Мистер Невыносимость

Я не могла понять, почему такая мелочь всколыхнула меня, когда я с лёгкостью поборола унижение после его сексуального домогательства в нашу первую встречу у него дома. Но в итоге, включив свой пофигизм, я всё-таки перестала терзаться размышлениями, страдает ли он до сих пор по Карине или нет. Я за ним больше не замечала ровным счётом никаких эмоций, но, зная его великолепную способность прятать чувства глубоко внутри, могла предположить, что он ещё не до конца отошёл от своей потери. Только меня это больше не касается. Мне наплевать! Яростная борьба внутри меня против сентиментальной Лины увенчалась успехом.

В предэкзаменационной суматохе мне уже ни до чего не было дела, кроме как до учёбы. Карина с Лоуреном очень поддерживали меня всё это время, не давая сгинуть на тот свет. Я часто забывала даже поесть, занимаясь уроками. Без моих близких у меня бы точно сдали нервы и подкосилось здоровье.

Я не раз билась в истерике, потому что наступали моменты, когда мне казалось, что я зашла в тупик и не продвигаюсь ни на миллиметр дальше. Тогда только Лоурен был способен поставить меня на место. Только ему одному хватало терпения выносить весь мой бред, что я несла, сталкиваясь, как мне казалось, с непреодолимыми трудностями. И вот, наконец, свершилось! День сдачи экзаменов настал, и я не упала в обморок, и меня не вытошнило на парту, и я не заболела накануне. Местами я даже ловила себя на мысли, что задания очень простые по сравнению с теми, что давал мне Лоурен для упражнений.

В итоге я окончила гимназию в тройке самых лучших. Карина плакала от счастья, когда мне сообщили результаты. Одну меня отличный аттестат не заставил гореть восторгом. То ли мне не верилось, что школьному кошмару пришёл конец, то ли я просто устала. А может, и то и другое. Потом я спала неделю подряд, почти не вставая с постели, и никто даже не пытался меня из неё вытащить.

Вскоре после окончания экзаменационного периода мы отгуляли свадьбу Карины и Петера, а потом и мой выпускной. Лоурен был по горло завален работой, но сумел выкроить время, чтобы посетить оба праздника. На свадьбе самообладание его ни разу не покинуло, и на выпускном он с привычной чопорностью стойко досидел до окончания церемонии вместе с моей сестрой и Петером. Я знала, что он гордится моим успехом, даже если не говорит об этом вслух.

Мне дали медаль, и директор произнёс красивую речь. В тот момент меня наконец пробрало чувство гордости за мои достижения. Я даже всплакнула от умиления. Хорошо, что Лоурен, глядя в моё сопливое, заплаканное лицо, ехидно заулыбался. Тут же размазня Лина пришла в чувства и с достоинством отличницы выдала с трибуны прощальную речь, как подобает человеку, только что переступившему порог взрослой жизни, а именно – твёрдым и уверенным голосом, гордо подняв голову, смотря прямо на внимательно слушающую публику. Оказывается, у меня нет боязни выступления перед толпой, хоть Аннета пророчила, что у меня обязательно затрясутся поджилки.

На этот раз сопли распустили учителя и директор, а не я. Под звук громких аплодисментов, стоя на сцене вдали ото всех, я широко улыбалась и позволила себе быть бесконечно счастливой. Я утёрла нос всем, кто вечно смеялся над моим неряшливым видом. Пока они красили губки и обсуждали мальчиков, я уверенно шла к своей цели и поступила в самый престижный университет Берлина на медицинский факультет.

Ну а Лоурен, даже не выходя на трибуну, без внимания не остался ни на свадьбе Карины, ни на моём выпускном, но его холодность в итоге быстро разогнала всех, даже сильно назойливых одиноких дам. Правда, косились на него от этого не меньше, особенно мои бывшие одноклассницы. Бесстыдные курицы нисколько не стеснялись пожирать его похотливыми взглядами. Похоже, его возраст их никак не смущал, скорее наоборот.

А если анализировать всё время после того, как Карина объявила о своей свадьбе, то Лоурен изменился, хотя это поначалу было сложно заметить. Он стал более отрешённым, чем раньше. Это проявлялось не только по отношению к Карине, но и ко мне. Вроде бы он постоянно находился где-то поблизости, но в то же время невероятно далеко. С Кариной он по-прежнему был приветлив и мил, но неуловимая разница в его улыбке, жестах и словах была налицо. Скорее всего, я просто всегда очень пристально за ним наблюдала, поэтому замечала эти перемены. Не думаю, что сестра придавала подобным мелочам значение, но Лоурен явно сторонился её так же, как и меня.

После моего выпускного мы постепенно практически совсем перестали общаться, кроме как по делу. К нам домой он стал заглядывать крайне редко. Я по-прежнему наведывалась к нему несколько раз в неделю, чтобы убирать его квартиру и готовить еду, но его в основном не было дома, или же он сидел у себя в кабинете и даже не выходил поздороваться. Если до экзаменов он всегда был в пределах досягаемости для меня, пусть мы соблюдали жёсткую дистанцию, то после моего выпуска он резко переключился в режим «планета Марс», что означало: видимся издалека и никакого контакта. Он выполнил своё обещание сполна. Я не просто хорошо окончила гимназию, я поступила с отличным баллом на медицинский факультет, чего моя сестра, наверное, никогда от меня не ожидала. Лоурен ушёл с роли моего учителя, и необходимость часто видеться отпала.

Я должна была бы почувствовать облегчение, избавившись наконец-то от мистера Невыносимость, от его вечных упрёков и недовольной мины, но мне было грустно.

Когда начались каникулы, я всё сильнее стала ощущать одиночество. Неожиданно у меня появилась куча свободного времени, которое нечем было заполнить, и мысли о Лоурене снова стали меня доставать. Аннета на лето уехала к своим бабушке и дедушке, что жили в Киле на побережье Балтики. Карине и Петеру было не до меня. Они только поженились и всё свободное время проводили наедине. Я старалась чаще уходить из дома, чтобы не мешать им, и начала размышлять о том, что пора бы задуматься о собственном жилье. Я остро ощущала, как стала помехой.

Иногда, когда я проходила мимо дома Лоурена, мне жутко хотелось зайти к нему, но я точно знала, что я там нежеланный гость. Сейчас я бы обрадовалась даже его ругачке. Это избавило бы меня от чувства, что я стала пустым местом для всего мира.

Настойчиво я внушала себе, что лето когда-нибудь кончится, снова начнётся учёба и на новом месте я наверняка найду себе новых друзей. Просто этот переход нужно перетерпеть. Перемены всегда даются нелегко. Нужно стараться не унывать.

Почти все дни я проводила в парке, лёжа на лавочке, слушая аудиокниги и смотря в небо. В середине августа моя сестра и Петер уехали на две недели в свадебное путешествие на Гавайи. Путёвку им подарил на свадьбу Лоурен. Мне юга вообще не светили, так как мы очень потратились на праздники.

На время отъезда Петера и Карины меня опять поселили у Лоурена. Это было так же смешно, как и тогда, на Рождество. Во-первых, Лоурену было не до меня, и он этого не скрывал, а во-вторых, даже если бы я и захотела уйти в отрыв, мне всё равно было бы не с кем. И тем не менее я снова обитала в этом ужасно огромном доме, безжизненная атмосфера которого ещё больше погружала меня в бездну одиночества.

Порой мне было так тошно, что я была готова разразиться рыданиями. Оттого, что я от нечего делать ежедневно с особой тщательностью убирала бардак, создаваемый Лоуреном, его квартира делалась только холодней и неуютней. Я заставила всё цветами, но даже это не помогло. Единственным положительным эффектом сей затеи было то, что хозяин дома наконец обратил на меня внимание.

Его выговор, чтобы я немедленно ликвидировала оранжерею, потому что его дом стал походить на жилище восьмидесятилетней вдовы, был словно бальзам на душу. От половины растений в итоге пришлось избавиться, но кое-каким дозволили остаться.

Так вот, в один прекрасный день я приползла с очередной своей бесцельной прогулки и в полном упадке духа рухнула в плетеное кресло на балконе с бокалом кока-колы в руке. Безделье меня утомляло ещё больше, чем усердная учёба, но на данный момент мне всё равно ничего не хотелось. Наверное, у меня начиналась депрессия.