Страница 9 из 10
– Кенна, не пора ли Вам хоть немного вспомнить о себе? Когда Вы в последний раз выходили из комнаты на свежий воздух?
– Греиг, спасибо за заботу, но я прекрасно себя чувствую…
– Вы похудели и бледны, как снег. Сэр МакЛейн уже явно идет на поправку, и Вы можете не дрожать над ним каждую минуту.
– Не могу, Греиг, не могу. Мне всё время кажется, что стоит мне уйти, и с ним случится что-то непоправимое.
– Оценит ли Ваш муж такие жертвы или опять побежит искать встреч с «леди Гормлэйт»?
– Ох, Греиг, ты и об этом знаешь? Но мне всё равно! Пусть будет тысяча раз «леди Гормлэйт», лишь бы он поправился…
12
В следующий раз пробуждение пришлось на разгар дня. Яркий свет пробивался даже через закрытые веки, и открывать глаза совсем не хотелось. В комнате приглушённо звучали голоса Кенны и Греига, они обсуждали какие-то хозяйственные дела, и Финдли неожиданно для себя задумался о том, почему он считал Кенну ещё почти ребёнком? Судя по этим двум таким привычным голосам, это обсуждение является обыденным явлением. И если уж многоопытный пожилой Греиг постоянно обсуждает с Кенной свои шаги по управлению хозяйством, значит, он признаёт в ней полновластную хозяйку? Потом в воспоминаниях начали всплывать картинки жизни до его отъезда, и Финдли с удивлением понял, что и все обитатели замка обращались с ней, как со взрослым человеком, владелицей и земли и их судеб, а не снисходительно, как он. Может быть, ему так казалось потому что она была девственницей? И это невольно сделало её гораздо младше в его глазах, чем леди Эррал. Хотя Гормлэйт оказалась и не такой уж опытной в постельных делах. Да, она была страстной, в отличие от стеснительной Кенны, откликалась на любое его прикосновение, с упоением училась у него, как доставить удовольствие и ему, и себе… Единственным её мужчиной до него был её муж, который был гораздо старше её, но которого она, по её словам, безмерно уважала, а потому не позволяла себе связей на стороне, да и достойных претендентов на эту роль, до знакомства с МакЛейном, не было. И тут Финдли застонал, осознав, что он-то, как раз, совсем не уважал свою молодую жену, бросившись в любовные приключения, практически не остыв от брачной постели…
– Боже мой, Греиг, ему хуже? – прохладная ладонь Кенны легла Финдли на лоб. – Температуры вроде нет, – и его лба нежно коснулись её губы, – Нет, точно нет.
– Кенна, успокойтесь, может, ему что-то приснилось…
– Вот видите, стоило мне отвлечься, и ему стало хуже. Давайте отложим остальные дела на потом?..
А Финдли действительно стало хуже, но не от ран, а от того, что он вспомнил: Кенна знает о его изменах. Как же унизительно ей, наверное, было принимать его снисходительные ласки! Она вообще-то могла и расторгнуть брак с ним на этом основании. Хотя, нет. Тогда бы ей грозил брак со Стюартами, а этого, очевидно, она совсем не хотела. Но тогда почему она так самоотверженно ухаживает за ним? Практически вытащила его с того света. Ведь положение вдовы давало бы ей так необходимую свободу, самостоятельность, возможность выйти замуж по любви, а не в тисках обстоятельств. А, вот ключ к разгадке, понял Финдли – любовь! Кенна любила его и поэтому прощала Гормлэйт, поэтому вопреки здравому смыслу вытаскивала из лап смерти, даже не надеясь на взаимность…
Все эти тревожные мысли утомили раненого, у него разболелась голова, и он опять провалился в спасительный сон.
13
Следующее пробуждение пришлось на глубокую ночь. Финдли чувствовал себя на удивление здоровым. Он стал оглядываться вокруг себя и увидел свою жену, лежащую на боку лицом к нему. Мягкий свет луны освещал её осунувшееся лицо. Густые ресницы отбрасывали тень до середины щёк. Пухлые губы были слегка приоткрыты. Длинные пушистые волосы закрывали спину и волнами свешивались с кровати до пола. Финдли залюбовался этой картиной, даже не смотря на то, что её брови хмурились. И почему он раньше не замечал её красоты? Чтобы рассмотреть жену получше, он решил повернуться на бок, кровать под ним заскрипела, и Кенна тут же проснулась. Их взгляды столкнулись. Сердце Финдли бухнуло и провалилось куда-то вниз, а лицо Кенны озарилось такой радостной улыбкой, что в комнате даже посветлело.
– Вы очнулись?! Как Вы себя чувствуете?
– Вполне сносно, – сказал Финдли хриплым голосом, что Кенна приписала ещё его болезненному состоянию, а не возбуждению.
– Принести Вам чего-нибудь? Воды?
– Нет, ничего не надо. Просто поговорите со мной.
– Я даже не знаю с чего начать…
– Начните с того, как я вернулся в замок. Кстати, а какой сейчас месяц?
– Конец июля…
– Так я уже три с половиной месяца здесь валяюсь?
– Сомерлед доставил Вас в замок в конце апреля…
И Кенна начала рассказ… Финдли интересовало всё: и происшедшее с ним, и положение в стране (порадовался, что Александр стал королём Вестландии, но как-то отстранённо, как будто это уже не касалось его лично), и повседневные дела в замке (чем удивил Кенну, раньше не замечавшей его стремления вникнуть в это), и новости у соседей (здесь Кенна напряглась, но ни имени Гормлэйт, ни старухи-графини Кармайкл не прозвучало). Вести с трудом воспринимались Финдли, но было ли это последствием травм или тем, что ему просто приятно было слушать голос Кенны, а о чём она говорила – было не важно, он не задумывался.
Потом они, очевидно, вместе задремали, и проснулись уже ближе к полудню. Когда рано утром к Греигу прибежала взволнованная Лилис и сказала, что и Кенна и хозяин спят с улыбками на лице, управляющий велел их не будить.
С этого дня Финдли быстро пошёл на поправку. Ему соорудили две палки, на которые он опирался при ходьбе, и с их помощью он каждый день упорно увеличивал расстояние, пройденное за день. Тело почти не болело, только ноги и руки плохо слушались, да иногда голова начинала кружиться…
С Кенной они почти не расставались, словно наверстывая упущенное после свадьбы время. «И какого чёрта, – недоумевал Финдли, – я считал Кенну скучной дурочкой?»…
14
Первые ночи Кенна оставалась спать в спальне мужа, потому что беспокойство за его здоровье ещё не отпустило её – так она это себе объясняла. Но на самом деле вообще не хотела уходить к себе. А, если уж быть совсем честной с собой, то больше всего на свете ей хотелось не только остаться в его спальне, но и с ним в одной постели. Но она взяла себя в руки и дала слово сегодня же вечером перебраться обратно в свою спальню.
Финдли же осознал, что голова у него не всегда кружится из-за ранения, а из-за желания близости с Кенной тоже. И когда они вечером вернулись в спальню после прогулки, он притянул к себе жену и прошептал, глядя ей в глаза: «Останьтесь со мной». Кенна онемела от неожиданности, но ответ и не понадобился – таким зеленым пламенем полыхнули её глаза. Желание так захлестнуло Финдли, что он сорвал одежду с себя и Кенны в мгновение ока и бурно излился в её горячее лоно. А потом долго ласкал, заново изучая её тело. Кенна горячо откликалась на его ласки, но сдерживала себя, боясь причинить боль его не до конца излеченному телу. Они то проваливались в сон, то опять доводили себя нежностью до экстаза.
С тех пор все их ночи были до краёв наполнены любовью, хотя они о ней и не говорили. А вопрос с двумя спальнями отпал сам собой. Поэтому, когда в конце осени Лаклан и Дэвена приехали в гости в Крукстон, они застали супругов упоёнными друг другом, и очень этому порадовались. Но Лаклан не мог не поддеть младшего брата, вспомнив, какими словами тот описывал свою невесту. И как восхищался леди Гормлэйт.
– Она действительно прекрасная женщина, – сказал задумчиво Финдли.
– Вы были с ней близки, – полуутвердительно, полувопросительно произнёс Лаклан.
– Да, – не стал отпираться Финдли. – Ночи с ней были восхитительны…