Ларс.

Так что же делать? Меня начали терзать неприятные предчувствия. Неведение о результатах похода на Смоленск только добавляло раздражительности. Милена, умница, в такие моменты старалась меня отвлечь, звала Аршака и мы долго обсуждали жизнь в Царьграде.

Джуниор расписывал особенности нынешнего императора Византии Михаила II Травла. Он рассказал про то, что совсем недавно было крупнейшее восстание в империи. В 821-823 годах произошла одна из самых крупных гражданских войн – восстание Фомы Славянина. Восстание, которое возглавил Фома Славянин, началось в Малой Азии и быстро охватило почти всю эту провинцию. Оно было вызвано социальными моментами, и прежде всего недовольством крестьян ростом налогов.

В восстании приняли участие крестьяне, солдаты и беглые рабы. По мере роста движения к нему присоединилась часть городской бедноты, а также различные племена и народности, недовольные властью империи. Восстание приняло широкие размеры — от границ Армении до побережья Эгейского моря. В декабре 821 г. восставшие с суши и моря осадили Константинополь, однако трудности длительной осады расшатали дисциплину в армии Фомы. Императору удалось путем подкупа расколоть ряды восставших и, используя военную помощь болгарского хана Омуртага, нанести Фоме Славянину тяжелое поражение. Несмотря на героическое сопротивление, повстанцы были разбиты, Фома Славянин схвачен и после страшных пыток казнен в 823 г. Император жестоко расправился с восставшими, но их сопротивление продолжалось в отдельных крепостях Фракии и Малой Азии. Лишь год назад, в 825 г. восстание было окончательно подавлено.

Все это Джуниор рассказал, наверное, в надежде, что поход на Царьград я организовывать не буду. Аршак расписывал в красках то, как византийский император подавлял остатки восстания в империи. В этот момент за окном послышался шум. Я к тому моменту уже мог свободно перемещаться и особого дискомфорта не испытывал, когда любопытная Милена предложила выйти во двор кремля и узнать причины гама.

Выйдя во двор, мы заметили оживленное мельтешение дружинников. На центральной площади бил колокол. Я остановил шустрого мальца, пробегающего мимо. Такие сорванцы все обо всем знают. Они - источник всех новостей в округе.

- Тама, - задыхаясь, пыхтел парнишка, - тама энти, хазары. Князя требують.

- Хазары, - прошептала Милена, бледнея на глазах.

- Сколько их? – успел я прокричать в спину рванувшемуся сорванцу.

- Тьма, княжич! – донеслось от мальчишки.

Я схватил испугавшуюся жену и потребовал бежать к матери. Милена, увидев в моих глазах непоколебимую решимость, не стала пререкаться. Она смущенно чмокнула меня в щетинистую щеку и стрелой кинулась назад, в детинец. Я же, ведомый любопытством, пошел к воротам города.

Кордно – столица-крепость вятичей, с внушительными оборонными укреплениями. Массивные и толстенные сосновые стены-прясла могли защитить и от пушечного выстрела. У всей этой мощи был только один, но существенный, недостаток – дерево. Этот материал умножал на ноль попытки защитников обороняться в случае, если противник использует огонь.

Я подошел к воротам города, но они были уже закрыты. То тут, то там суетились крестьяне, еле успевшие попасть в город. Судя по всему город в осаде. Увидев Ходота на крепостной стене, я направился к нему. Молодой дружинник, преградивший мне путь, был отодвинут старшим варягом, который узнал меня и разрешил пройти к князю.

Поднявшись на стену, я увидел Ходота. Он всем телом облокотился на стену, широко расставив ладони. Взгляд из-под опущенных бровей, устремленный на неприятеля, не предвещал ничего хорошего.

Ходот стоял один и размышлял. Подойдя к нему, я посмотрел за стену. На ярко-зеленом поле развернулись цветастые знамена. Слышался монотонный стук топоров и гомон толпы. Там стояло огромное войско, навскидку, тысяч пять-шесть. Я, отвыкший видеть такое количество людей, был поражен. В фильмах средневековые войска всегда виделись мной, как декорация. Здесь же – это воины, которые действительно убивают и стали профессионалами в деле умерщвления себе подобных. Поэтому, когда страх начал подкатывать к горлу, мне стало неуютно и зябко. Наверное, это нормально. Страх – это инстинктивное чувство, его не стоит стыдится. Ведь не боится только психически больной человек. Главное, сохранить разум в трезвости и не потакать паническому страху.

- Видишь черно-желтые знамена слева от основного войска? - тесть заметил меня и кивнул подбородком в сторону войска.

- Да, вижу.

- Не узнаешь знамя?

- Что-то знакомое, но не пойму откуда.

Я разглядывал знамена. В основном превалировал красно-синий трезубец, но на левом фланге войска мельтешили смутно знакомые черно-желтые цвета.

- Это Олег, князь смоленский, - прояснил Ходот.

Странно. Что он здесь делает? В этот момент меня словно ушатом ледяной воды окатили. Если Олег здесь, значит, дядю и наемное ходотово войско было разбито? Радомысл, Сокол, Эса и Ага – погибли? Мои друзья и тысячи человек не вернутся в Кордно. Кровь будто схлынула с лица. А ведь это из-за меня дядя пошел мстить кривичам. Да, поход на Смоленск – это политический шаг, но триггером к этому действию послужило покушение на меня. Эса ведь могла бы и не идти с дядей, если бы не мое тяжелое ранение. А ведь она должна была первой проникнуть в город.

Ходот заметил мое состояние. Он весомо стукнул меня в плечо нижней частью кулака, приводя в чувство.

- Не время предаваться трауру, сынок! – Ходот снова кинул взгляд на войско.

- Что нам делать? – я взял себя в руки.

- Ждать. Как только войско разместится, к нам придут переговорщики. Хазары потребуют неподъемную дань. Ведь, если мое войско разбито под Смоленском, то они знают от Олега, что мне нечем оборонять Кордно. Там, за стенами, - князь снова кивнул бородой с косичками на армию, - около четырех тысяч войска. У меня триста дружинников и около тысячи человек ополченцев.

- Есть вероятность, что дядя не полностью разгромлен и с остатками войска возвращается назад?

- Радомысл, - князь хмыкнул, - тот еще разбышака[2], он бывал в разных переделках и всегда выходил сухим из воды. Будем надеяться, что он смог сохранить хотя бы часть войска и сможет помочь. Я уже отправил скорого гонца в Смоленск, чтобы разузнать как прошла битва у Смоленска. Если твой дядя возвращается назад, а я надеюсь на это, то гонец поторопит его.

- Значит не все потеряно, - я воодушевился вероятностью того, что «дядя и компания» могут уцелеть.

- А вот и посланцы скачут, - от осаждающей армии отделилось несколько всадников, несущихся в нашу сторону, - пойдем, зятек, встретим «гостей».

Мы с Ходотом спустились и сели на подведенных коней. Так как все были в броне и один я был без какой-либо защиты, на меня накинули кожаные латы. Подгонять по размеру я стал уже верхом на коне. И все равно, броня смотрелась на мне, как на корове седло. Ворота князь велел не открывать. Пригнувшись в седлах, мы проскользнули в боковую калитку при воротах. К нам присоединились два дружинника – главы оставшихся варягов и ополчения города. Мне казалось, что это слишком рискованно – выходить на переговоры верхушке правления города. Случись что – некому будет организовывать оборону. Возможно, я не прав и во мне говорит житель двадцать первого века, а может здесь с другими лицами и не захотели бы вести переговоры.

Наша четверка неспешно направилась в сторону переговорщиков. Они нас ждали на середине пути между городом и войском. Солнце светило нам в лицо, поэтому мне трудно было разглядеть лица ожидавших нас «дипломатов». Погода будто была создана для пикника и шашлычных посиделок, а не для осады. Яркое светило приятно согревало макушку. Ветра не было вовсе. Аромат травы пьянил раздувавшиеся ноздри наших лошадей.