Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 18



– Расскажи, что ты про нас видишь? ― взмолилась я.

– Нет, девочка, не надобно тебе судьбу знать. Когда знаешь ― изменить трудно, а когда не знаешь ― легче.

– А мне кажется, наоборот, ― ответила я.

– Мала ты ещё, чтоб выводы делать, ― колдунья погладила меня по голове, ― иди, отдохни. А я посмотрю, что в селении творится, люди спать не будут, судьбу твою решать станут.

Я с испугом посмотрела на бабушку.

– Они придут сюда? ― спросила я.

– Я не знаю, утро покажет, ― был ответ.

Всю ночь я была в полудрёме, видела, как колдунья что-то шепчет на кувшин с водой, жжёт свечи, травы, от них шёл необычный аромат. Мне казалось, что я раньше никогда такого не чувствовала.

Порой мне хотелось встать и подойти к столу, но словно какая-то сила удерживала меня на лежанке.

И только под утро пришёл сон. Мне снилась волчица, зовущая меня за собой, оскал Бартана, твёрдые руки Демида, выхватывающие меня из цепких лап моего преследователя.

На этом я резко проснулась. Ко мне подошла бабушка.

– Всё хорошо, девочка, утро настало. Новый день надежду несёт, ― сказала она.

– Что там творится? ― спросила я, имея в виду наше селение.

– Бартана с зори ищут, скоро найдут. А потом к нам с тобой придут, ― проговорила пожилая женщина.

– Но почему? Откуда они узнают, что я здесь? А вы вообще ни при чём! ― удивилась я.

– Все знают, что я с волками дружу, ― ответила колдунья. ― Вот и подумают на меня. Да и Тимира расскажет. Она часто у меня бывала, видела мою волчицу.

– Но вы же помогали Тимире! ― воскликнула я.

– Но она ― старейшина. Ей важно поддержать авторитет своего круга. Ведь твоё повторное бегство от брака с сыном старейшины не пройдёт даром. Селяне судачить начнут. Думать, почему девицы от таких хороших людей сбегают. А тут ещё чужестранцы их ум волнуют. Смотри, какой дом себе выстроили, живут хорошо. С огнём дружат да со зверьми в лесу общаются. Но другим зла не делают, наоборот, помогают. Благодаря им наши люди всю зиму успешно охотились, и не было мора, как в другие годы от голода, ― продолжала бабушка. ― Пойми, старейшины боятся, что власть от них уйдёт. А победа над колдуньей даст уважение и страх. Тимира ведь знает, что я ― обычная женщина, не сладить мне с мужчинами.

– Но вы же помогаете её дочери удержать мужа. Неужели в ответ Тимира придёт сюда с судом? ― спросила я, вспомнив, как год назад стала невольной свидетельницей разговора Тимиры и колдуньи.

– Её зятя нет уже четыре Луны, ― ответила бабушка. ― Не выдержал он действия зелья. А я предупреждала, ― вздохнула колдунья. ― Теперь Тимире ничего от меня не надо, а власть старейшин пошатнулась. Её надо укрепить.

– Но ведь вы можете всем рассказать о её поступках! ― воскликнула я.

– Не дадут мне этого сделать, ― был ответ. ― Да и моё слово против старейшин ― ничто для селян.

– Что же нам делать? ― испугалась я. ― Может, я к Демиду пойду, в ноги его отцу упаду, попрошу нас с вами защитить?

Бабушка задумалась.

– Нет, девочка, так не получится, ― сказала она, помолчав. ― Отец Демида хоть и справедлив, но против законов земли, на которой живёт, не пойдёт. Ему селяне ничего плохого не сделали. И чинить свою волю он здесь не станет. Ты сейчас своему отцу принадлежишь. Как он скажет, так и будет. Это всем известно: и нашим, и чужакам. А вот если отречётся от тебя отец или старейшина своё слово о сговоре назад возьмёт ― тогда свободна ты. Да только не позволят этому быть, ― закончила она.

– А что тогда делать?



– Я попробую нам помочь, ― задумчиво сказала она. ― Полнолуние скоро, меня Валид нескольким обрядам научил, он с их помощью мстил своим обидчикам, но я никогда их не делала, страшно мне было. Я больше по травам да кореньям ведаю. Но сейчас выбора нет. Призову тех, кто отзывается во тьме. Думаю, мне и Демид с его отцом помогут. Не могут они в открытую здесь появляться. Зато со зверями дружат, ― хитро улыбнулась колдунья. ― А там посмотрим, сдюжим вдвоём, главное, не опоздать.

– А когда люди придут? ― со страхом спросила я.

– Я точно не знаю, они готовиться будут. Надо же селян убедить сюда прийти, ведьму извести. Страх их превозмочь. Несколько дней у нас есть, ― был ответ.

Следующие несколько дней были тревожными. Колдунья мало разговаривала со мной, она готовила на поляне что-то типа жертвенника. Раскладывала на нём предметы, назначения которых я не понимала. Потом ходила вокруг, шептала заговоры, до меня доносились отдельные фразы, но их значение ускользало от меня. Будто она говорила на другом языке.

Я чувствовала, как вокруг нас сгущается тьма. За моей спиной, казалось, что-то шевелилось, раскрывались чёрные крылья. Они обнимали меня, защищали. Но не только от селян, но и от света белого заслоняли. Мне начало казаться, что я слышу посторонние звуки, которых не могло быть в лесу.

Проснувшись в середине следующей ночи, в ведьмин час, я почувствовала присутствие в избе ещё кого-то, кроме нас с колдуньей. В мерцающем огне свечи мне привиделся мужской силуэт ― рослый, статный, но весь тёмный. Он стоял перед бабушкой, и мне показалось, что они о чём-то общаются. Я посмотрела на него пристальней, и он заметил меня. Меня прошибла дрожь. Я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Тело онемело и перестало меня слушаться. Он шагнул ко мне.

– Стой, ― услышала я голос бабушки, ― она пока не готова.

Ещё несколько мучительных минут я чувствовала пристальное внимание духа, а потом он начал таять и исчез.

Я вздохнула и закашлялась.

– Зачем проснулась? ― спросила бабушка. ― Я столько сил потратила, чтобы его вызвать. Я ведь уже не всё помню, что он говорил.

– Это был мой дед Валид?

– Нет, это порождения Нави, тебе с ними рано общаться, слишком хитры они: заберут твою волю ― и не заметишь, ― недовольно ответила колдунья и продолжила: ― Но раз уж проснулась ― посторожи. Нельзя нам одновременно спать. А я отдохну. Уже с ног валюсь от усталости.

Я села к столу, посмотрела на пламя свечи. Вокруг поплыли тени. Мне казалось, что кто-то заглядывает ко мне из-за плеча. Хочет что-то сказать, научить, помочь. Только боялась я эту помощь принимать. Да и не знала как. Бабушка мне ничего не объяснила ― что она делает и чем я могу ей подсобить.

Чтобы хоть как-то проявить себя, я решила слетать к Вассе, посмотреть, что у неё в избе делается. О чём говорят родные Бартана.

Когда Бартан не вернулся домой, а селяне рассказали, что видели меня с ним, бегущих к лесу, Васса подумала, что муж её бросил и покинул селение вместе со мной. От этого она очень злилась на меня, ненавидела Бартана за предательство. Но когда на следующее утро его принесли, давно бездыханного, то зарыдала так, что у меня похолодело в душе.

Она выла, как настоящая волчица, лишившаяся своего волка.

Хозяйка дома обвиняла её в том, что это она виновата в уходе мужа. Мать Бартана схватила Вассу за длинную косу, намотала её на руку и кричала на неё страшным голосом:

– Гибель моего старшего сына на твоей душе! Это из-за тебя он дома не сидел, всё по сторонам глядел! У хорошей жены мужик по лесу за девицами не бегает! Мужик дома около жены сидит. А ты, бесстыжая, нагуляла ребёнка, потом сына моего на себе женила. Думаешь, я не помню, как ты у калитки нашей вилась, всё сыночка моего поджидала.

Васса рыдала от боли и унижения, но сделать ничего не могла. Теперь её судьба зависела от воли хозяйки дома, лишившись мужа, она перешла под её ведение.

– Забирай своего отпрыска, и чтобы глаза мои тебя больше не видели! ― крикнула пожилая женщина.

Васса упала ей в ноги и зарыдала пуще прежнего.

– Позвольте мне остаться, ― просила она, ― сгинем мы с сыночком, отец ведь меня не примет.

– Пошла отсюда, ― зло повторила хозяйка и замахнулась.

– Подожди, ― неожиданно услышала Васса голос старейшины, мужа хозяйки. ― Ребёнок рождён по срокам сговора. По нашим обычаям молодые могут быть вместе, если их родители договорились между собой. Свадебный огонь не отвергнул Вассу, значит, верна она Бартану. Пусть остаётся, она мать моего старшего и пока единственного внука. Негоже им скитаться. Да и позора не оберёшься, если селяне узнают, что мы невестку в измене подозреваем, ― добавил он тише.