Страница 5 из 16
Шихабу объяснили, что если он хорошо себя покажет, то со временем станет управителем всего дома, поэтому двенадцатилетний евнух очень старался. Делал всё быстро и аккуратно.
Единственным препятствием к получению будущей должности казалась обязанность играть с господином в шахматы. Шихаб неожиданно для себя обнаружил способности к игре и мог бы выигрывать часто, но этого делать не следовало, как и поддаваться.
Хозяева не любят слишком умных слуг, но и глупцов не любят. Господин Алим сразу видел, если сделан глупый ход, потому что не любил лёгкие победы… Но он любил выигрывать, так что Шихабу, пусть и с трудом, пришлось научиться проигрывать так, чтобы господин не замечал. Сначала следовало создать на доске весьма опасное положение, а затем сделать маленький просчёт, и тогда господин хвалил:
— Молодец! Боролся до конца.
…Так прошло три года. Шихаб преданно служил своему господину, завоевал его доверие и довольно часто получал награду, если делал что-то особенно ловко. Например, однажды, будучи посланным на базар за чернилами, купил хорошие, но так дёшево, что господин поначалу не поверил в удачность сделки.
Когда Шихаб, как всегда, положил в ладонь своего господина Алима все оставшиеся деньги вплоть до последней монетки, хозяин нахмурился:
— Здесь слишком много. Ты, наверное, купил какую-нибудь дрянь. Я же говорил: купи хорошие.
— Они хорошие, — уверенно ответил евнух. — Я сам проверял.
Проверка подтвердила правоту евнуха, и тогда Алим великодушно улыбнулся:
— Оставшиеся деньги возьми себе. Ты заслужил.
Надо ли говорить, что Шихаб ничего из них не потратил, как и другие подобные награды. Он по-прежнему мечтал выкупить из рабства свою мать и сестёр, хотя ничего не знал об их судьбе, кроме того, что они проданы.
Однако время шло и ему всё труднее становилось жить мечтами о далёком будущем, когда он вернёт семью и станет свободным. Хотелось уже сейчас пожить той чудесной жизнью, когда не только получишь свободу, но и сможешь жить не как евнух, а «как человек»[9].
Раньше Шихаб часто слышал от отца: «Вот человеком станешь, тогда и будешь спорить». Это означало, что нужно подождать, пока подрастёшь, перестанешь называться мальчиком, возмужаешь. Но теперь ожидание стало бессмысленным. Шихаб уже не мог «стать человеком», сколько бы ни прошло лет. Для евнухов возмужание невозможно, но с каждым годом всё больше хотелось притвориться, что возможно. И, наверное, поэтому евнух совершил глупость, которую мог бы и не совершить.
Это началось в тот день, когда Шихаб был в очередной раз отправлен на женскую половину дома с поручением к старшей жене своего господина и стал свидетелем, как юная служанка, прибиравшая комнату, случайно уронила с полки вазочку.
Вазочка упала на пол, не прикрытый ковром, поэтому разлетелась на мелкие кусочки, а служанка замерла в ужасе, закрыв рот ладонью и выдохнув еле слышное «ах». Не будь рядом Шихаба, эта девушка, наверное, просто собрала бы осколки и притворилась, что ничего не случилось. Пропажу вазочки вряд ли заметили бы сразу, но евнух видел всё, поэтому юная служанка оказалась в его власти. Он был волен донести хозяевам или не донести.
Служанка выглядела совсем юной, лет на четырнадцать, и очень миловидной. Даже евнух мог это оценить, и потому Шихаб, посмотрев в её широко раскрытые испуганные глаза, вдруг подумал, что, проявив великодушие, мог бы заслужить искреннюю благодарность этой девушки. Он хитро улыбнулся и прошептал:
— Соберём осколки, пока никто не видел.
В следующую минуту они собрали всё, и евнух спрятал крупные черепки себе в рукав халата.
— Я придумаю, как сделать так, чтобы вазочка стояла целой на прежнем месте, — всё так же шёпотом произнёс Шихаб и ушёл, а вечером, выбрав укромное место, разложил черепки перед собой, чтобы понять, что за рисунок был на разбитом предмете.
О том, чтобы склеить, нечего было и думать. Как ни склеивай, это сразу заметно. Значит, следовало купить новую вазочку, и евнух, которого много раз посылали на базар за покупками, почти сразу вспомнил, где можно достать похожую.
Разбитая вазочка была дорогой. Её делал искусный мастер, но у искусных мастеров всегда есть подражатели, которые делают почти то же, но менее аккуратно, а берут за это значительно дешевле.
Шихаб взял деньги из тех, которые откладывал на выкуп матери и сестёр. Впервые за всё время он решился потратить хоть что-то, поэтому сам себе удивился, но тут же представил, как довольна окажется та юная служанка, и все сомнения отпали.
Она и вправду оказалась очень довольна, когда Шихаб, жестом волшебника вытащив из-за пазухи новую вазочку, торжественно поставил на полку.
— Совсем такая же, — счастливо прошептала девушка. — Никто и не заметит.
Промах, который мог открыться, тяготил её, а теперь она почувствовала себя легко и свободно. Так легко, что её как будто порывом ветра толкнуло к благодетелю, а её губы коснулись его щеки едва ощутимым поцелуем.
— Благодарю тебя, Шихаб, — тихо сказала юная служанка, а евнух впервые за всё время, что носил новое имя, подумал, что оно не так уж плохо звучит.
Конечно, евнух понимал, что это не может иметь продолжения и что благодарность — единственное, на что он вправе рассчитывать, но с тех пор если служанка встречала его в женских покоях, то опускала глаза и как-то по-особенному бросала взгляд из-под ресниц.
Шихаб, глядя на это, неожиданно понял, что очень счастлив, потому что чувствует себя почти человеком. Почти, ведь не будь он евнухом, не мог бы ходить на женскую половину дома. И истории с вазочкой тогда бы не случилось. И всё же ему нравилось, что он может, оставаясь наедине с собой, снова и снова вспоминать миловидное лицо девушки и её взгляд из-под ресниц. Ведь человек поступал бы так же? В стихах, которые почитывал господин Алим и забавы ради давал читать своему слуге-евнуху, подобное часто упоминалось. Там говорилось, что ресницы-стрелы бьют в самое сердце.
Всё происходящее с Шихабом напоминало игру, и ему захотелось её поддержать, поэтому он снова взял некоторую часть денег, отложенных на выкуп матери и сестёр. Взял, чтобы купить юной служанке серьги.
Подарок она приняла и с тех пор, сталкиваясь с евнухом в женских покоях, не только смотрела по-особенному, но так же по-особенному улыбалась. Шихаб стал ещё счастливее, но вскоре всё кончилось — неожиданно и разом.
Однажды его отправили на женскую половину в довольно поздний час. Весь дом уже погружался в сон, но хозяину потребовалось кое-что передать своей младшей жене, причём так, чтобы об этом не узнали остальные жёны, поэтому евнух вошёл на женскую половину дома неслышной поступью.
Крадучись мимо комнаты служанок, он вдруг услышал тихий разговор, который они вели. Сквозь плотно задёрнутые дверные шторы пробивался слабый свет лампы. С той стороны слышались приглушённые смешки, и вдруг Шихаб понял, что говорят о нём.
Юная служанка, чьё расположение он, казалось бы, заслужил, хвасталась подаренными серьгами, но смеялась над дарителем. До Шихаба долетали обрывки разговора, и стало ясно, что другие служанки тоже смеются:
— Евнух влюбился? Не может быть.
— Он дурачок, — насмешливо шептал такой знакомый девичий голос. Тот самый голос, который ещё три недели назад так искренне шептал «благодарю». — Знаете, что он мне сказал недавно? Он думает, что если будет хорошо служить нашему господину, то получит свободу и много денег. И сможет выкупить из рабства свою мать и сестёр. А ещё он спросил, хочу ли я, чтобы он выкупил меня тоже.
Шихаб действительно спрашивал об этом и потому теперь почувствовал жгучий стыд, а служанки меж тем прыснули со смеху.
— Я же говорю: он дурачок, — продолжал всё тот же девичий голос. — Он хоть знает, сколько стоит рабыня? Или думает, что получит столько денег за то, что аккуратно складывает вещи нашего господина и бегает по поручениям?
Служанки начали обсуждать, много ли у «дурачка» осталось денег после покупки серёг, и настоятельно советовали своей подруге выпросить ещё подарок.
9
В те времена понятия «мужчина» и «человек» полностью совпадали, поэтому евнух не мог называться человеком. К женщине или ребёнку тоже не применялось понятие «человек», но ребёнок, если он мужского пола, «становился человеком» по достижении взрослого состояния.