Что это было?

Когда отец отправил меня к Ефиму с подарками для невесты – я ехал к Насте. Для себя я уже все решил и всю дорогу молил Бога, чтобы она согласилась стать моей женой. Бог услышал меня, и Настя согласилась. Она тоже полюбила меня и была счастлива моему предложению. Мысль о том, что меня любят придавала мне силы и уверенности. Вернувшись домой, я рассказал отцу о своем решении жениться на Насте. От этого заявления он пришел в ярость и стал громко ругаться. Он оскорблял меня и кидался на меня с кулаками, но я не дрогнул. Обезумевший от злости, он выгнал меня из дома…

Отец подошел к окну и сказал:

– Уже светает…

Я напомнил ему о рассказе и спросил:

– А, что дальше было?

– А, что дальше? Дальше начались наши скитания по деревням в поисках жилья. Рядом с Ефимом жить было нельзя – сам понимаешь, вот мы и двинулись вниз по Иртышу.

– А, что дед Андриан? – Спросил я. – А, что он? Со временем отошел и простил нас. А когда родился ты, он нас нашел и забрал к себе в Самохвалово.

Отец походил по комнате, а потом лег в кровать и сказал:

– А ты прав, сынок,

– Ты, о чем, батя?

– Да, о любви я, о любви…

– Ну и что?

– А то, что любовь только настоящей бывает!

Услышав, что отец громко зевнул, я поспешил спросить:

– Батя, а где ты так научился красиво рассказывать?

– Нигде я не учился. Как чувствую – так и говорю! Уже светло, Витя. Давай немножко поспим.

– Давай! – Согласился я, укладываясь поудобней.

Я уже стал засыпать, когда в окошко кто-то постучал.

Стук повторился и я, соскочив с лавки, сказал отцу:

– Батя, кто-то стучит!

– А я думал, что мне почудилось. – Ответил отец и сладко потянувшись, привстав с кровати.

– Пошли посмотрим, что за гости в такую рань?

Накинув шубы, мы вышли на крыльцо. На ветке березы сидел ворон, а на его черной шее красовались рябиновые бусы.

– Привет, Лунк! – Крикнул я птице, а отец добавил:

– Слава Богу! Дождались!..

Глава 10.

Сегодня замечательная солнечная погода. Мы быстро передвигаемся к месту встречи, так как идем налегке, взяв с собой только провизию. Отец следовал впереди и что-то рассуждал себе под нос.

– Батя, ты чего там бурчишь?

– Вот идем, куда, зачем?

– Ты чего паникуешь, батя? Вон Лунк сидит. Видишь?

– Да вижу я его, вижу!

– Что за настрой у тебя такой? – Спросил я отца.

– Я вот думаю, Витя. Почему мы к ним, а не они к нам?

– Мы же так договорились?

– Договорились? – Передразнил меня отец. – Кто договаривался? И я дурак доверился девчонке. – Ругался он.

– Ну хватит тебе, батя. Все будет хорошо!

Отец опять выругался и махнув рукой, ускорил шаг.

Первую остановку мы сделали у мельницы.

Когда мы подходили к реке, то ворон уже поджидал нас и, сидя на ее колесе, зазывал нас своими громкими криками.

– Ну чего горланишь-то? Вижу я тебя. Вижу! – Сказал отец птице и обратился ко мне:

– Ты на меня не обижайся, Витя, но все это как-то странно.

– А я думаю, что все будет хорошо.

– Для кого хорошо? – Вредничал отец.

– Да, что с тобой случилось, батя? Ты чего завелся?

Ворон перелетел на крышу мельницы и произнес целую руладу звуков похожую на человеческую речь.

– Чего ты сказал? – Спросил его отец. – Ты по-русски говори! А?..

– Батя, а он и вправду говорит, только на языке хантов.

– А ты понимаешь язык хантов?

– А, что здесь понимать? «Кар рачупа кар рачу!» – Повторил я слова ворона и тут же перевел его речь. «Кар рачупа – кар рачу – куда хочу туда лечу!».

Отец покачал головой, и мы рассмеялись. Через минуту ворон напомнил нам о себе и громко прокричал по вороньи.

– Ну хватит каркать – веди дальше! – Крикнул ему отец.

Но тот не спешил и семенил своими лапами по ветхой крыше мельницы, сбрасывая снег по ее скосу. Тут я вспомнил, что по осени, когда я осматривал мельницу, в стене видел какой-то штырь похожий на рычаг. Тогда я так и не добрался до него и сейчас я рассказал об этом отцу. Его это не заинтересовало, и он равнодушно спросил:

– Ну и что?

– Пойдем посмотрим. – Предложил я.

– А давай потом. Мы, Витя, вроде как по делу идем…

Ворон, прослушав наш разговор до конца, перелетел на колесо мельницы и, глядя в сторону леса, громко каркнул.

– Ну хватит, Лунк, веди дальше. – Попросил я птицу.

– Оставь его в покое. – Сказал отец и дернул меня за рукав.

– Смотри туда, вон там, за холмом – видишь?

– Вижу! – Ответил я, всматриваясь в даль.

В километре от нас вдоль реки двигалась собачья упряжка.

Она приближалась к нам, и отец сказал:

– Чего ноги бить, когда за нами едут. Хорошая птичка умная. – Похвалил он ворона, а тот смутился и отвернулся к лесу.

Мы ехали молча по снежной дороге, проложенной каюром. Пять крепких лаек тащили нарты по глубокому снегу, а угрюмый ханты то и дело соскакивал с саней и помогал собакам на подъеме. Он был не разговорчивым и всю дорогу что-то бормотал себе под нос. На наши вопросы он отвечал молчаливой улыбкой.

Когда мы въехали в лес, я заметил, что ворон куда-то исчез. Всю дорогу он сопровождал нас, перелетая с дерева на дерево.

А здесь он пропал, и я спросил каюра:

– Долго еще ехать?

– Однако много – долго. Чуть – чуть. – Не понятно ответил он и мы, переглянувшись, улыбнулись.

Когда совсем стемнело нарты резко остановились. Собаки, потеряв строй, сбились в кучу и поскуливая, прижимались к саням.

– Однако приехали! – Сказал каюр и указал нам направление дальнейшего следования.

– Вам туда. – Сказал он, указывая вглубь леса.

Там за стволами деревьев горел костер.

Собрав свои пожитки, мы отправились на огонек. У костра сидели две женщины, рядом лежал волк, а на ветке березы восседал ворон, который первый поприветствовал нас. В одной из них я узнал Дашу. На ней был большой тулуп и смешная мужская шапка. Я бросил мешок и кинулся к ней. Но дорогу мне преградил волк.

Он угрожающе оскалил клыки, а Даша его окликнула:

– Ворут, это свои!

Она подошла к нам и представила свою мать. После недолгого знакомства мы пошли по тропе к месту встречи. Отец и Ясмин (так звали Дашину маму), шли впереди, следом за ними – мы с Дашей, а замыкал наше шествие волк, который то и дело останавливался и озирался по сторонам. Я был счастлив и развлекал Дашу своими рассказами. Частенько говоря ей слова любви, я будто случайно касался губами ее лица. Она сдерживала мои порывы и, прижимая к моим губам свой палец, тихо прошептала:

– Я тоже тебя люблю.

Я целовал ее пальцы и обнимал за талию.

Даша смущалась и, слегка отстранив меня, попросила:

– Давай не сейчас…

Я послушал ее совета и, оставшиеся расстояние, мы прошли молча, держа друг друга за руки. Мрачная картина с жалкой растительностью окружала нас. Низкие кустарники и чахлые деревья попадались нам на пути. На застывших кочках болота, кое-где шелестели засохшие листья камыша, а в не замерзших лужах, шумно выходил болотный газ. Зато небо здесь казалось большим и высоким. Оно освещало болото с высоты и украшало скудный ландшафт местности. Мы быстро продвигались к назначенному месту и вскоре впереди появились огни костра.

– Мы пришли? – Спросил я Дашу, и она ответила:

– Да, это наш остров…

На небольшом островке посередине болота размещалось три жалких строения. Маленькая покосившаяся изба, похожая на охотничью заимку и два шалаша, построенные хантами.

На твердой земле отец спросил Ясмин:

– Давно здесь живете?

Женщина не ответила, а пригласила нас в дом. Мы сняли шапки и вошли в избу. Увидев в углу икону Спасителя, мы перекрестились и присели на лавку, рассматривая жилище. Комната была небольшой. Один ее угол был отгорожен плотной льняной занавеской, а в другом стояла большая бочка, над которой висела полка с кухонной утварью. Посередине стоял неструганный стол, а у дверей на оленьих рогах, закрепленных к стене, сидел ворон. На его черной шее красовались рябиновые бусы.