Грешники

Он подхватывает меня за руку, потому что на этот раз моя попытка играть в ванильную девочку, выносит меня прямо к бордюру. Я бы точно грохнулась, если бы не вовремя протянутая рука помощи.

— А как нужно жениться? — пытаюсь заболтать зубы, потому что мы снова слишком близко, и меня снова обволакивает его приятный мужской запах. Вообще ни на что не похожий!

— Точно не хватать кого попало.

— Многие мужчины именно так и делают.

— Как «так»? Отвертка. Ты прямо говори, я взрослый, у меня все в порядке с пониманием.

— Ну, знаешь, живут по принципу «сейчас я пока с этой, потому что удобно, но буду искать вариант получше».

— Потреблянство, — пожимает плечами Стас. — Я никогда никому ничего не обещаю, если не уверен. В отношениях люди оба должны понимать, куда двигаются. Держать женщину на пустых обещаниях, а самому ездочиться на запасные аэродромы — позиция слабака.

— Тебя за эти слова в разных «Мужских клубах» бы распяли.

— Ай как страшно. — Он прищелкивает языком, и подтягивает к себе. На этот раз выразительно укладывая ладонь мне на затылок. — Отвертка, хватит мне уши заговаривать — целоваться же хочешь, на носу написано.

— На… носу? — бормочу я, завороженная видом его дьявольской улыбки. — Это попытка сказать, что у меня слишком большой нос?

Он не отвечает и снова целует.

Но на этот раз я сама жадно ему отвечаю — как в омут с головой.

Меня никто никогда не обнимал вот так — до хруста каждой косточки. Чтобы мысли вразлет, и сердце навылет. Ноги подгибаются, но я не падаю, потому что Стас держит крепко и уверенно, и щетина его подбородка грубо, по-мужски, царапает мою кожу.

Такая приятная боль.

Почти забытая.

Я обнимаю его руками, царапаю ногтями короткий «ёжик» волос на затылке, и это так естественно, как будто мы вместе уже целую вечность. Шли друг к другу через время, петляли в тумане. Расходились и сходились, как корабли, а теперь просто врезались — и что-то разлетелось на осколки в каждой из двух неприкаянных душ.

Стас отстраняется первым, и когда до меня с опозданием доходит, что он просто дует мне в нос, я фыркаю, как рассерженная кошка.

— У тебя лицо такое сейчас было, — посмеивается он, и крепче сжимает руки у меня на талии, притягивая к себе достаточно плотно, чтобы я почувствовала «эффект от поцелуя». — Как у школьницы, которая тискается с хулиганом.

Я несильно бью его кулаком в плечо.

А потом позволяю себе секундную слабость, прижимаясь лбом к его груди.

Хорошо, мы можем оставить все, как есть. Пока так.

Глава 88

О том, что Лисина сделает следующий шаг в самое ближайшее время, я понимала примерно в тот момент, когда Призрак впервые мне написал. После того, как Стас разбил ему нос, стало понятно, что эта сладкая парочка точно «споется в отличный дует». Когда-то давно, когда я была младше и верила в то, что человека можно изменить, я бы, возможно, не стала готовить баррикады до объявления войны, чтобы не чувствовать угрызений совести. Но сейчас я стала старше, циничнее и теперь мне есть что защищать.

Так что, всю следующую неделю я подключаю двух адвокатов, каждый из которых подписывает документ о неразглашении, и буквально заставляю их выжать максимум возможных исходов дела в случае, если Лисина будет пытаться лишить меня прав на наследство Гарика.

Оказывается, это действительно возможно.

Сложно, но не тупиковая ситуация. Как я и предполагала.

Поэтому, я начинаю действовать на опережение — под предлогом финансовой проверки (ее организовывают по моей просьбе), полностью блокирую счета Лисиной. Ну и что, что не честно? Она собирается размазать меня и мою дочь только ради денег. При такой постановке вопроса, сам бог велел играть по тем же правилам.

Уже вечером Лисина начинает названивать — сначала на мой личный, где я ее сразу блокирую, потом в офис. Я держу ее на голодном пайке еще пару дней, но в пятницу вечером все-таки отвечаю на звонок.

Но предварительно перевожу его на внешний динамик и кладу рядом телефон со включенным диктофоном. Небольшое доказательство для суда, но адвокаты советовали записывать все, каждое слово и каждую точку.

— Ты не имеешь права! — орет в трубку как истеричка. — Это мои деньги, а ты — проститутка! Дешевая давалка! Подсунула моему сыну выродка!

Я даже немного удивлена, что вся эта ядовитая желчь не фонтанирует через отверстия во внешних динамиках телефона.

— Анна Александровна, — говорю спокойно и уверенно, держа в уме, что я во всей этой истории должна выглядеть женщиной умной, адекватной и готовой договариваться полюбовно. — У «ОлМакс» стандартная финансовая проверка. Я прошу прощения, что…

— Я тебя просто уничтожу, — продолжает шипеть Лисина.

— Понимаю, что вы расстроены, — стою на своем, буквально каждую секунду напоминая себе, что все это я делаю ради блага Даши и нашего с ней спокойного будущего. — Как только пройдет аудит и мы устраним все ошибки — все счета разблокируют.

Проблема только в том, что аудит может идти несколько недель, потом еще примерно только же времени составляется акт, а после него — еще десять дней для устранения ошибок. И еще одна проверка. И все это может затянуться на несколько месяцев.

А у Лисиной явно нет денег, чтобы организовать судебное разбирательство.

Значит, если она хочет воспользоваться моментом, ей придется искать того, кто одолжит ей денег.

Я уверена, что она побежит к Бакаеву — им обоим есть за что точить на меня зуб, и у Бакаева нет проблем с финансовыми ресурсами. Чего греха таить — это партнерство может быть опасным. И я пока не знаю, как их рассорить.

В пятницу днем мне звонит Маруся и почти что официальным тоном предлагает встретиться.

После смерти Гарика, она… сильно сдала, если так можно выразиться.

Фактически, превратилась в добровольную затворницу и единственное, что хоть как-то поддерживает в ней искру жизни — общение с Дашей, которому я всячески способствую.

— Говорила с невесткой? — рискую озвучить догадку, когда понимаю, что Маруся и правда настроена немного агрессивно.

— Встретимся — поговорим, — обрубает она, и первой кладет трубку.

Я еду на встречу с нехорошим предчувствием, и заранее готовлюсь держать оборону до последнего. Как бы там ни было, перед Гариком моя совесть чиста — он все знал, он так решил, и он очень радовался, что после всего… я не останусь одна н этом свете.

С Марусей мы встречаемся в том самом кафе, где когда-то Грозная отпаивала меня после разоблачения Призрака. Раньше мы любили сидеть тут втроем, но, как это часто бывает, жизнь уводит от нас людей, если их миссия закончена. Я помогала Грозной справиться с потерей дочери, она наставляла меня в жизни.

— Привет, — первой здороваюсь я, и сажусь напротив Маруси.

Она не очень хорошо выглядит, хотя все равно одета с иголочки, накрашена и причесана.

Только после инфаркта избегает обувь на каблуках, и я невольно улыбаюсь, замечая на ее ногах обычные кеды.

— Это правда, что Даша — не дочка моего внука? — Маруся сразу переходит к делу.

— Да, правда, — не медлю с ответом. Ей я точно не собираюсь врать. — Гарик об этом знал, мы оба решили, что так будет лучше.

— Лучше? — Она фыркает, и мне немного больно от того, что где-то там, за ее морщинами и покрытой возрастными пигментными пятнами кожей, проступают знакомые черты лица Гарика. — Лучше для кого? Для Гарика? Чтобы теперь одна полоумная бабища поднимала крик и рассказывала на каждом углу, что мой внук носил рога?!

— Маруся, тебе нервничать нельзя, — пытаюсь сдержать ее негодование. — Не моя вина, что Лисина решила пойти по головам, лишь бы выжать у меня все деньги.

— Ты должна была предусмотреть! — Маруся трясущейся рукой хватается за стакан с водой и делает жадный глоток. — Ты не имела права! Гарик был не в себе, его мучила совесть, но ты-то!

— Уверяю, он был абсолютно в трезвом уме, когда узнал правду.