Ларс.

Мы тронулись в путь. Забава заняла место в центре колонны. Первые пару часов Сокол часто возвращался с дозора, проверяя все ли в порядке с его нареченной. Убедившись в том, что все нормально, он успокоился.

Пока мы шли, дядя рассказал интересную историю про учителя. Оказывается, Сокол «болтушка-ловелас», при этом очень скромен и стеснителен в те моменты, когда момент доходит до самого дела. То есть, на словах учитель любит поговорить в мужской компании о женщинах и их прелестях, а как только появляется шанс с ними, девушками, пообщаться, он теряется и стесняется. Поэтому, эта история с Забавой имела положительный исход. В любой другой ситуации, дядя отправил бы Сокола вернуть девушку отцу и догонять отряд. Радомысл, кстати, обязал учителя известить отца девушки, что с ней все в порядке.

Погода вокруг была спокойной. После дождя дышалось особенно легко. Лиственный лес сменился на сосново-еловый. Шишки и иголки расстилались ковром под копытами наших лошадей. Запах мокрых исполинских деревьев приятно щекотал ноздри. Высота некоторых сосен поражала. Казалось, они карябают своими кончиками брюха облаков.

Несколько дней мы шли без происшествий. Деревень не попадалось. Возможно, это к счастью. А то мало ли каких Забав мы еще понабирали бы в отряд. Девушка, между прочим, действительно готовила отлично. Она нашла общий язык со всем отрядом, благодаря безмерной общительности и жизнерадостности. Даже Эса, вечно нелюдимая воительница, сдружилась с ней. Вечерами они вдвоем щебетали словно птички. Эстрид мне открылась с новой стороны. Странно было поначалу видеть ее в качестве обычной девушки, а не суровым воином-убийцей. Мозгами я понимал, что она, на самом-то деле, обычная девушка. Но когда все время видишь ее в боевом мужском обмундировании, создается типаж мужеподобной воительницы, а не простой красивой девушки.

На дневных привалах дядя продолжал учить меня премудростям дипломатического искусства и быта славянских племен. Сокол же учил по вечерам двуручному бою на топорах. Либо я действительно делал успехи на этом поприще, либо на него так влияло присутствие Забавы, но учитель стал часто хвалить меня за успехи. Эса, наблюдая за тренировками, комментировала бои, как заправский футбольный комментатор. Удачные падения, подкаты и ложные замахи сопровождались улюлюканьем и аплодисментами. Ее всегда в эти моменты сопровождала Забава, наблюдавшая за действиями Сокола. Наши зрители заставляли нас выкладываться по полной. Соколу хотелось заставить меня максимально выложится, наверное, чтобы убедить зрителей в том, что я его лучший ученик.

С топорами я начал обращаться более уверенно. Если раньше мне было не очень интересно заниматься топоромашеством, то сейчас это переходит в разряд увлечения. Мне начинает нравится это. Думаю, это объяснимо тем, что я делаю значительные успехи. Когда у тебя, после упорных трудов, получается то, чем ты долго и нудно занимаешься, появляется чувство удовлетворения. Это своеобразный маркер, переводящий твою работу из любительского дивизиона в полупрофессиональный. И это касается всего, чем занимается человек. Нельзя быть профессионалом в каком-то деле и не любить свое занятие.

Так и в бою с топорами. Я сам начал понимать, зачем нужно то или иное движение, стал чувствовать оружие, его вес и баланс. Это сравнимо с вождением машины. Водитель-новичок, не чувствующий машину, при маневре не может как следует сориентироваться в пространстве. Опытный же водитель на инстинктах водит. До опытного топорщика мне далеко, но оружие я стал чувствовать, как продолжение своих рук, отсюда и позитивные результаты.

Вечером на пятый день путешествия, Сокол предложил взять боевое оружие на тренировки. Услышав это предложение, дядя был удивлен моими успехами. Он ожидал, что до тренировки с боевым оружием я дойду только через месяц. Тем приятнее было слышать слова Сокола, что мне скоро скучно будет на учебном оружии, нужно, чтобы я привыкал к тяжести боевого оружия. После этого, Радомысл сказал подождать его и не начинать тренировку, пока он не вернется.

Мы с учителем непонимающе уставились друг на друга. Наши зрители, сидя в стороне на поваленном бревне, что-то тихо обсуждали. Хитрющие глазки Эсы говорили о том, что она догадывается куда и зачем пошел дядя. Ох уж эта бестия.

Дядя довольно быстро вернулся. На вытянутых руках он держал продолговатый сверток, завернутый в материю. Взглянув на довольную Эстрид, я понял, что ее догадки подтверждаются.

- Не думал, что так рано тебе они пригодятся, - начал дядя, протягивая мне сверток, - твой отец и я мечтали, чтобы Сигурд овладел этим, но не сложилось.

Морщинистые веки Радомысла подозрительно блестели. Я раскрыл содержимое свертка. На серой ткани лежали два боевых топора. Короткие рукояти были обмотаны черной кожей и были снабжены дополнительной защитой в виде железных полос, которые назывались лангетами. На обухе каждого топора был граненый клевец, это ударная часть в форме клюва, предназначенная для точечного удара. Острая блестящая кромка была с чернением. Вдоль острия были размечены руны. На конце древка стояло клеймо в виде перечеркнутого глаза.

- Близнецы, - прошептал Сокол, он уважительно посмотрел на дядю.

- Подарок от мастера, - кивнул дядя.

- Тренировка сегодня будет немного другой, - вернулся на рабочий лад учитель, - к такому оружию нужно своеобразное умение. Будем его нарабатывать.

Я поблагодарил Радомысла. На радостях обнял его, чуть не задушив. На что он посетовал что-то в духе «сила есть, ума не надо». Эса, пытаясь рассмотреть оружие, аж на цыпочки вставала со своего места. Забава тоже не отставала в любопытстве от подруги. Еще бы на бревно свое залезли и оттуда посмотрели.

Я, красуясь, покрутил древком топора, как учил Сокол. Баланс идеальный, чуть смещенный в сторону, что позволяет придавать ускорение оружию при замахе. Близнецы-топорики вихрем покрутились в моих руках. Смотрелось эффектно.

Дальнейшая тренировка принесла мне непередаваемое удовольствие. С таким оружием любой враг ни по чем. По окончании тренировки, Эстрид кинулась разглядывать близнецов. В руки их, правда, не брала. Считается, что касаться такого оружия без позволения нельзя, можно обидеть богов. Эстрид посоветовала дать топорам имена.

С фантазией на этот счет у меня беда, поэтому отложил это «на потом».

Спать я ложился, чуть ли не обнимая близнецов. Сон долго не шел. То ли Ага своим храпом не давал уснуть, то ли у меня был избыток адреналина от полученного подарка. Рядом вертелся Аршак.

- Не спится тебе, византиец? – обратился я к нему.

- Надоело спать на земле, - повернувшись, проворчал он.

- Так торговцы же этим и живут. Бродят по дорогам, покупая тут, продавая там.

- Я – неправильный торговец, - хмыкнул Джуниор.

- Ну, ничего, разбогатеешь и купишь себе корабль, там обустроишься с комфортом.

- Вряд ли, - с сомнением протянул он, но увидев мою приподнятую бровь, пояснил, - у меня «морская болезнь». Это такая…

Увидев, что я захрюкал, захлебываясь от смеха, он насупился и замолчал.

- Ты и правда неправильный торговец, - отсмеявшись произнес я.

- Я хочу создать торговый дом, в который люди сами будут приходить и покупать все что нужно. Это как рынок, но все товары мои. Мне не нужно будет лично скитаться по миру, мои люди сами будут это делать и привозить товары в дом.

Да ты ж посмотри-ка на него. На дворе девятый век, а этот ушлый тип только что изобрел торговый центр. Что же, мне будет, чем его зацепить. Стоит намекнуть, что можно построить многоэтажное здание, в котором будет и банк, и ресторан, и торговые ряды. А если подкинуть идею, что не обязательно брать свои товары, а можно сдавать места в аренду, так он будет мой не только по зову долга и обязанностей, но и по зову сердца. А сколько таких идей из моего мира я могу еще ему преподнести – уйма.