Страница 26 из 38
Молодой человек обернулся и осуждающе покачал головой. Так нельзя… Это крайняк!
А генеральскую дочь понесло, и от возбуждения она уже махала кулачками перед собой, как совсем недавно учил её дружок-боксёр:
— Давай, Тимур! Врежь им в челюсть. Толик, чего стоишь?
И тут от тройки лиходеев отделился один участник слежки и с удивлённым возгласом: «Тимур?» вышел на освещённое место.
— Ян? — остановился русский, продолжая держать сжатую руку в кармане куртки.
— Тимур, — повторил и улыбнулся один из местных уголовников, с которым прапорщик познакомился ещё во время так и не состоявшегося махача советских старшеклассников с немцами.
Как мы все помним, в первую встречу молодых людей, в кармане джинсовой куртки советского прапорщика схоронилась учебная граната РГД-5. В этот раз Ян (у которого, кстати, была русская бабушка) тоже с опасением взглянул на сжатый кулак противника в кармане куртки и спросил по-немецки:
— Тимур, ты всегда с гранатой в кармане ходишь?
Начальник войскового стрельбища Помсен улыбнулся в ответ, вынул руку и вручил оппоненту маленькую деревянную куколку:
— Матрёшка! Держи, это сувенир.
— О! Отдам бабу̀шке, — с улыбкой, на ломанном русском ответил Ян. Затем обернулся, показал матрёшку своим друзьям и начал так быстро говорить, перемешивая обычные слова с немецким матом и местной феней, что Даша с Тимуром ничего не поняли.
Толик прижал Симону к себе, и они вдвоём подошли ближе. Бывший муж немки угрожающе приблизился вплотную к советскому прапорщику.
Тимур быстро взглянул на челюсть Яна и шагнул в сторону противников так, чтобы было удобней бить с обеих рук.
Немец схватил товарища за отворот куртки, откинул назад и вскрикнул:
— Дитмар, стой! В больницу захотел? Завтра всё поговорим вместе с Гансом.
Затем повернулся к Толику:
— Приходите завтра в 18.00. в гаштет. Тимур знает, там обо всё поговорим.
Немцы развернулись и быстро пошли вниз по улице. Русские проводили Симону домой, и поспешили на следующую электричку.
Время поджимало…
* * *
Друзья успели на последнюю электричку, присели и отдышались. Тимур сел рядом с Дарьей, Толик напротив.
И как только все пришли в себя от бега и от неожиданной встречи с хулиганами, неугомонная подруга тут же спросила:
— Мальчики, кто такой Ганс, у которого вы завтра встречаетесь?
— Даша, это самый главный вор Дрездена.
До этого Кантемиров особо не распространялся перед товарищем о подробностях прошедшей встречи советских старшеклассников с немецкими хулиганами. По большому счёту в тот махач в парке на Пионерплац прапорщик вписался только из-за учительницы немецкого языка советской школы. Да и если бы не было дочки генерала, всё равно бы не оставил наших пацанов и попробовал разрулить ситуацию на месте встречи.
А то самое место встречи изменить тогда было уже никак нельзя. И всё же Тимур заключил с пацанами соглашение о том, чтобы они отстали от классной и помирились с ней. Обе стороны выполнили все договорённости.
С тех самых дней ни один местный хулиган не доставал наших школьников. А в классе Дарьи Михайловны утвердились прочный мир, полное согласие и взаимное уважение.
Даша с Толиком слушали внимательно. После подробного рассказа о несостоявшейся битве в дрезденском парке, об учебной гранате РГД-5 и исторической встречи русских с немецкими уголовниками во главе с Гансом в одноимённом гаштете прапорщик Тоцкий тяжело вдохнул и выдохнул, и затем уважительно пожал руку коллеге.
Дочь генерала теснее прижалась к прапорщику, чмокнула в щеку и воскликнула:
— Тимур, ты мой герой!
И девушка вдруг что-то вспомнила, резко отстранилась от парня и нанесла ему вполне приличный удар кулачком в бок. Внезапная перемена в настроении Дарьи была такой молниеносной, что Тимур даже не успел среагировать. Да и не хотел…
Вот уже целый месяц прапорщик Кантемиров учил свою подругу приёмам бокса. И, похоже, кое-чему успел научить на свою голову. Вернее — на свою печень. По крайней мере, Даша уже знала болевые точки человеческого организма, научилась правильно держать кулак и вкладывать в удар свой вес. Даже сидя на скамейке немецкой электрички.
А так как единственным спарринг-партнёром по боксу (и не только в этом виде спорта) учителя советской школы был только начальник войскового стрельбища, то и удары, и всё остальное отрабатывались только на молодом организме своего дружка.
Даша воскликнула:
— Подожди-ка, мой герой? А почему ты мне сегодня ничего не сказал про матрёшку и цепочку? И выставил меня перед всеми гостями как дуру.
— Даша, почему как дуру? Очень даже всё красиво получилось. И Симона даже прослезилась и осталась благодарна.
Дочь генерала успокоилась, а Толик заинтересованно спросил:
— Тимур, Даша, а ещё остались матрёшки с цепочками?
— Да я ему на продажу от нашей учительницы отдала две цепочки и четыре матрёшки, — обиженно пожала плечами девушка, вздохнула и добавила: — Там ещё золотая цепочка была с таким красивым кулончиком в виде цветочка с камешком.
Начальник вещевого склада воодушевился и обратился к начальнику войскового стрельбища с короткой просьбой:
— Продай! И ещё одну матрёшку. Такой же фокус Симоне покажу.
— А мне есть, кому дарить, — юный прапорщик приблизил к себе за талию соседку по скамейке и спросил с улыбкой: — Правда, Дарья Михайловна?
— Да! — воскликнула девушка и повернулась к парню. — Тимур, в самом деле, мне подаришь? А я даже папу хотела попросить выкупить эту цепочку для меня. Но, испугалась генерала… Это же так дорого!
Даша знала, что Тимур всегда при деньгах. Но, рядовой преподаватель советской школы даже не подозревала — какими суммами крутят её друзья.
Начальник полигона кивнул и подтвердил:
— Подарю на твой День рожденья.
— Подожди, мой герой? У меня же осенью именины, а сейчас только весна началась, — Дарья отстранилась от Тимура. — Вообще-то у меня сегодня папа с мамой уехали к друзьям в Вюнсдорф в гости с ночевкой. И я не знаю, кто этой ночью меня охранять будет? И останусь я в пустом доме одна-одинёшенька! И так, похоже, до осени ждать придётся…
Прапорщики Советской Армии всегда соображают быстро, а холостые прапорщики в вопросах интимных отношений соображают ещё быстрей:
— Дарья, подарю на Международный женский день!
— Это правильный ответ, мой юный друг. Садись, пятёрка.
Молодые люди развеселились, Тимур повернулся к товарищу:
— Толян, а матрёшки нам завтра пригодятся. Есть у меня один план.
— Мальчики, завтра берёте меня с собой, — учительским тоном заявила Дарья.
Кантемиров тяжело вздохнул:
— Даша, после того, как ты сегодня сообщила всем, в какой форме изнасилуешь немецких уголовников, вот поверь мне на слово — в этот гаштет тебе лучше никогда не соваться вообще. Нам только драки из-за тебя не хватало… — Начальник стрельбища деланно вздохнул и продолжил: — А если ещё об этом твой фаттер узнает, то я окажусь в Союзе быстрее Толика. И гораздо дальше от западных границ нашей необъятной Родины. Поверь уж на слово, майне либе.
Девушка тяжело вздохнула. Друг был прав. Крутой нрав отца она знала лучше всех. И незачем лишний раз рисковать. Дарья взяла с обоих парней «честное прапорщицкое слово», что они не будут драться, не попадут в комендатуру и потом ей обязательно расскажут всё о событиях в этом гаштете…
* * *
На следующий вечер, друзья-прапорщики гвардейского мотострелкового полка сидели в этой же электричке в направлении пригорода Дрездена под названием Оберлошвиц.
Начальник вещевого склада, хотя и занимался плотно до армии фарцовкой, оказался очень далек от блатного мира. Начальник войскового стрельбища вырос в шахтёрском посёлке, где бывшие заключённые по освобождению из ближайших зон жили и трудились вместе со всеми, а также вставали на путь исправления. А чаще всего не вставали на этот неприличный путь…
Поэтому Тимур вместе со всеми пацанами посёлка с детства впитал слова, манеру общения и понятия преступного мира. И в этот раз молодой прапорщик Кантемиров инструктировал старого прапорщика Тоцкого: