Страница 8 из 37
И среди всех первобытных опасностей в лесах жило сводящее своим жутким многообразием племя животных: начиная от плотоядных насекомых и заканчивая появившимися несколько тысяч лет назад троглодитами – звероподобными людьми. Такие же фантастически злобные твари, как и окружающие их хищники, за исключением того, что в своих узколобых покатых черепах они носили мозги, одухотворённые тёмным разумом. Только особь, имеющая душу, могла начать долгий подъём на вершину прогресса, а значит, и завоевать трон повелителя пищевой цепи. В существенный довесок к их физической мощи и выносливости добрый дедушка создатель наделил их способностью общаться с себе подобными, а иногда и со зверями, на расстоянии. Они умели передавать мысли и читать тени мыслей более примитивных созданий. За этот их талант отвечал нарост, торчавший чуть повыше лба в форме шишки, густо поросшей кудрявым смолистым волосом, больше похожим на шерсть.
Орда одетых в шкуры троглодитов, вооружённых дубинами и каменными топорами, нужная Силу постоянно кочевала, не проводя и трёх ночей подряд на одном месте. Люди, чтобы выжить, вынуждены были постоянно передвигаться – бегать и преследовать, иначе их ждала лишь участь жертвы, кусков двуногой пищи, самих напрашивающихся в желудок к хищному зверю. Среди четырёх десятков протолюдей был троглодит, который представлял собой самого страшного разумного бойца на этой планете: по совместительству он руководил племенем, вёл его вперёд как вождь. Совсем не удивительно для первых времён существования людей на заре человечества, когда такие качества, как крепкие зубы, острые когти, ярость в бою, ценились выше, чем интеллект. Правда, необходимый экземпляр обладал острым пытливым умом и простым глупым дикарём его не смогли бы назвать и в период межпланетных перелётов.
Сделав первый шаг на грунт, Сил почувствовал, как под его десантным ботинком зашевелилось. Он был одет в лёгкий комбинезон, обтягивающий тело непроницаемой, для внешних воздействий (вирусов, болезнетворных микроорганизмов), прочной плёнкой и, тем не менее, позволяющей дышать. Ощущать как твои ноги облапили и тянут под землю сотни червей, сороконожек, жуков малоприятно даже для бога, если не сказать больше. Анатомия аборигенов подстроилась под столь негостеприимные природные условия. Троглодиты имели на ступнях и ладонях толстый ороговевший слой кожи, похожий на кору старого дерева. Слой эпидермиса надёжно защищал от надоедливых опасных паразитов, кишевших в земле. При необходимости залезть на отвесную стену, пройти по льду, подняться наверх по гладкому стволу папоротника, из жёсткой, как подошва армейских ботинок, кожи конечностей выходили чёрные короткие волоски щетины. Волоски, при необходимости, смазывались неким клейким веществом и помогали держать равновесие на разных плоскостях разной степени скользкости, превращая гоминидов в разумное подобие мухи. Вообще местные двуногие обладали толстой шкурой, и не любой хищник мог добраться до их сладкого мяса.
Орда расположилась на ночлег, выбрав для него подходящее место – утоптанную некими внушительными слоноподобными зверями поляну, с двух сторон окружённую красными скалами – клыками вампира, проткнувшими по-прежнему, несмотря на её набитое состояние, биологически активную почву. Между скалами они поставили изгородь, изготовленную на скорую руку из ветвей ядовитых колючек и связанных между собой фосфоресцирующими во тьме ночи лианами. В центре лагеря разожгли большой костёр и, накрывшись шкурами, троглодиты улеглись вокруг, оставив трёх часовых, в чьи обязанности входило – поддерживать огонь и следить за джунглями.
Охотник подошёл с подветренной стороны: дикари имели отменный нюх, а сражаться со всей ордой в планы Сила сегодня не входило. Обладая даром телепатии, троглодиты часовые за считанные секунды могли разбудить всех. Сил встал за два шага от самопальной колючей изгороди, прячась во тьме первобытной ночи. Джунгли дышали далёким рёвом и близким писком, предсмертным визгом добычи и свирепым рычанием одерживающего кровавую победу хищника. Всё вокруг шуршало, бегало, жило одним моментом. Вокруг не было будущего, а недовольно урчало и кричало лишь зыбкое настоящее. Ощущение близкое к бытию червя в открытой незаживающей ране на теле перманентно страдающего мироздания.
Оставалось вызвать вождя и сделать так, чтобы другие члены стаи не забеспокоились, а часовые ничего не заметили. С последним Сил справился довольно быстро, отведя их взгляды в сторону противоположную его появлению. Мысленный щуп охотника проник сквозь крепкие кости черепа вождя и разбудил его, что оказалось не так уж сложно: троглодиты всегда пребывали в напряжённом ожидании, и лёгкая вуаль сна прикрывала свечу сознания, а не гасила её. И всё же пользуясь дремотным состоянием своего будущего противника, Сил внушил вождю сильное желание встать и покинуть круг света, углубиться в джунгли, а заодно, на случай внезапных взбрыков дикого духа троглодита, заставил его мочевой пузырь раздуться и заныть от желания извергнуть содержимое наружу.
Поначалу на тихое жужжание в голове, в районе лба, вождь не обратил внимания. Он открыл один глаз и сквозь пламя огня посмотрел на спины часовых. Те, отвернувшись от лежащих вповалку соплеменников, за чем-то внимательно наблюдали. Вождь ничего такого тревожного (как при нападении плотоядного зверя, или людей из враждебных племён) не чувствовал. Он и сам не заметил, как очутился на четвереньках, затем привстал и так на полусогнутых кривых мощных ногах бесшумно поплёлся в противоположную сторону той, куда смотрела ночная стража. Но вот дубину, его сучковатую, обтыканную кусками обсидиана, он с собой прихватить не забыл. То, что он сейчас делал, было неправильно. Отправляться одному в темноту леса, даже такому отчаянному войну, как он, означало почти то же самое, что проситься на постой в домину к самой смерти. Но противиться желанию покинуть семью он не мог: желание выйти из освещённого огнём защитного круга оказалось сильнее его воли.
Вождь перепрыгнул колючки и дальше, ничуть не скрываясь, пошёл вглубь джунглей. Он точно знал, куда идти, но не знал места, в которое идёт. Его словно тащили на верёвочке – на тонкой, но чертовски прочной верёвочке. Из-под его подошв разбегались кривые порождения больного разума – ночные насекомые. Они жалили и кусались, но их жвала не могли пробить толстой кожи троглодита: он привык к ним, как и нарочито не замечал бесчисленные огоньки глаз мелких острозубых зверьков, влажно поблёскивающих из ветвей, травы и нор. Его на соседней, с той, на которой он разбил становище, поляне ждал большой зверь. Он понял это на половине пути. Мозг, подстёгиваемый первородными инстинктами, заработал на полную силу, и троглодит догадался для чего его зовут (а то, что его звали, он теперь не сомневался), но он не стал сопротивляться. Вождь хотел помериться силой: биться с сильным врагом один на один – это почётно, особенно если твой противник существо из легенд, бог, сошедший со звёздного неба.
Непостижимым образом, с помощью обратной связи, троглодит смог узреть часть того мира откуда за ним пришёл охотник, а может быть, Сил и не был против, чтобы показать ему немного больше того, чего он мог бы за всю свою недолгую жизнь в джунглях увидеть. Троглодит после увиденного красочного краешка мыслей охотника окончательно уверовал в истории, рассказываемые ему и всей орде, в детстве старейшинами – истории про духов рода, злых великанов и бога Грома. Именно за него он и принял Сила – за бога громовержца, спустившегося на землю специально чтобы испытать его силу. Вождь хотел биться с великаном, а встретил его лишь человек ненамного его выше ростом. Это поразило вождя и заставило ещё больше уважать бога Грома, поступившего так хитро (это качество живых существ его всегда особенно впечатляло) и принявшего вид обычного, ничем не выдающегося, кроме своей чудной одежды, мужа.
Предисловий не нужно. Противникам всё ясно без слов – либо ты, либо тебя. Будто взвешивая в руке свою дубину, троглодит, наклонившись вперёд, сгорбившись, пошёл в атаку. Сейчас он находился в десяти шагах, а через долю секунды наносил первый удар дубиной. Сил, приятно удивлённый такой прытью, едва успел пригнуться и убрать голову, сумев уберечь ясное сознание от столкновения с увесистой деревяшкой. ВЖИИИХ! Мимо. ВЖИИИХ ШИИИХ ШМЯК! Тройной выпад и дубина своим боевым бугристым концом уходит на половину во влажную землю, выбивая брызги живой грязи и личинок на месте, где за мгновение до этого присел Сил. Зайдя сбоку, охотник по крутой дуге послал ногу в голову человеку джунглей. Любой бы на его месте, получивший столь внушительную плюху в район уха, свалился бы замертво. Троглодит имел действительно крепкие кости. Череп смачно хрустнул, но выдержал. Вождь осклабился, словно разозлённый неудачей волк, бросил в охотника дубину, с места перекувырнулся через голову и вцепился двумя своими мясистыми лапами ему в ногу. Дубина просвистела мимо, а охотник оказался придавленный тушей троглодита, с неестественно вывернутой ногой заведённой ему в район шеи.