Страница 42 из 44
— Да, — Арагорн шире улыбнулся своей невесте. Гэндальф кивнул и повернулся к ней. — И да будет Манвэ мне свидетель.
— Согласна ли ты, Арвен, взять этого мужчину в мужья, стать с ним единым целым, любить его, уважать и нежно заботиться о нём, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, в богатстве и в бедности. Обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас?
— Да, — пропела эллет. — И да будет Варда мне свидетель.
— Есть ли здесь человек, — обратился истари к залу, — который возражает против этого брака? Если да, то пусть он перед Манвэ и Вардой назовёт причины, делающие невозможными союз двух сердец.
Молчание в ответ. Спустя пару секунд маг подозвал к себе Лили, одетую в белое как ангелочек. Девочка поднесла к нему венок и передала ему в руки. Он принял его, повернулся к брачующимся и начал обвязывать им их сплетённые друг с другом руки, продолжая:
— Этим венком я связываю ваши руки и ваши сердца навечно. Дайте клятвы.
— Я, Арагорн II Эллесар, король Гондора и Арнора, клянусь не пытаться тебя изменить, уважать тебя, как себя самого, доверять тебе, защищать, быть тебе другом и опорой, заботиться о тебе и любить вечность, поддерживать твои мечты и беречь от всех невзгод. Все, что мое, отныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь — отныне и навек твои.
— Я, Арвен Ундомиэль, принцесса Ривенделла, клянусь быть тебе во всем опорой, вечно любить тебя и терпеливо оберегать нашу любовь, говорить, когда нужны слова, и хранить молчание, когда слова не нужны, жить там, где хорошо твоему сердцу, и считать это своим домом, — Арвен по особому улыбнулась жениху. Ей не хотелось, чтобы Арагорн считал, что это из-за него она остаётся в Средиземье, обрекая себя на вечные скорби по семье, уплывающей на Запад. — Все, что мое, отныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь — отныне и навек твои.
— Жених может поцеловать невесту, — объявил Гэндальф.
— Этим поцелуем, — вновь заговорил Арагорн, — я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой.
— Этим поцелуем, — вторила ему Арвен, — я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем.
Арагорн склонился к своей невесте, припадая своими губами к её алым губкам, запечатлевая на них целомудренный поцелуй. Когда сей маленький акт любви окончился, он снова выпрямился, и Гэндальф наконец объявил:
— Пред ликами Валар и собравшихся здесь свидетелей я торжественно объявляю Вас мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними.
***
Пир был в самом разгаре. Арагорн и Арвен сидели за столом для новобрачных. За отдельным столом было Братство Кольца, эльфы и люди в большинстве своём тоже были разделены из-за разных вкусовых предпочтений. В трапезной зале воцарился гомон, гости переговаривались, смеялись и веселились, периодически кто-нибудь подходил к королю и его жене со свадебными дарами.
Единственной, кого не хватало, была Спасительница. Именно из-за её отсутствия молодожёны ощущали праздник каким-то неполноценным.
Однако не успели король с королевой толком погоревать, как двери залы распахнулись, являя гостям так долго ожидаемую гостью. Только петли перестали скрипеть, Спасительница с гордо расправленными плечами вплыла в зал плавной походкой. Шурша дорогим материалом своего алого наряда, она подошла к столу новобрачных. На ней уже не было её плаща, зато в руках она держала какую-то искусно вырезанную деревянную шкатулку.
Девушка остановилась в паре метрах от супругов и поприветствовала их.
— Я уж думал, что ты не явишься, — Арагорн улыбнулся широко так, как только могли позволить ему собственные ощущения и интуиция. Его что-то волновало, он не мог утверждать точно, но в Айнэ произошла какая-то перемена. Её улыбка казалось какой-то змеиной.
— Плох тот король, что сомневается в своём советнике, — ответствовала эльфийка. — Мне пришлось повозиться с подарком.
— Айнэ, не нужно было… — начал было король, но девушка его перебила:
— Что нужно мне делать, а что нет — это буду решать я, — её голос звучал твёрдо, а тон не мог оставить и тени возражения слушателям. Казалось, что на мгновение в её глазах вспыхнул огонь, он она была слишком далеко, чтобы что-то разглядеть. — Я сделала это, вдохновляясь вашей светлой любовью, — начала Первоцвет нежным голосом, поглаживая большим пальцем резную крышку шкатулки. — И всё же, принять мой дар или нет — это дело ваше.
Айнэ подошла ближе и протянула предмет Арагорну. Он был очень изумлён поведением и словами эллет, что молча принял шкатулку, странно осматривая её внешний вид. Потом мужчина с щелчком открыл крышечку, являя себе и своей жене два золотых изящных кольца на бархатной подушечке. Одно было широким — для него, другое тоненьким — для Арвен, и на обоих были надписи на высшей речи эльфов. И лишь одно слово мог перевести Эллесар — «связь».
— Пусть эти кольца навсегда станут символом вашего единства. Они свяжут ваши жизни так, что одна будет зависеть от другой, и покуда бессмертная краса Арвен не угаснет, ты будешь разделять с нею день и ночь. Живите вместе, наслаждаясь каждым днём новой эры, предвестником которой стала ваша вечная любовь.
Пока Арагорн пытался проанализировать слова подруги, Арвен подскочила с места, одухотворённо улыбаясь.
— Благодарю тебя, Спасительница, — принцесса склонила голову перед хрупкой эллет. — Век не забудут люди того, что ты сделала для мира, и вечность не забудем мы с моим любимым мужем того, что ты сделала для нас.
— Айнэ, я… — начал говорить Арагорн, но тут же запнулся, лишь посмотрев на эльфийку. Он наконец понял, что с ней было не так. — Что с твоими глазами?
Сверкнув золотой радужкой в прищуре, Первоцвет с хитрой улыбкой спросила:
— С ними что-то не так?
***
Зайдя в маленькое помещение, примыкавшее к тронному залу, Айнэ остановилась. В этой комнатке стоял лишь один высокий столик, в центре которого находился на железной подставке видящий камень из Ортанка. Как и всегда его заполняла огненная буря магии, рвущаяся наружу. А тьма, поселившаяся в нём после того, как Саруман омрачил его своей чёрной магией, просачивалась в воздух.
— Я знаю, что ты здесь, тень, — обратилась она к пустоте. Из неё тут же возник образ высокого пламенноволосого мужчины в чёрный латах и короне. На его бледном, подсвеченном оранжевым кудрями лице сияла безумная улыбка.
— Моя тёмная госпожа, — счастливо протянул он. — Как же так? Что вы делаете в таком месте одна, да без своего папаши-мага?
— Ты ведь знаешь зачем я здесь, некромант, — пожала плечом она. — Иначе бы не явился глумится надо мной.
— В твоих словах правда, — кивнул фантом, не сменяя улыбки. Айнэ подошла к столу и протянула руку к шару. В этот момент сработало защитное заклинание, наложенное Гэндальфом и незримая аура барьера ударила током по её руке. Не смотря на то, что волшебство было достаточно сильным, чтобы убить тридцать человек, Айнэ даже не поморщилась, как если бы это не было больнее укуса комарика. — Я наблюдаю прогресс в твоих навыках, тёмная госпожа.
— Благодарю за комплимент, — отозвалась Айнэ и в миг разрушила чары истари. Барьер показался в тот момент, когда она ударила импульсом по нему, и рассыпался, словно состоял из стекла. Теперь Палантира можно было спокойно касаться, что и сделала эллет.
Магия видящего камня тут же откликнулась на прикосновении, сразу же начиная проверять её душу на прочность. Однако, увидев в девушке великую силу и необычайную стойкость, она прекратила свои жалкие попытки воздействия на неё.
— Палантиры были созданы Феонором*, — заговорила Айнэ, оглаживая гладкую форму шара. Магическая буря в нём тут же посмешила за теплом её руки, желая быть высвобожденной. — Приложив немного усилий, я смогу впитать в себя отголоски его силы.
— Но ты ведь знаешь, что вместе с этой силой ты получишь и мою тьму, ибо она омрачила творение Феонора, когда Палантир был в Ортанке? — растягивая слова, словно при пении, спросил фантом. — Что же скажут на это крошка Галадриэль и малыш Гэндальф?