Неистовый

Я натянула капюшон поглубже, чтобы прикрыть пылающее лицо.

Он воплощал в себе слово «дерзость». И все клише о шумном задире, которые ходили о Грешниках в Школе Всех Святых. Их прихвостни и подхалимы велись на это дерьмо и старались им подражать. Возможно, и мне следовало вступить в их ряды, но меня никогда не интересовала власть и показная «взрослость», которая окружала Хулиганов. На самом деле Дин привлек мое внимание в том числе и потому, что не пытался вести себя слишком серьезно и не выглядел угрюмым и напыщенным придурком, как остальные. А с тех пор как он начал встречаться с Милли – что произошло не так давно, – он всегда старался хоть немного поговорить со мной. Поначалу Дин заверял меня, что у них только платонические отношения. А когда я заявила, что это странно для парочки, он разозлился. Поэтому теперь все совершенно изменилось – он целовал ее так, что, боже, я слышала их даже свозь стенку, – но при этом продолжал смотреть на меня. Он всегда смотрел на меня.

– Я, э-э…

Я потеряла мысль, а заржавевшие колесики у меня в голове крутились с трудом и не давали придумать правдоподобную ложь. На самом деле у меня действительно были дела. Но обычно я не делилась этим с людьми, а тем более одноклассниками или парнем, в которого влюбилась по самые уши. Вот только Дин не отступил бы, пока не узнал правды. Поэтому я не стала ничего придумывать.

– У меня назначена встреча с врачом.

Я все же рискнула взглянуть на его лицо и увидела там лишь понимание и невозмутимость.

Он засунул руки в карманы.

– Что-то случилось?

Да. Всю мою жизнь что-то случается.

– Нет, все нормально. – Я заправила прядь волос под капюшон. – Просто иногда мне надо…

«Заткнись, черт побери», – оборвал меня внутренний голос. Мне никогда не нравилось чувствовать себя маленькой и уязвимой.

– Надо…

Он опустил подбородок, подбадривая меня продолжить. Ну почему жизнь так несправедлива и связывает двух людей вместе необъяснимой химией? Потому что именно так я себя и чувствовала сейчас. Прикованной к нему. А он при этом смотрел на меня так, будто я стала для него центром мира. И это возбуждало меня. Льстило мне. Боже, следовало сказать ему что-то как можно быстрее, чтобы он заткнулся и оставил меня в покое. Неважно что именно, главное, не настолько смущающее, как правда.

– Надо сделать массаж груди. – Мне требовалось выгнать слизь из дыхательных путей, но я бы никогда не призналась в этом Дину. Поэтому изогнула бровь и, засунув руки в карманы, сжала их в кулаки. – Ну, чтобы выглядеть более сексуальной, понимаешь?

Мои глаза надежно скрывал капюшон толстовки, но этого казалось недостаточно. Рядом с ним все казалось недостаточно. И даже под тремя слоями одежды я чувствовала себя голой.

Мне требовался массаж каждую неделю. Иногда я ходила для этого в клинику. Иногда медсестра приходила ко мне домой. И хотя Милли ничего не рассказывала своему парню о моей болезни, я понимала, что рано или поздно он узнает обо всем.

Протиснувшись мимо Дина, я направилась к главным воротам поместья. Напрямик к нему вела выложенная плитняком дорожка, но мне нравилось ходить длинным путем, через огромный бассейн Вишеса и зеленую, как глаза Дина, лужайку. Мне нравилось ходить по краю. Чувствовать себя живой.

За спиной раздались торопливые шаги. И даже не оглядываясь я знала, что на его лице расплылась улыбка, которая так бесила меня.

– Массаж груди? – в его голосе звучали озорные нотки. – Многие парни с удовольствием сделали бы его тебе.

– Спасибо, Дин, за этот жуткий комментарий.

– Но это же правда. Уверен, многие парни хотят потрогать твои сиськи.

– И говорит мне это парень моей сестры. Тебе не кажется, что это неуместно. От слова «совсем».

– Но я же не сказал, что хотел бы сделать его сам. – усмехнулся он, а затем добавил: – На фига тебе вообще понадобился массаж груди? Тебе увеличили грудь или что-то в этом роде?

Я остановилась у глубокого края бассейна и, обернувшись, посмотрела ему прямо в глаза. Мы стояли лицом к лицу. Телом к телу. Но этот интимный момент разрушил холодный ветер, ласково коснувшийся нас. Я отступила на шаг, осознавая, что здесь нас прекрасно видно из спальни Вишеса. А мне не хотелось, чтобы он запасся еще большим количеством колкостей против Милли и стал доводить ее тем, что видел, как я флиртую с ее парнем. Мне хотелось защитить ее, несмотря ни на что.

– Я болею.

Слова сорвались с губ так быстро, что я не успела их остановить. Его глаза потемнели, а на лице отразились недоверие и подозрительность.

– И что это за болезнь? – требовательно спросил он, выглядя растерянно, раздраженно и… уязвимо?

Возможно.

– Муковисцидоз. Это болезнь легких.

– Это лечится? – его голос звучал жестко, вынуждая ответить. А брови нависли над переносицей.

Со стороны, наверное, казалось, будто он обвинял меня в чем-то.

– Нет. – Я почувствовала, как запылали щеки. – Я родилась с ней. И с ней же и умру. Возможно, даже из-за нее. И скорее всего, не доживу до старости. Этот ген я получила от обоих родителей.

– Но Милли не болеет, – все с тем же выражением заявил он.

Неужели он думал, что я вру? Неужели я бы стала врать о подобном, а не придумала бы себе какую-то сверхспособность или IQ как у Эйнштейна. Я усмехнулась этой забавной и привлекательной мысли.

– Ну, сестре повезло, – выпалила я. Ведь действительно так считала. Причем во многих отношениях. – Даже если этот ген есть у обоих родителей, это не означает, что его получат все дети. Считай это русской рулеткой природы. И так уж сложилось, что именно я схлопотала пулю. Вот такой забавный факт. Теперь я могу идти?

Будь на его месте кто-то другой, я бы развернулась и ушла. Просто ушла. Но с Дином «Рукусом» Коулом все не так просто. Мне хотелось растянуть каждую секунду, проведенную с ним наедине. И я бы сама не ответила почему. Находясь рядом с ним, я чувствовала странное томление и трепет, а когда он уходил, начинала ненавидеть себя за каждое сказанное слово, действие или сделанный вдох.

– Рози.

Я почувствовала, как его грубые ладони обхватили мою талию, и вскинула голову, а в следующее мгновение полетела в бассейн. Это произошло так неожиданно для меня, что я не успела подготовиться к падению. И в прямом, и в переносном смысле. Тело ударилось о воду плашмя и так сильно, словно я врезалась в бетон. Гребя руками, я устремилась к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. И только после первого отчаянного вдоха поняла, насколько холодной была вода. Стараясь сдержать дрожь, я вытерла лицо от воды и открыла глаза. А в следующее мгновение меня вновь окатило водой. Потому что Дин тоже прыгнул в бассейн.

Сердце заколотилось в груди, словно отбойный молоток. Я чувствовала, как оно бьется о грудную клетку и, пытаясь пробиться наружу, то опускается в желудок, то поднимается к горлу. Бежать. Бежать. Бежать. Дин подплыл ко мне и прижал к кафельной стене безмятежно-голубого цвета. Я тут же набросилась на него с кулаками. Обрушила на него неистовые, наполненные злостью удары. Они совсем не походили на шутливые хлопки, которыми девушки одаривают парней, флиртуя с ними или предупреждая держаться подальше. Нет. Я впилась ногтями ему в грудь, желая расцарапать до крови.

А из глаз полились слезы.

Это совершенно на меня не походило. Я никогда не плакала перед незнакомыми людьми. Да я вообще плакала только перед родителями или Милли. Но вот сейчас по моему лицу струились горячие, соленые слезы, смешиваясь с холодной, сладковатой водой.

Жизнь несправедлива.

– Что, черт возьми, с тобой творится? – закричала я, продолжая бить его кулаками по груди.

Он снял крутку перед тем, как прыгнуть в бассейн, поэтому сейчас нас разделяли только обтягивающая золотисто-черная футболка и моя промокшая толстовка. От его кожи веяло теплом, несмотря на холодную воду, а мне сейчас хотелось согреться. И он хотел согреть меня. Все его тело говорило об этом. Пело. Кричало с крыши этого чудовищного особняка. Хотя на самом деле мы не произнесли ни слова, отчего язык наших тел звучал еще громче. «Опасная химия, – звучало предупреждение. – Беги, Рози».