Вскрывая душевные раны

— Она истощена. Всё её реацу уходит на медленное восстановление. Боюсь, что рана заживёт нескоро такими темпами.

— Сколько?

Голоса были знакомы, но я никак не могла вспомнить, кому именно они принадлежат. Мягкий женский с теплотой рассказывал о чём-то своему собеседнику. В ответ ей был холодный, безэмоциональный односложный ответ.

— Месяц-полтора. Всё будет зависеть от ухода и её физических нагрузок. Я бы посоветовала ей и вовсе обойтись без них. Любое неверное движения, и рана вскрывается. Сегодня мы убедились в этом на практике, и опыт явно был не из приятных.

О чём она говорит? Они ставили на ком-то опыт? И что за рана? Кто-то ранен? Почему же они не помогают ему?

— Я постараюсь обеспечить ей максимально приближенные к Вашим советам условия выздоровления.

К моей голове прикоснулось что-то тёплое. Оно погладило меня, взъерошивая волосы. Что это?

Почему я не могу открыть глаза? Веки такие тяжелые…

— Её дыхание изменилось… — задумчиво произнёс «холодный голос».

— Она просыпается, но большое количество обезболивающего ей сильно мешает.

— Сколько она пролежит в лазарете?

Они говорят обо мне? Это я раненая? Что же происходит?

— Две недели как минимум. Нельзя чтобы подобное повторилось, рана совсем не закрылась.

Боже… это же Рецу. И я ранена! Дыра под моим сердцем… вот что у меня болит. Вот что не даёт мне дышать. Боже… Соске, Ичимару, Канамэ… они напали на Бьякую и Рукию! И эльфик проткнул меня, точно! Но все живы. Да… я ведь уже просыпалась. И снова потеряла сознание. Сколько прошло времени? Надеюсь не неделя! А ребята тут ещё? Я же не попрощалась.

Чёрт, как же больно!

— Добейте меня… чтобы я не мучилась… — простонала я. Рука (а судя по ощущениям, это была рука), гладившая меня, замерла. Говорящие прекратили диалог.

— Если ты можешь шутить, значит, всё вновь обошлось, — раздался в ответ голос Рецу. Эх… а была такая надежда на скорое освобождение от мук!

— Как ты себя чувствуешь? — спросил второй голос. О божечки, это же Бьякуя! Я аж от испуга распахнула глаза. Хотя… как распахнула… Кое-как разлепила один глаз и посмотрела им на зависшего надо мной мужчину, приятно подмечая, что помимо льда в его взгляде была некая обеспокоенность.

— Как растаявший пломбир, который пырнули ножом, — кое-как вертя языком, ответила я. А интересно, мороженному больно, когда его кусают?

Бьякуя хмыкнул. Он слышал мои мысли? Это не хорошо. Он сдаст меня в психбольницу! Стоп, здесь же нет её. Только тюрьма. Ааааа! Не хочу в тюрьму!

«Что ты несёшь? Какая тюрьма? Дура что ли? Совсем мозги отшибло»

Ренэйт, скотина! Сама такая!

«Ну-ну. Вам правда глаза колит?»

И Бенизакура туда же! Нашли повод сплотиться!

— Я зайду, когда ей станет лучше, — он уже было развернулся, чтобы уйти, и даже снял свою тёплую руку с моей головы (не-е-ет, мне ведь так холодно! куда ты мой обогреватель?), но я его быстренько решила остановить, вцепившись в его хаори… попытавшись вцепиться в его хаори.

— А ну стой… те, — добавила я. Он удивлённо развернулся и посмотрел на мою протянутую руку, силящуюся ухватиться за него. Естественно мои попытки не увенчались успехом, поэтому он просто протянул свою руку ко мне так, чтобы мои пальцы таки сжали в слабенький захват чёрную ткань его косодэ. — Не подлизывай… тесь, — я нахмурилась, а вот в его глазах пробежали смешинки. Сволочь! Ещё и насмехается! — Куда это ты… Вы сбегаете? У меня к тебе… Вам очень важный разговор!

— Капитан Унохана, — он обернулся на застывшую в дверях женщину, — я останусь ещё ненадолго. Вы можете идти.

Рецу, улыбаясь, кивнула Бьякуе на прощание и покинула палату, напомнив перед этим, что двигаться мне критически противопоказано, и пожелав доброго здравия.

Кучики повернулся вновь ко мне и аккуратно вынул свой рукав из моей мёртвой (нет) хватки, придерживая при этом мою руку, дабы та плашмя не свалилась вниз. Пока он держал мою ладонь в своей, он потянулся за стулом, стоящим за высоким изголовьем ещё с того момента, когда здесь находилась почти в полном составе вся моя команда, и поставил его около кровати, изящно и элегантно присаживаясь на него. Я скривилась — этот мужчина двигался совершеннее, чем даже самая этикетолизированная дамочка из самого что ни на есть высшего общества. Бесит он, одним словом, меня.

Мою руку он пока не отпустил, и я не стала напоминать ему об этом. Пусть погреет мои ледяные пальцы, а что такого? Сам же взял мою бедную ладошку, сам теперь пусть и вспоминает об этом.

— Моё внимание полностью принадлежит тебе, — спустя минуту молчания сказал он. Я ещё больше нахмурилась. Я значит к нему на «Вы», а он тут фамильярничает. Нет, я бы конечно всё равно его поправила его с дурацкой «леди Урахары» на просто «Нацу», но всё же! А ладно.

— С каких пор Вы вместе с моим братцем вправе решать, где и насколько мне оставаться? — я с претензией смотрела на его маску мраморного изваяния. Ни один мускул на его лице не тронулся после моего вопроса, и это бесило меня с тройной силой.

— Когда мы одни тебе не обязательно обращаться ко мне на «Вы», — как бы подметил или разрешил он. Я не стала реагировать на это, но было приятно, что ему как и мне неприятно (в мыслях можно тавтологить!) обращаться со мной как с незнакомым человеком. — Главнокомандующий Ямамото сразу после того, как предатель Айзен и остальные скрылись в Уэко-Мундо, поспешил связаться с твоим братом, чтобы объяснить ситуацию. Он также заявил, что не намерен возвращать тебя в Мир живых, так как ты принадлежишь миру Общества душ, на что твой брат полностью и безоговорочно согласился, ещё и посоветовал запирать тебя в комнате, где нельзя использовать реацу, чтобы ты не сбежала. Главнокомандующий и я всецело поддержали его.

— Вот же ж… — пробурчала я. Нашлись тут советнички и вершители судеб. Да я сбегу при первой же возможности!

Я тяжело вздохнула. По сути, это то, чего мы и хотели. Теперь исполнить план будет куда легче. Правда придётся смириться с мыслью о том, что теперь самый главный человек в Сейрейтей не выпустит меня из своих тонких длинных старческих пальцев. Надо будет придумать, как избежать тотального контроля, иначе они что-нибудь заподозрят.

— Ладно… — я вздохнула. Бьякуя поднял бровь.

— Ты действительно не станешь возникать?

— С чего бы это? — вопросом на вопрос ответила я. — Я вернулась домой, где меня, вопреки моим ожиданиям, не хотят убить. Здесь нет моего раздражающего брата, зато есть Рукия и мои знакомые и друзья, с которыми я не виделась сотню лет. И здесь я хотя бы дышать могу, а то в мире людей, где реацу есть от силы у десяти человек в городе, и абсолютно нет духовных частиц, я чуть ли не умирала от гипоксии.

Бьякуя не ответил. Видимо, не ожидал моей спокойной реакции на это после тех криков днём, из-за которых у меня, в общем-то, и открылась рана.

Я вздохнула, мой взгляд невольно упал на бинты, оплетающие шею Кучики, которые выглядывали из-под его ситаги.

— Как твои раны? Ренджи говорил, что ты идёшь на поправку.

Холодная маска Бьякуи помрачнела. Я почувствовала, как он немного сжал мою ладонь.

— Не смей так больше делать, — могильным тоном произнёс он, спустя несколько секунд. Я нахмурилась.

— О чём это ты? Я просто поинтересовалась о твоём здоровье…

— Ты поступила как несмышленый ребёнок, подставив себя под удар, — мрачно продолжал Бьякуя. — Неужели нельзя догадаться, что если ты способна была преодолеть такое расстояние за короткое вовремя со своею скоростью, то я и подавно смогу уйти из-под удара вместе с Рукией?

Он раздражён. Сильно. Уж лучше бы был холоден. Я и не надеялась на благодарность, Рукия сегодня меня уже достала с нею. Но с какой стати он выставляет всё в таком свете, словно я совершила смертный грех?

— Я поступила так по инерции, — обижено шипя, ответила я и отвернулась к окну. — И поступила бы так ещё сотни раз, если бы подобное повторилось сотню раз. Когда дело касается безопасности дорогих мне людей я не стану прикидывать, каков шанс благоприятного исхода из ситуации, и кинусь защищать их, даже если буду глуха, слепа и без рук.