Неистовый

Потому что никто и никогда не говорил мне «нет».

Никто, кроме нее. И раз уж она мне отказывала, я посчитал, что вполне могу предложить ей свой член вместо сердца.

Я даже с трудом запомнил, как стюардесса показывала мне дорогу, после чего моя голова ударилась о подголовник, и меня пронзила острая боль, вызвавшая шальную мысль, что мой мозг взорвался. Я поморщился, потер лоб, а затем услышал ее напряженный, прерываемый вздохами голос. Сначала мне показалось, что она читает мне нотации за опоздание, задержку рейса и за то, что вообще, черт побери, дышу. Но через мгновение мой практически отключившийся мозг расшифровал ее слова и их значение.

– Держи. Две таблетки обезболивающего и вода. – Она положила мне что-то в ладонь. – Я попрошу у стюардессы немного молока после того, как мы взлетим. И ты выпьешь его, пока мы летим домой, а когда приземлимся, я позабочусь, чтобы каждая женщина, которую ты встретишь, знала, что твой член заразнее общественного туалета в метро.

Я открыл глаза и, повернув к ней голову на мягком сиденье, скользнул взглядом по ее лицу.

– Тебе не кажется, что ты проявляешь слишком большой интерес к моему члену, малышка ЛеБлан? Сначала ты собиралась залить его воском, теперь не даешь вытащить его из штанов. Может, тебе стоит встретиться с ним лично и пообщаться. Мне кажется, вы поладите и станете отличными друзьями.

– Нет, спасибо, я скорее съем чью-нибудь блевотину. Причем в буквальном смысле.

– Серьезно? Почему-то я в этом сомневаюсь. Только если ты не предпочитаешь питаться блевотиной.

Рози всегда вела себя со мной как стерва. И я не осуждал ее, да и не верил, что это не показное. Но сейчас эмоции, отражающиеся на ее лице, казались настоящими и искренними. А она сама, чего скрывать, чертовски великолепной. Щеки цвета спелых персиков. Веснушки, усеявшие маленький носик. Огромные глаза цвета голубой лазури, смотревшие на меня. Волосы как минимум двухсот различных оттенков от пшеничного до каштанового, которыми ее одарила матушка природа. Она выглядела как живое воплощение нимфы. И по ее цветущему виду вряд ли бы кто сказал, что она больна.

Я со стоном закинул таблетки в рот, запил их водой, радуя свое пересохшее горло, а затем вытер губы под мерный гул самолета, набиравшего скорость для взлета.

– Тебе нужна помощь? – спокойно спросила она.

Рози говорила о проблемах с алкоголем. И наркотиками. Про тот беспорядок, которым изобиловала моя жизнь. Я проживал каждый день как законченный, ходящий по грани алкоголик, который курил так, словно нахождение под кайфом стало олимпийским видом спорта. Но никто не жаловался, пока я заключал сделки, получал прибыль и трахался, как чемпион.

– Вообще-то, да. Не трогай меня до самого Сан-Диего. Как думаешь, у тебя получится?

Черт, какой же я все-таки придурок.

Последнее, что я запомнил перед тем, как отключиться, оказалась грудь Рози, которая нервно поднималась и опускалась в такт ее неровному дыханию.

– Да пожалуйста, – прошептала она. – Но я отстану от тебя лишь потому, что мне кажется, твоя неделя прошла чертовски дерьмово. Но если ты вдруг захочешь поговорить, я всегда готова тебя выслушать.

Мне хотелось рассказать ей все. И в то же время не хотелось, чтобы она что-то знала о дерьме, творящемся в моей жизни.

Она сбивала меня с толку, и прямо сейчас все усложняла, а именно сейчас мне хотелось выбрать легкий путь. Я закрыл глаза и попытался заснуть. А когда меня поглотила темнота, появилась она.

Нина.

Глава 5

Рози

Одиннадцать лет назад

Что помогает тебе почувствовать себя живой?

Рассматривать свое отражение в прохладной, спокойной воде бассейна. Голубоватой, прозрачной до самого дна. Зовущей погрузиться в более тихое место, не замочив и пальца.

ОПАСНЕЙШАЯ ХИМИЯ.

Вот что стало нашей главной проблемой.

И именно поэтому я поклялась не появляться дома в то время, когда к сестре приходил Дин. Но это не составляло труда. Милли была человеком привычки. В ее комнате все стояло на своих местах, а все записи в тетрадях она делала чуть ли не каллиграфическим почерком, за что и получала отлично. Так что меня не удивило, когда она выделила определенное время для встреч со своим идеальным парнем. По вторникам и четвергам они встречались после школы – потому что в другие дни у Дина проходили утренние тренировки, – а выходные они проводили подальше от особняка Спенсеров, потому что Милли с Вишесом друг друга терпеть не могли.

Но не думайте, что я валялась в своей кровати, слушая мужененавистнические песни Миранды Ламберт и плача навзрыд. Нет, я стала троечницей-хулиганкой, обожающей острые ощущения. Поэтому мы с друзьями всегда находили себе занятия после школы. За это время я успела проколоть пупок, случайно устроиться на работу, скопить денег на новый велосипед и покупаться с друзьями нагишом в океане на пустынном пляже, если позволяла погода. А она всегда позволяла, ведь мы жили в Южной Калифорнии.

Так что за ту осень я многое успела. Но стоило признать, что ничего из этого не сравнилось бы с горячим, словно ад, парнем моей сестры.

Но признаюсь, что, находясь с ними под одной крышей, как сейчас, мне хотелось спрятаться подальше или раствориться в пространстве, превратившись в пустое место. Потому что я слышала звуки, которые они издавали. И я ненавидела эти звуки. Самые ужаснейшие из звуков.

Тяжелое дыхание, вздохи, хихиканье и громкие, беспорядочные поцелуи. И то, что я слышала их через закрытую дверь в комнату Милли, только увеличивало жгучую дыру у меня в груди. Несмотря на мои недостатки, я всегда считала себя благоразумной девушкой. И не страдала мазохизмом. Поэтому старалась не появляться в доме, когда там находился Дин.

И если бы меня попросили точно определить момент, который подтолкнул меня к этому решению – держаться подальше от Дина Коула, даже если с нами в комнате находилась Милли, – я бы выбрала случай, произошедший в бассейне.

В тот четверг Милли опаздывала из школы. Ей пришлось свернуть на заправку, чтобы подкачать шины на велосипеде. А я как раз собиралась уходить из дома для прислуги, в котором мы жили на территории особняка Спенсеров. И тут, прям как в каком-нибудь фильме, я открываю дверь и вижу перед собой Дина с поднятой для стука рукой. Наши взгляды встретились, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы удержать улыбку, которая грозила разорвать мое лицо надвое.

Дин выглядел искушающе. И не только потому, что он выглядел сногсшибательно в университетской куртке ярко-синего цвета и с непристойным взглядом, от которого плавятся трусики. От него слегка пахло стиральным порошком и просто разило сексуальностью, а его внушительный рост и телосложение лишали меня здравомыслия. И могла поклясться, половину того времени, что я проводила рядом с ним, мое безрассудное желание принадлежать ему ощущалось в воздухе, как зловоние.

– Привет, – мой чертов голос дрогнул.

– И тебе того же, – ответил он.

Наши взгляды блуждали по телам друг друга. Конечно, этого не стоило делать, но это случилось не впервые. И всегда вызывало у меня чувство вины. Если бы его взгляд заменили пальцы, то он сейчас обхватил бы меня за талию, сразу после того, как стянул бы капюшон моей черной толстовки с логотипом группы Dead Ke

– Милли еще не пришла, но ты можешь подождать ее. – Я отступила в сторону и открыла дверь шире. – Она должна вернуться с минуты на минуту, а мне пора идти.

– Куда собралась? – уперев руку в дверной косяк и преградив мне выход, спросил он.

– Подожди-ка, неужели меня не известили? – Я скрестила руки на груди. – Когда это стало тебя волновать?

– Наверное, письмо затерялось на почте. – Он шагнул ко мне, вынуждая отступить на шаг и, боже, я так сильно возбудилась, что даже не могла посмотреть ему в глаза. Благо я в принципе едва доставала ему до плеча. – Потому что меня волнует все, что касается тебя. – Уже от этих слов сердце подскочило к горлу, не давая возможности вздохнуть, но он не остановился на этом. – И, думаю, мы оба знаем, что не стоит притворяться, что я не слежу за твоими делами.