Имя Кати

– А ваша?

– Я бы хотел…

Павел делал неопределённые движения, подбирая слова, будто пытался переложить из руки в руку комок ваты, измазанный вареньем.

– Как это говорится? – Павел посмотрел на небо, словно надеялся прочитать подсказку в рисунке облаков. – Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц? Но можно по крайней мере не уронить скорлупу на пол, не обляпаться белками, не сжечь…

– Понимаю. Вы хотите себя проявить.

Павел запростестовал, Анна его мягко прервала.

– Всё хорошо. Всякий специалист ищет возможность себя показать. Это говорит только о том, что у вас есть амбиции. И прекрасно: мы в Инквесте не работаем с теми, у кого амбиций нет.

– Да, хорошо, – помялся Павел, и как бы вам сказать…

– Скажите, как есть. Терпеть не могу, когда ходят вокруг да около.

Из-за кипариса вышел высокий стройный робот. Павел подобрался и нащупал что-то в кармане пиджака.

– Вы ведь не будете в него стрелять? – робот был ещё далеко, но Павел понизил голос.

– А это он?

– Кажется, нет. Сейчас выясним.

– Нет, стрелять не буду. Я вам Клинт Инствуд? Кто мне ружьё доверит?

– Но…

– Да бросьте. Хотела бы – сразу прислала бы экстерминатора. А так видите же: сама потащилась в эту глушь с утра пораньше. Даже причесаться толком не успела.

Павел покосился на Анну. Она пригладила прядь, которую растрепал ветер. Павлу почему-то захотелось протянуть ладонь и поправить её волосы.

– Я фигурально выразилась, прекратите на меня пялиться. И нет, не буду я стрелять в вашу драгоценную машину. Я – как и вы – заинтересована его сохранить.

Павел медленно кивнул.

– Ну или просто я хороший человек, – добавила Анна с улыбкой.

Павел улыбнулся, напряжённо изучая робота, который уже почти приблизился. Получилось, будто он улыбается роботу.

Робот сказал:

– Добрый вечер. Вы не будете возражать, если я попрошу вас последовать за мной?

Павел разжал пальцы, вынул руку из кармана и кивнул роботу. Павел по-прежнему хмурился, соображая, а потом улыбнулся – будто вокруг его головы вился невидимый рой мошкары, который вдруг сдуло ветром.

Так бывает: у тебя интересная работа, ты перебрался в Европу, а потом будто на велосипеде въехал в песок. И уже не едешь, а проклинаешь всё вокруг. Множество надоедливых мыслей: «а продлят ли визу», «а что скажет начальство», «а успею ли завтра выспаться». И вот, наконец, появился шанс выехать на приятную мощёную дорогу.

Ну конечно, это был робот Риччи! Только у него машина могла набраться витиеватой английской вежливости. Он обратился к людям по-русски, отчего Павел будто оказался в переводе старой английской прозы. Джейн Остин какой-нибудь.

Другой – да почти любой, кроме Риччи Джеймса – не озаботился бы манерами своей машины. Поэтому большинство ходячих помощников изъясняются пластиковой вежливостью своих заводских прошивок. И это нормально, никто не обращает внимания, но Павел как специалист заметил, что робот вместо предсказуемого «пожалуйста» употребил чуждую русскому уху конструкцию «Do you mind me asking?..».

– Это робот Риччи Джеймса, – сказал Павел Анне.

Он последовал за роботом, погрузившись в свои мысли и даже не взглянув , пошла ли Анна за ними.

Робот Джеймса. Это хорошо. Павел с Риччи работали лет пять назад, когда карьера ещё не начала буксовать, и его то и дело приглашали трудиться над разными заковыристыми проблемами. Быть может, дела снова пойдут в гору? Павел расправил плечи и улыбнулся в спину роботу, а потом небу и окружающему пейзажу.

Итальянская глушь удивительно хороша – особенно, когда у тебя хорошее настроение. Даже это совершенно ничем не примечательное место: велосипедная трасса между двумя городками Модена и Виньола. Сегодня Павел отпустил таксиста недалеко от Модены и подошёл к трассе пешком. На пятом километре было условленное место, где он ожидал встретить группу озабоченных людей, услышать итальянский мат и увидеть брыкающегося робота где-нибудь на обочине в траве. Но трасса оказалась пустой.

Он уже собрался было перезвонить нанимателям, но тут с визгом подлетело такси, откуда энергично выпрыгнула – словно бесцеремонно выкинула себя за шкирку – молодая женщина с тёмными волосами. Женщина оказалась Анной. Павла предупредили, что инвесторы пришлют своего человека, но никто не уточнял, кто это будет и когда. Анна оказалась куда ниже ростом, чем он ожидал, и вовсе не такой колючей, как выглядело по переписке. Тем не менее, он чувствовал себя с ней неуютно: инвесторы – это люди, которые могут щелчком пальца стереть всё, над чем программист работал пять лет, просто потому что в бизнес-плане числитель стал меньше знаменателя.

Ещё Анна была младше Павла. Легко быть учтивым с начальством, которое старше тебя. Но если начальство младше, то ты вроде как немного лебезишь, обращаясь к нему очень вежливо. А если пытаешься быть расслабленным, то получается чересчур по-свойски. И пёс его знает, как нащупать правильную интонацию. Тем более, Анна и не начальство, а человек, который платит его начальству и ждёт возврата инвестиций. Эта девушка, наверное, каждый день видит по пять программистов с безумными идеями и знает их, как облупленных. Да, мысли Павла она прочитала без затруднений. Молодец какая.

А он пытался с ней о погоде разговаривать. Хотел сгладить, а вышло ещё более неловко.

Павел бросил взгляд на Анну. Та беспечно шагала рядом. Интересная какая: вроде уверенная в себе, но не настырная, скромная. Как будто ей чуточку неудобно в собственном теле или она страдает синдромом самозванца. А может, дело только в том, что на ней сегодня разные туфли, а сама она в чужой стране. Впрочем, у них, наверное, ещё будет шанс познакомиться поближе. Хотелось бы надеяться: первый разговор оказался довольно интересным. Жалко, что робот Риччи явился не на десять минут позже. Павел, быть может, даже осмелился бы пригласить Анну на чашечку кофе. Но… вечно эти роботы не вовремя – потому что никогда не опаздывают.

Особенно роботы англичан.

Павел и Риччи познакомились пять лет назад и… нет, не сблизились, но почувствовали общность. Павел, по крайней мере. В Италии они оба были чужими, хотя и по-разному. В той самой старой английской прозе, какой повеяло от робота (а эта проза не спешит взять тебя за горло резким движением сюжета, – не то, что современная, и не боится длинных, нескончаемых фраз), нашлось бы напыщенное сравнение для них: они, скажем, были бы двумя прибрежными камнями, которые омывало море итальянской жизнерадостности. Когда волны отступали, солнце высушивало  их, – становилась видна английская сдержанность Ричарда и русская угрюмость Павла. Оба подтрунивали над стереотипами, но следовали им дотошно. Мостик иронии, проброшенный от культуры к культуре над волнами итальянской болтовни – и скажем прямо – итальянского бардака, был нужен им обоим.

Также в начале старой английской книги нашлось бы добрых пять страниц для биографического отступления, чтобы показать читателю внутренний мир главного героя. Но Павла в этот момент больше интересовал учтиво улыбающийся робот: дорожка стала шире, поэтому робот шёл рядом, а не перед ним, и Павел оглядел робота внимательнее.

Робот заметил взгляд:

– Наслышан, вы очень хороший специалист, – вежливо сказал он.

– Можно предположить, именно поэтому я здесь.

– Возможно, у вас уже есть версии касательно причины сегодняшнего инцидента?

– Возможно. А вы робот Ричарда Джеймса, верно?

– Я предпочёл бы слово «помощник», – ответил робот.

Ох. «Предпочёл бы», а не «Предпочитаю» это настолько по-книжному, но настолько неэффективно, что где-то даже эксцентрично. Впрочем, англичанин…

Робот перебил мысли Павла.

– Возможно, вы бы хотели поделиться версиями, если вас только не затруднит?

Павел набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, но вместо этого рассмеялся и сказал Анне.

– Вот видите, он всё знает, но всё равно спрашивает. У роботов тоже есть протоколы вежливости.