Пять сигарет Машимона

Салана была другой, ее захватывали вещи, которые являлись частью невидимого никому мира: медленная капля росы, полет мухи, прыжок кузнечика с листа на теплую оранжевую землю.

К семи годам она могла останавливать движение росы на стебле, а немного позже от одного щелчка маленьких пальчиков замирали в полете мухи и пчелы. Девочка ловко вынимала из воздуха замерших мушек и с интересом их разглядывала. У них были мозаичные крылья, мягкие, шелковистые брюшки, глаза с множеством граней, в которых, как в зеркале, отражалась Салана.

К двенадцати годам Салана умела многое: останавливать ветер и полет птиц. Лачи поддерживала каждое начинание внучки, показав мир полынной травы, снимающей головную боль, заговоры от колик и зубной боли, и даже обряд, когда проданные лошадь или корова забывали свой прежний дом.

Салана росла, с ней и ее сила. Лачи была уверена: сейчас они поработают на славу, и пробьется в ней дар рода, и такой силы, которой ранее не владела ни одна ведьма. Девочка выберется из хвоста их обоза, где бросила ее глупая мать. Девочка станет хозяйкой своих желаний и поступков и ни один из мужчин-слабаков не посмеет ею помыкать.

Время потеряет власть над ней: ее тело будет молодым и сильным. В этом мире много человеческих радостей, и ведьмы тоже люди, поэтому в ее жизни, конечно, будут мужчины. Мужчина – один из больших и глубоких колодцев силы ведьмы, из него она пьет вино всех человеческих чувств. Салана будет вкушать мужчин как мед, выпивать из них нежность, страсть, желание. И задерживаться в его постели ведьма не станет, ускользнет прочь под первый утренний проблеск на небе.

В человеческом мире таких женщин немного, но если кому и посчастливится побывать с одной из них, то никогда он не забудет ее сумасшедшей силы. Им подчиняются сильные мужчины, падают к их ногам короли и палачи, отдают все, что имеют, и даже душу.

Есть одно препятствие на пути к такой жизни – любовь. Ведьма не могла любить, полюбив, она теряла все. Многие ведьмы по своей неосмотрительности вляпывались в любовь, тупели на глазах, становились тошнотворно добрыми простушками. Они тут же беременели, радостно гладили свои животы, позабыв: ребенок заберет не только зубы и волосы, а ее дар, ведьминскую силу. Их тела грузнели, взгляд терял глубину, с трудом сходились пуговицы на застиранном платье. Ведьма превращалась в обычную брюзжащую бабу – все магическое наследство без остатка было растрачено ею на вечно плачущих детей, бессонные ночи, безденежье и мужнины измены.

Так и она, Лачи, много лет назад втюрилась в будущего муженька-пройдоху. С годами она потеряла почти весь дар, превратилась в ведьму без зубов и магии.

Неожиданно пришла старость, заграбастала ее без остатка. Еще молодую душу заключила в старое, болящее тело. Когда-то изящные руки превратились в сухие оглобли, по ночам боль пересчитывала косточку за косточкой. Ее юбки вяло волочились по земле. Лачи не могла управлять природой, собирать запахи цветов, ветра, воды. Наученная своим горьким опытом, она постоянно предупреждала внучку, чтобы та даже не направляла свои мысли в сторону этого свежего травяного запаха, запаха Любви.

– Послушай, девочка – тихо начинала она свое назидание. – Cначала ты почувствуешь сладкое чувство, вдохнешь, выпьешь, опьянеешь, утонешь в нем. И это будет повторяться каждый раз, каждую встречу, каждую ночь. Ты будешь отдаваться ему, а он овладевать тобой, шептать на ухо слова, сжимать тебя в руках. Его власть над каждым твоим движением, мыслью и твоей душой будет сильнее и сильнее, а ваши ночи ярче и дольше, чем обычно. Он заберет у тебя все до капли, и ты останешься нищей, потеряешь силу своего дара, но на этом ничего не закончится. Печальное случится позже, когда его чувства к тебе будут скисать как молоко в жару, он пресытится твоей юностью, и его не будет возбуждать твое тело. Ведь он познает твой вкус, и, что бы ты не делала, как бы не хитрила или колдовала, его поведет другой дух. Глаза твоего возлюбленного станут холодными, он захочет видеть другую, будет мечтать снять с нее сорочку. Как ты думаешь, что будет потом? Ты начнешь болеть, тело тосковать, выть по ночам. Из свободной птицы ты превратишься в голодную, но преданную собаку. Ты хочешь быть собакой? Сомневаюсь, ведь ты другая: в тебе сошлись дороги нашего рода, ты хранитель нашей силы. Не люби его, не смотри в его глаза, не помни его запах, не останавливай с ним время. Мужчина – выбритое животное, усвой это! Потеряешь контроль над собой – размокнешь как мягкая булка в старческом рте. Девочка, смотри, слушай и не будь дурой!

Салана выучила наизусть каждое слово, но не приняла ни одно. Пока что с высокомерием смотрела на смуглых сверстников и интерес к ним не появлялся, сердце не меняло своего ритма.

К восемнадцати годам она расцвела, ее кожа приобрела кофейно-золотистый оттенок, она кокетливо убирала волосы под голубую муслиновую косынку. Глаза в обрамлении пушистых ресниц светились глубоким фиалковым светом. Верхняя губа чуть подернута нежным пушком, в улыбке задорно обнажались ровные белые зубы. На шее волнующе подрагивали мониста, тонкие запястья украшали медные браслеты с витиеватым рисунком.

Нежность тела она умело подчеркивала белыми кружевными блузками, которые игриво открывали одно плечо. Длинная юбка мягко струилась вдоль бедер. Салана стала желанной, ее пожирали взглядами мужчины и ненавидели женщины.

Вопреки предосторожностям с каждым днем теплый травяной запах любви ее захватывал сильнее. Неохотно она выслушивала очередные наставления Лачи, и в голове зародилась мысль – попробовать.

Салана была уверена в своей силе: ничего не стоило разучить, проговорить и бросить. Не любить, не помнить.

С помощью ворожбы она приступила к выбору своего мужчины, но нетерпение молодости брало свое. Когда, же когда? Молодость так быстра, не оглядывается назад.

В один и жарких полудней, пока Лачи на рынке торговалась с упертой зеленщицей за горстку овощей, Салана улучила время, разместилась возле хлипкого фонтанчика на центральной площади. Край как нужно спешить, ведь бабка все поймет и ничего не получится. Прикрыв глаза и разогнав все мысли, Салана правой рукой стала наматывать воображаемую нить на кубок. Виток и натянулась нить, раздался маленький щелчок. Раз – щелчок, два – щелчок, три… Все, попался!

Она открыла глаза: на лавке сидел юноша с открытой книгой. Юноша захлопнул книгу, тряхнул головой, удивляясь: почему он напрочь не помнит ни строчки прочтённого. Виной всему эта убийственная жара. Парила голубая полупрозрачная пелена, в глаза затекали едкие капли пота, он принялся их тереть кулаками, как ребенок. Салана улыбнулась.

Антонио – так звали юношу, долго пытался рассмотреть женскую фигурку на рядом стоящей скамейке. Девушка сматывала шерсть в клубок. На краю ее юбки нежилась тощая кошка. Девушка пристально смотрела на него.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «