Страница 11 из 16
– Любовь со златами очень почётна, – вздохнула Нарра. – Это им не к лицу водить любовь с белками, с которыми есть любые другие дела… Но я… если вдруг… Умоляю… И я… Я клянусь Великой Клятвой, что буду твоей и, помня о моей ужасной просьбе и твоей жертве, не буду возражать, даже буду требовать, что бы ты любил и других красоток! При любом исходе!
– Зачем так… странно?.. – улыбнулся Саллик. – Разберёмся с этим… образом. Потом уж сговоримся. Не надо клятв, тем более опрометчивых и… великих.
– Я уже поклялась! – аж набычилась тёлка. – Я не могу наложить могучее заклятье смерти в случае нарушения, да и очень мало кто может, и очень редко. Но я клятву не нарушу!
Саллик только рукой махнул, вспомнив, что стунки глуповаты. Ну и не до чепухи пока. Сначала спасти дурочку надо. А то ведь клятва коровы быть его до гроба, как-то странно звучит. Хорошо хоть слово "только" забыла. Можно будет подыскать бычка симпатичного… И не ржать, что уже чуть до сводничества для крупного рогатого скота не дошёл.
Прошли через пригороды, обнесённые частоколом со рвом – китай-город, и укрепление китаем называется, с улыбкой рассказал друзьям Саллик – прошли по подъёмному мосту к западным городским воротам.
Пижонский город! Стражники в прям сверкающих белых мундирах наподобие гусарских, со шнуровками, причём и на лампасах, скрестили алебарды и правый сообщил высоким голосом:
– Куда с коровой? Хлевы и сельский рынок ты прошёл. А ну нарезай отсюда!
И всё бы ничего, но вся компания, даже немного успокоившаяся и смирившаяся тёлка, расплылась в улыбках. Правый стражник был очень толстый. Прям как шар на довольно тоненьких ножках. В гусарском мундире! А левый был очень тощий. Неужели так подобрали для приемлемой средней массы поста?
Прекратив корчиться от сдерживаемого смеха Саллик сказал:
– Я сэр Сал бин Ив из Жебуркана. Мне надо встретиться с красивой и формастой девицей в голубом брючном костюме, очевидно не так давно зашедшей в ваш город…
– Брево, – подсказала Нарра, которой командир сказал пару слов вставить, чтобы пропустили.
– Брево. Это мои оруженосцы и чистая и воспитанная домашняя любимица, тёлка Нарра.
– Ну ты и затейник! Дама сказала, что в самом дорогом отеле напротив ратуши ждёт жиголо в синем. И нас позвала зайти в полночь, смеясь, что жиголо слабак. Но ты настоящий затейник! Ты не только дам обслуживаешь, но ещё и с коровой! Ха-ха-ха! Но в город эльфингов с даже самой ЛЮБИМОЙ коровой нельзя. Гони рупь за вход и пошлину как высококлассный жиголо, и проходи. А этим любовникам обратно через мост и в хлев!.. Эй! Мы тоже идальг…
Саллик, уже начав немого втягиваться в тяжкое бремя сэра, начал бить! Сначала просто вырубил не выёживавшегося, хотя радостно ржавшего дрища слева. А затем с удовольствием провёл серию ударов в шарообразное пузо правого. Отлично пошло! Особой пикантности придавали громкие извержения газов при каждом ударе. За воротами ржали и стонали от восторга несколько свидетелей расправы над защитниками города.
Саллик прошёлся по поверженным противникам, оставив на них следы, бросил рядом гривенник, должно по идее хватить за вход четверых. За воротами какой-то эльфинг сообщил, указывая рукой и без того понятное направление:
– Я напишу картину этого взятия ворот! Жаль, звук передать нельзя. Вход и выход для артистов и творческих личностей бесплатный, а ты несомненно к таковым и относишься. Ну и не бойся – хотя по лицу вижу, что не боишься – стражники нанесли оскорбление.
С роскошного балкона на процессию из трёх оригиналов с бутылью и коровой смотрела джинниха. Не в голубом. А в чёрном обтягивающем брючном костюме из тонкой кожи и в сапогах на высоких каблуках. Ну прям как звезда фильмов для взрослых, только плётки не хватает. Саллик мысленно сплюнул и немного поклонился, подумал, что джинниха вполне могла бывать в его родном мире Бангет и оттуда набраться таких забав, хотя и фиг его знает какие забавы для взрослых проказниц есть в Пунгете.
Зашли в зал ресторана на первом этаже, оттолкнув пытавшегося возражать швейцара. Метрдотель тихо завопил:
– Со своим нельзя! И с… животными!
Но потом послушал забежавшего пацана-курьера в форме обслуги ресторации, обречённо пробормотал:
– Прошу в кабинет. Банкет оплачен… Сейчас распоряжусь принести побольше зелени…
В кабинете с роскошно накрытым столом немного протрезвевшие оруженосцы дружно заржали:
– Нафига нам тут своё? Столько роскошного бухла! Эй, официант, нас выносить осторожно!
– Для вас оплачен номер на двоих. И для коровы ночлег на открытой веранде с садиком только что оплачен госпожой, – печально пробормотал метрдотель. – Через час столики там освободятся и вынесем… Приятного отдыха…
– Ыыыы! – махнули руками Ферг и Барбак с уже набитыми ртами.
Саллик вздохнул над демонстративно грубыми друзьями и потопал по застеленной ковром широкой лестнице на второй этаж.
Джинниха встретила гостя полулёжа на диване и поигрывая в руках плёткой. Саллик подошёл к уставленному блюдами столу перед большой ванной с плававшими цветочными лепестками. Сел, взял бутерброд с копчёным мясом, глянул на усыпанную лепестками огромную кровать с наручниками. Вздохнул. Сказал:
– У меня к тебе есть деловое предложение.
– Никаких дел! – всполошилась джинниха.
– Сначала выслушай. Я знаю, зачем ты сюда, к герцогству Гантас, явилась. И я знаю, где тот, кто тебе нужен, единственный оставшийся в живых, – полюбовался на ставшее жёстким лицо девы. – Помолчи. Предлагаю сделку. Я тебе говорю, кто это. И где он. И гарантирую, что ты сможешь его схватить, если пожелаешь. А ты под смертельную клятву обещаешь, что если это так и окажется, то есть я выполнил обещанное, то ты обязуешься никогда не причинять вред мне и моим друзьям. И никогда никому не рассказывать о том, что я тебе сообщу. И ещё, ты превращаешь Нарру обратно в девицу стунку в её родном образе феи воздуха, как бы они иначе не назывались. И ровно такой же, какой она была до того, как ты её превратила.
Через полминуты собравшаяся джинниха проворковала:
– Давай уточним. Смертельная клятва, это ты так назвал Великую Клятву с заклинанием смерти нарушившего? А ты хитёр… Что ж, я смогу наложить такое на себя. Могу и на тебя, но не буду, незачем тратить ману, я же не в… могучем образе, и часто обращаться… не стоит… Ну и если ты нарушишь просто данное мне слово, то смерть будет слишком лёгким выходом для тебя. Второе. Никогда не причинять вред. За исключением самообороны.
– Самообороны в случае смертельной опасности тебе лично. А то ты и съеденную корку хлеба в уничтожение имущества запишешь.
– Принято. Насчёт никогда… Ладно, а то опять торговаться начнёшь… Твоим друзьям… А если ты весь Пунгет в друзья запишешь? И ЕГО или ЕЁ?
– Ладно. Не причинять вред Барбаку, Фергу, Нарре, и в качестве мести мне всем близким мне существам. И я гарантирую, что ОН не является моим другом.
– Про не сообщать никогда. Неприемлемо. Мы, девочки, такие болтливые. Я понимаю, что ты не хочешь… потерять лицо. Сто лет! Твой век куда короче. И даже если сможешь сыпать песком дольше, то смирись. Дело в том, что информация, это такая штука, которую маги и оракулы могут видеть. И я смогу сказать, что мои уста запечатаны на целый век, но не смогу сказать, что навсегда. Такого просто не может быть.
– Принято, – кивнул Саллик. – Сделка!
– Не спеши, красавчик… Я ждала тебя целый день, и я не ошиблась. Не в одном, так в другом…
Джинниха легко встала, быстро подошла, взяла с пояса Саллика свою флягу, налила вина в два бокала. Чокнулась. Оба выпили. Саллик старательно изобразил заторможенность, кляня себя, что его взор не затуманился. Но внимательно смотревшая ему в глаза джинниха сочла это приемлемым. Промурлыкала:
– Пообещай мне любовь. Два раза. И по моим правилам. И ты об этом не рассказываешь никому, хотя пофиг. Я сама расскажу. Пусть это будет частью нашей сделки. Хотя нет. Отдельная сделка, проверочная. Я согласна на отдельную сделку, это моё слово. Итак.