Феечка во френдзоне

— Нет, — я напряглась.

Если с нашим дворником после Пожелания приключилось что-то нехорошее, у меня большие проблемы.

— Он теперь в Совете города по коммунальным вопросам. Мы выиграли конкурс на самую чистую придомовую территорию. У Сераджана Везировича взяли интервью, мол, как вы добились такого порядка. А он возьми да скажи: люди у вас в городе хорошие, не свиньи, люблю ваш город. В общем, его сначала выбрали самой популярной персоной года, в интернете было общегородское голосование, а потом взяли в Совет жителей при городской Думе. Ходит теперь важный такой, в костюме и галстуке. И все равно к нам, как на работу, фартук наденет и метет, цветы сажает, потом в блог фотки выкладывает. Говорит, мне у вас хорошо… и страшно, а когда страшно, я больше стараюсь.

— Уф, — я с облегчением выдохнула. — Рада за него, хороший человек, хоть и трижды обнуленный.

— Осиповы из седьмой выехали, Синицины тоже. Из людей остался только Эраст Филимонович, — пожаловалась Ксю. — Боюсь, наши расслабятся и Сераджан Везирович однажды выложит в свой блог край хвоста Маргариты Романовны. Хотя она сейчас все больше в спа-салоне, омолаживается в минеральной воде.

Значит, и у русалки все хорошо. Тамара Сергеевна, что же вы?! Где же вы?! Неужели и впрямь нет надежды! Не верю! Пожелание сработало, я это почувствовала! Сердцем почувствовала!

Ксюша болтала, а я рассеянно разглядывала жабу с монеткой во рту.

— Ксю, — медленно проговорила я, от внезапной догадки ощутив мурашки по коже. — Я сейчас вернусь.

Я сбежала по ступенькам и, притопывая от нетерпения, позвонила в дверь соседа. Когда Эраст Филимонович открыл, пронеслась мимо него с воплем:

— Где Жанна?!

Пожилой мужчина испуганно вылетел за мной на террасу, сжав в ладони кондитерский шприц с кремом. Я уже держала жабу в ладонях.

— Вот! — я сунула Жанну под нос Эрасту Филимоновичу. — Поцелуйте ее! Быстро!

…В ажиотаже я совсем не подумала, что пожилой сосед может просто принять меня за сумасшедшую, и теперь с замиранием сердца ждала, как отреагирует Эраст Филимонович. Если я ошиблась, он, конечно же, постарается сгладить конфуз. Например, скажет, что я заигралась в свой… как его… косплей по соседству, и накапает капелек (это в лучшем случае). Сие будет смешно и трагично.

Однако Эраст Филимонович выдал совсем иную реакцию: он слегка приподнял брови в выражении «Вы думаете?», затем сдвинул их, посветлел лицом и храбро чмокнул Жанну в морду. Жаба издала рокочущий горловой звук. Я почувствовала, как по ее телу прошла судорога, а затем моя драгоценная амфибия принялась расти.

Жанну заволокло радужным туманом, она больше не помещалась в ладонях. Через несколько секунд мне пришлось разжать руки. Облако тумана с жабой внутри осталось парить над полом, внутри него что-то клокотало и урчало. Я растерялась. Хорошо, то Эраст Филимонович был наготове. Он заметил, когда туман выпустил наружу ту, кто скрывалась под жабьей шкуркой, и мягко опустил Тамару Сергеевну, на коже которой таяли зеленые пупырышки, на пол.

Женщина была полностью обнажена. Она судорожно сглатывала и дрожала, бессмысленно вращая глазными яблоками. Я вышла из ступора и быстро накрыла Тамару Сергееву скатертью со стола.

Эраст Филимонович тоже очнулся. Он взвыл, всхлипнул и прижал к груди вновь обретенную супругу.

— Тамара! Год почти! Я же поминки справлять собирался! А ты рядом! Все это время! — прорыдал сосед.

— П…прости, Эрик, прости, любимый, — прохрипела женщина. — Я хотела… как лучше. Так глупо получилось.

Тамара Сергеевна вдруг резко закашлялась, сотрясаясь всем телом. По телу ее прошла судорога, и она выплюнула что-то маленькое и золотистое.

По полу покатилась небольшая монета. Она легла аверсом, и я смогла несколько слов на латыни: pro bono. Даже я знала, что это переводилось как «ради всеобщего блага». Я подняла взгляд на Эраста Филимоновича. Тот с изумлением смотрел на монету.

— Ты ее сохранила?

— Да, Эрик.

— Это то, о чем я думаю? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Это Честная Монета, — держась за горло, сипло отозвалась Тамара Сергеевна. — Прости, Эрик… я тебя подвела.

… Где-то через час мы сидели на террасе и ужинали. Эраст Филимонович даже в минуту страшного волнения сумел спасти остатки крема, и стол украшали тарталетки с маскарпоне, плошки с салатами, в том числе из домашней зелени и черри, и сочная курица с печеным картофелем. Монета лежала в аккуратной маленькой коробочке. Супруги поглядывали на нее то ли с радостью, то ли с горечью.

Тамара Сергеевна медленно попробовала блюда все блюда по очереди. На лице ее разлилось блаженство.

— Не то чтобы гусеницы были невкусными, — со смешком заметила она, — все вообще было другим. Я была собой… и не собой, все понимала, но воспринимала совсем иначе. Пыталась дать знак, но все вокруг было слишком большим и быстрым. Думаю, я постепенно утратила бы себя, человеческая моя жизнь стала казаться далекой и туманной. Спасибо, Маша.

Она начала рассказывать, и я узнала невероятные вещи.

Эраст Филимонович не был нелюдем. И к лепреконам имел отношение постольку-поскольку. Дело в том, что много лет назад он работал на единственного в нашем городе ювелира-лепрекона. За ум, честность и доброту старик выбрал его следующим хранителем Монеты.

Эраст Филимонович, на свою беду, согласился. Он тогда потерял жену и полагал, что нанешняя его миссия — служение добру. Однако благое деяние стало страшным бременем. Во-первых, он познакомился со своим «благодетелем» уже немолодым человеком, а после приобретения артефакта практически перестал стареть. Ему пришлось рвать старые связи и переезжать. Во-вторых, он всегда мечтал иметь семью, но попав в столь странное положение, вконец отчаялся найти новую спутницу жизни.

Когда он познакомился с Тамарой Сергеевной, продавщицей из цветочного магазина, милой скромной женщиной за пятьдесят, тоже потерявшей семью и опору, он даже надеяться не мог, что она примет его ситуацию, его Монету и его самого. Однако Тамара Сергеевна сама была с ведовской кровью лесных ягов, хранителей лесов. Именно она нашла жилье в нашем доме, что позволило тщательнее скрыть артефакт от магического поиска.

Честную Монету всегда кто-нибудь искал. Раз в пять-десять лет объявлялся очередной охотник за артефактом. Семье Хранителя приходилось постоянно переезжать с места на место. Два года в нашем доме стало самым долгим и счастливым периодом их оседлости.

И вот год назад о Монете заговорили вновь. На этот раз охотник был хитрым. Он почти никак себя не проявлял, но опытные Тамара Сергеевна и Эраст Филимонович чувствовали, как вокруг них сжимается кольцо. Они начали готовиться к переезду, на этот раз в другую страну.

— Мы иногда пользовались Монетой, — доверчиво сообщила мне Тамара Сергеевна, — аккуратно спускали излишки копящегося из года в год волшебства, иначе оно могло нас выдать. Я поступила так глупо: отправилась в маленький благотворительный приют для животных, который собирались закрыть, взяла с собой Монету, немного помитинговала с добровольцами и выпустила чуток волшебства. Сразу же нашлись спонсоры, ситуация разрулилась. Вечер был прекрасен, я поддалась эмоциям, расслабилась, почему-то пошла домой по тропинке вдоль трассы. И встретила ту ужасную женщину из Дозора.

— Велену? — ужаснулась я.

— Да. Она набросилась на меня, попыталась схватить, чтобы потом сделать заложницей и заставить Эрика передать ей Монету добровольно.

— Это вполне в ее стиле, — поежилась я, вспомнив холодные глаза вампирши.

— Я побежала. Она была сильна и стремительна. Я знаю мало заклинаний, родители относились к родовой магии как к чему-то шуточному, несерьезному, но бабушка научила меня, как превращаться в лягушку или жабу. В старые времена у девушек из моего рода не было иного спасения от вил да кос разгневанных селян. Я проглотила монету и прочитала заклинание. Спрятаться мне удалось, в осиновой роще, а вот вернуться в человеческий облик — нет, то ли артефакт повлиял, то ли я сама без практики разучилась волшебствовать.