Буйный рост

Ещё двое стояли слева, изображая охрану у самой большой палатки, в которой наверняка были пленные. От палатки, полукругом стояли три телеги, первая из которых была крытой. Работорговцы скрывали в таких крытых телегах свой товар, чтоб при встрече с конкурентами, ни у кого не возникло мыслей вроде — этот товар слишком хорош для этих выскочек.

Ага, а вот ещё двое. Они вышли из леса в десятке метров левее меня. Видимо дозорных выставить ума им хватило. Хоть так, а то почему-то мне самому стыдно, когда я на всё это смотрю.

Вот из-за крытой телеги, что возле палатки, вышел ещё один. Этот смотрит за подступами из-за леса, в случае если кто-то обойдёт их лагерь сзади.

Грэйн сказал, что их должно быть десять, получается, ещё двое где-то есть. Могут быть в телегах, отсыпаться, если ночью дежурили, или в палатке с пленёнными. Ну, или могут ещё где-то бродить.

Судя по тому, как громко ругаются эти трое, вариант со сном отпадает. Дозорные подходят к троице, и бойцы уходят в лес, сменяя их.

Дозорные — самая лёгкая цель, их можно снять вначале их патруля и у меня будет ещё прилично времени, пока их хватятся. Как вариант, можно потом быстренько обойти лагерь и снять тылового дозорного.

Пока раздумывал, следил, что будут делать эти двое. Хах! Повар выдаёт им обед, но и себе ставит. А ведь у него в руках ещё при прошлых двух была пустая миска. Понятно всё с этим обжорой.

Тут на грани слышимости, до меня доноситься чей-то разговор. Уползаю назад, и передо мной вырисовывается интересная картина!

— Ну что парни, я ж вам говорил верняк! Грэйн скорее всего только вечером будет. Так что пока можно ходить в поселение за нормальной едой и прелестницами.

— Да, хорошо мы развлеклись. И поели нормально наконец! А-то Порин совсем уж обнаглел, да и готовит он отвратно. Всё в силе? Все согласны сместить этого выскочку?

— Да, этот перестраховщик всем надоел. Как и его наставления с упражнениями по нескольку раз на дню.

— Ничего, вот спеленаем его и выясним, куда он деньги свои спрятал и ключи от клеток, и назначим Мирана новым командиром. Он человек свой, там, в клетках такие цыпочки есть ухх! Хотя когда баба сама отдаётся совсем другое дело. Вы сходите, развлекитесь, а мы вас сменим.

— Вот спасибо! Деньжат как раз должно хватить и на еду и на девок!

Новые патрульные с полными штанами счастья направились в сторону поселения.

Вытаскиваю золотой и бросаю в дерево между парочками. Их умственные способности меня не разочаровали. — Один из вернувшихся гуляк, развернулся на звон ударившейся о дерево монеты и, увидев жёлтый кругляш выкрикнул — золотой! Отошедшая было парочка, тут же развернулась и тоже уставилась на гипнотический блеск монеты.

— Я первым его увидел! — Заявил крикун.

— На кой он вам сдался, вы же только вернулись после гулянки? — Резонно заметил один из направившихся в поселение.

— Может, как-то поделим а? — Выдал друг резонного.

— Хрена вам, а не золотой, и так позволили вам раньше пойти отдохнуть! — Выдал жадный друг крикуна.

После этого неосторожного замечания квартет обнажил клинки. Несколько неуклюжих взмахов и самый резонный остаётся один против двоих, которые вместе быстро напали и убили того, кто предлагал разделить золотой. Правда жадюга, из-за которого и началась резня получил свою порцию металла в правый бок и теперь не был бойцом.

— Ребят, давайте просто разойдёмся а? Забирайте золотой, а я скажу, что Вима кабан на клыки поднял.

— Хм, ну вот речь разумного человека. — Хрипит раненный.

Как только разумный разворачивается к ним спиной, раненный кивает своему дружку и тот всаживает свой короткий меч в живот развернувшегося на звук шагов бандита. Видимо, не зря жадюга обозвал его разумным человеком, нож был у него в руке, чего-то такого он и ожидал от своих друзей.

Крикун, так и держа руку на воткнутым в живот мече, с удивлением смотрит на короткую полоску ножа, сверкнувшую в лучах солнца, и воткнувшуюся тому прямо под подбородок. Два тела бывших друзей падают на колени, так и застыв, словно в объятьях.

Жадюга начинает кашлять кровью, видимо удар задел лёгкое. В приступе кашля он склоняется к земле и с удивлением смотрит на кровь на своих ладонях.

— Что же я наделал. — Шепчет он.

Выйдя из леса, сзади согнувшегося бандита, протыкаю его затылок сильным ударом ножа сверху вниз, от которого тот сначала падает на колени, уткнувшись лицом в землю, а затем его тело заваливается набок.

Первая их жертва ещё жива, он еле дышит, но это уже агония. Согнувшись над ним, вижу удивление в его глазах, но страха нет, понимает — он уже нежилец. Удар в сердце завершает его предсмертную агонию, и свет жизни в глазах парня лет восемнадцати гаснет навеки. Проверив двух обнявшихся, замечаю, что один ещё жив — тот, у которого меч в животе. Он всё равно скоро умрёт, так что удар милосердия обрывает его жизнь.

Вернувшись на свою позицию, снова застаю ссору едоков с поваром. Усмехнувшись знакомой сцене, быстро начинаю обходить лагерь. Дальше у меня по плану часовой с тыла. Когда выхожу на него, еле сдерживаю свой смех. Этот умник насвистывает что-то под нос и смотрит при этом либо вперёд, либо под ноги. Да уж, видел бы деда такое служебное рвение, сгноил бы прямо на месте.

Выбираю более удобную позицию, пока этот страж лагеря топает к палатке. Он как всегда переговаривается с охранниками и возобновляет свой патруль. Я уже продумал весь свой маршрут к нему, учтя его скорость. Выхватываю короткий меч, отнятый ранее у одного из четырёх друзей, и быстро подкравшись, со всей силы бью рукоятью в затылок. Издав негромкое ыэх, «бдительный» страж падает, и я уже не боясь поднятие шума добиваю его.

Далее, по плану надо снять охрану у палатки с пленниками, а в конце уже и оставшихся бойцов с поваром. Но плану не суждено было сбыться.

— Слушай Янек! — Слышу я из-за спины.

В лучших традициях тренировок с Дарией, мгновенно разворачиваюсь на голос, мои руки уже сжимают ножи. Охранник в шести метрах от меня только начинает понимать, что происходит, когда мои ножи втыкаются ему в глаз и в сердце. Раздаётся крик со стороны палатки. Эх, надо было брать с собой лук и побольше ножей.

— Ты чего орёшь как резанный? — Слышится крик одного из бойцов, споривших с поваром.

Вгоняю себя в боевой транс и пригнувшись делаю рывок дальше, вдоль телег.

— Слава убили! — Кричит в ответ охранник.

Блокнот низирийцев, в купе с мнемоническими техниками, особенно с пространством памяти, позволяет довольно точно запоминать и вырисовывать себе объёмную карту местности. Подползаю под телегой и выхожу как раз на повара. Охранника не видно, а бойцы у костра бегут к палатке. Повар с тревогой на лице смотрит в их направлении.

— Янек тоже мёртв! — Слышится голос охранника из-за телег.

Подсечка повару и тот валится на спину, сильно ударившись затылком о землю. Подскочив, ломаю кулаком его трахею.

Бойцы у палатки, стоят ко мне боком и переговариваются с охранником, которого не видно из-за крытой телеги. Хватаю мясницкий тесак повара и мчусь со всех ног к ним, чувствую, как время поджимает, надо действовать быстро.

Они разворачиваются ко мне, но в это же мгновение я сношу голову первому из них. Второй оторопев от такого, делает несколько шагов назад и спиной натыкается на охранника, выходящего из прохода между палаткой и телегами, оба падают на землю.

— Ты чего это?! — Недоуменно спрашивает тот.

— Уже не важно. — Отвечаю я, и над головой впавшего в ужас бойца проносится тесак, отрубая голову второго охранника.

После такого, бойца уже буквально начинает трясти. Он становится на колени и непослушными губами начинает просить провидение, высшие силы и… — тесак обрывает несвязную, сбивчивую речь.

Выйдя из боевого транса, концентрируюсь на толике дара земли, что во мне есть и начинаю ходить, прощупывая окрестности.

Тайник, неожиданно находится в самой палатке с пленными. Войдя в неё, обнаруживаю три небольшие клетки с разумными. Измождённые лица, на многих читается обречённость. Ну и вонь от давно немытых тел и естественных отходов, куда ж без этого. Клетками разделены мужчины, женщины и дети.