Страница 5 из 28
Йаримиец, с довольным видом, примеривался к сайским нарядам. В новых одеждах он выглядел представительно, хотя, несмотря на каламский покрой платья, подпоясался и набросил плащ на плечи по степным обычаям. Вымытые и умасленные волосы, расчесав гребнем, он оставил распущенными. В сопровождение, ему было предоставлено два надежных воина, знающих язык варваров – приставленных скорее для присмотра, чем для защиты, и выделена колесница с возничим. Гадать себя мыслью, куда отправлять посольство не стали, хоть йаримиец и знал лишь, в какой стороне находится их главное поселение. Шешу рассчитывал, что повозку с ветвями мира в сопровождении всего двух воинов, расстреливать не будут, а постараются захватить в целости вместе с людьми. После того, как посольство было отправлено, он снова велел созвать совет.
Через день, посольство вернулось с удовлетворительным ответом. Кукхулунцы, назначили встречу вождей и их приближенных в сопровождении малых дружин с обеих сторон, и со своими святынями для подкрепления слов священной клятвой. Подтверждать исполнения всех условий, уполномочивался йаримиец. Местом для проведения переговоров, они предложили поле недавней битвы, дабы подчеркнуть тем самым, кто здесь ставит условия, и в большей степени, чтобы не заводить чужеземцев вглубь своей страны, показывая им дорогу. Военачальник кишцев не стал возражать, его бы только это и устроило, заходить дальше, в сопровождении небольшой дружины было опасно, а временное унижение, оплачивается будущими победами.
5. Мир
Лушар и старшие кингали, с десятком бойцов ждали прихода кукхулунцев. Прибыв пораньше, они надеялись подготовиться к встрече, чтобы не упустить ничего, что могло бы как-то воспрепятствовать переговорам. Наконец прибыли и кукхулунцы.
Вот Шешу и увидел того, кто как злобный удугу сопутствовал ему все это время и творил свои злодеяния. Подъезжая на колеснице, запряженной двумя белыми жеребцами, вождь кукхулунцев и сам был одет в длинное белое платье, подчеркивая этим чистые и мирные намерения и скорбь по погибшим – как объяснил йаримиец знакомый с их обычаями. Длинные черные волосы были распущены, а открытый взгляд болотных глаз выражал приветливую доброжелательность, и лушар не мог поверить, что еще вчера от него у врагов кровь стыла в жилах, а его волей без жалости уничтожено столько храбрых воинов. Придержав коней, жрец сошел с колесницы, оставив ее под присмотр своим послушникам. К месту переговоров он подходил один, и в знак приветствия кишского военачальника, слегка кивнул головой. Шешу также приказал сопровождавшим его щитоносцам, пока оставить его и не подходить без надобности. То же, велел переводчику. Пленник говорил, что вождь этих дикарей, может изъясняться на всех языках сопредельных народов. Несмотря на приветливый вид, колдун держался с гордым достоинством. Простотой белого одеяния, лишенного украшений и всяких признаков сана, он напоминал скорее богомольца, нежели верховного жреца свирепого племени. Прежде всего, кишец поспешил выразить восхищение храбрости и стойкости йаримийского войска, на что получил ответ, что дети Кукхулунна хоть и входят в союз Йари и одного корня с его племенами, но все решения принимают и действуют согласно обычаям своего племени и в войнах не подчиняются верховным вождям союза. Когда Шешу предложил для более доверительной беседы, выпить немного сладкого эштина, то гость, сославшись на запрет его веры, отказался и предложил немедля приступить к переговорам. Лушар оценив предусмотрительность варварского жреца и сам не терпевший долгих вступлений, смочив губы в напитке начал:
– Нечаянная война, затянувшаяся между нами, не приносит плодов ни войскам великого единодержия, ни народу детей Кукхулунна, но одни лишь горечи и лишения. Сколько вдов и сирот оставила она после себя. Не считает ли великий жрец, что пора покончить с бессмысленной бойней с обеих сторон, и завязать дружеские отношения. Торговля между нами, принесет только обоюдную выгоду: Единодержию нужны быстрые кони и легкие колесницы, у нас же вы можете найти всякого столько, сколько не видело ваше племя за весь век своего существования, не только в вашу жизнь, но и в века ваших отцов и дедов. Нигде больше вы не увидите, столько тонких и приятных на ощупь тканей переливающихся на солнце, изделий из золота и драгоценных каменьев, благоуханных смол и благовоний; а прекрасные напитки, позволят вам проводить вечера в радости и веселии. Все это вы можете иметь у себя всегда и вдоволь, если только встанете под крыло славного и великого Единодержия. Наконец, до слуха великого единодержца, лугаля Киша – средоточия мира и божественного помазанника неба, доходят печальные известия о столкновениях Суб-Йари с соседом – не имеющим чести народом страны Пурусхи, а доблестное племя Кукхулунна подвергается набегам дикарей. Грозная же сила Единодержия, никогда не отказывает в помощи тем, кто встал под длань великого единодержца.
Слушая речи пришельца, колдун менял выражение лица, в целом оставаясь благожелательным. Он хмурился, когда поминалось что-то грустное, или когда слышал то, с чем он не был согласен, и благосклонно улыбался, когда слова кишца приходились ему по нраву.
– И я, как главный воевода всего его воинства, уполномочен говорить от его имени, заключать соглашения о мире и войне. – Слукавил меж тем военачальник.
Заслушав речь пришельца, колдун в знак уважения – скрестив на груди ладони и склонив голову, заверил:
– Наше племя, не сомневается в величии единодержного владыки, но мы привыкли жить по законам своих предков, завещавших потомкам не ходить ни под кем, кроме нашего всемогущего бога и прародителя нашего Кукхулунна.
– Но, разве не един бог – властвующий над этим миром, и не пристало ли нам в нем живущих, чтить его выше других? И не по единому ли закону, предписанному свыше, должны мы жить? – В праведном негодовании спросил кишец. – Разве не прав наш единодержец, желая собрать земли под единое начало, под предписанные законы единого бога? И не должны ли его решения, согласуемые пожеланием богов, довлеть нас?
Колдун улыбнувшись, ответил:
– Я рад, что пришелец крепок в своей вере, это значит что клятвы, принесенные им, будут искренними, и взоры бога которым он поклянется, будут воздерживать его и не позволят нарушить данного слова. Поэтому, прежде заключим клятвенным словом, мир на веки веков, и пусть покарают боги того, кто нарушит его. Пусть падут великие беды, на тот народ, от чьего имени клятвопреступник даст свою клятву.
Сказав это, колдун подал знак своим послушникам, и они тотчас подошли, осторожно что-то неся. Приняв у них святыню, колдун обратился к лушару:
– Этот молот, принадлежит нашему великому прародителю, нашему творцу – великому Кукхулунну – славному воину и охотнику, жившему много поколений назад. Он ушел, но всегда следит за своими детьми и подсказывает нам, когда умы наши наполняют сомнения.
– И что он подсказывает вам сейчас? – Спросил, насторожившись Шешу.
– Он сказал нам, что мы должны поверить тебе и скрепить клятвами свои намерения. Большие перемены грядут для мира после этого, и все это угодно создателю, а стало быть, и детям его. Да свершится великое предназначение, возложенное на наш народ.
Шешу, растрогавшись речью жреца, также подозвал к себе воинов, сопровождавших повозку со святыней. Колдун не стал удостоверяться в том, что в ней, не сомневаясь в том, что оно почитаемо пришельцами.
Пока, сошлись на том, что туземцы без препятствий, пропускают войска пришельцев через свои земли, не нападая и не подстраивая засады и ловушки. Кишцы в свою очередь, обязались уйти мирно, не претендуя на их земли и богатства, и уплатить в обмен на тела и головы убитых, а также в знак дружбы и добрых намерений, по три серебряных каждому знатному владетелю колесницы Кукхулунна, и по одному простым воинам. Договорившись об условиях мира, каждый стоя перед своими святынями, произносил свои слова, клянясь своими богами.
Перед своей святыней, от имени великого единодержца и его народа, поклялись лушар и старшие кингали, как предводители его воинства. Все обряды по обычаю, в походе возлагались на жрецов и его предводителя, но мало знакомый со всеми таинствами священнодейства лушар, полностью положился в этом на божьих людей сопровождавших войско в походе и старшего колесничего, имевшего на то благословление жрецов Забабы, Энлиля и Ана. Вознося руки к небу, повторяли слова, произносимые в таких случаях, в которых клялись именем бога Ана – отца, в руках которого жизнь вселенной, и призывали гнев божий на свою голову и на свою страну, если нарушат данное слово. И если нарушат, то пусть великий владыка небес Ан – милосердный и милостивый отец богов, отвратит от них свое сияние и проклянет судьбу их; Пусть единодержный Энлиль сын его, определяющий судьбу их страны, чьи веления неотменяемы, вознесший великое царство, так же его и сбросит, раздув неподавляемый пожар восстаний и губительной смуты, определив в судьбу, краткие дни, беспросветную тьму, внезапную смерть. Пусть он повелит своими почтенными устами погибель, рассеяние людей, порабощение царства. Пусть непреложным речением своих уст проклянет их громкими проклятиями, и пусть они, настигнут нарушителей клятвы. Пусть Забаба сын его – великий витязь, первородный сын Экура покинет их, пусть он разобьет их оружие, а день превратит в ночь, поставив над ними врага их. Пусть Нинлиль, великая мать, владычица, – сделает их дело скверным перед Энлилем в месте суда и решений, и вложит в его уста опустошение их страны, уничтожение народа, излияние их души подобно воде.