шкафа банку с чаем.

– Так! – сказала она. – Ставим чай, глазки отводим, и щёки зарумянились. Подслушала?

– Это вышло случайно, – ещё больше смутилась Джейн. – Я хотела войти и услышала конец вашего разговора.

– Ну ладно, он мне врёт, может, скажешь ты? Тебе нравится Сергей?

– Оля, а мне обязательно быть ему сестрой?

– Дальше можешь не продолжать: все признаки налицо. У тебя хоть были парни?

– Был один, с которым я дружила, мы с ним даже целовались. Только не говори Сергею.

– А почему разбежались?

– Сходили в молодёжное кафе и выпили стодж. А потом дядя опробовал на моей заднице новый ремень, а парня турнул. Его родители приходили разбираться и назвали дядю консерватором. Он после всего отвёл меня к врачу, который сделал укол, чтобы не могла пробовать дурь.

– Так стодж – это наркотик?

–Галлюциноген с веселящим эффектом. Удовольствия, как от наркотика, нет, но весело. Все предметы искажаются, но не страшно, а смешно. И этим можно управлять. У стойки стояла похожая на корову толстуха. Я захотела – и у неё выросли хвост и рога. Это безвредно и не вызывает привыкания, ну или почти не вызывает. Но дядя меня тогда сильно выдрал. Он сам даже не курил и почти не употреблял виски. Говорил, что бог дал человеку ум не для того, чтобы тот пичкал его дурью.