Небо безработного пилота

Дополнительно к небу взывать не пришлось, само смилостивилось, ибо атмосферные процессы в тот день пошли по кругу: солнце испаряло выпавшую давеча влагу и, через пару часов хорошего пекла, вновь начала концентрироваться низкая облачность, которая вскоре пролилась тёплым ливнем. "Верх блаженства!" – отметил Саня тот дар небес и возблагодарил Господа Бога за то, что он есть.

Обида только оставалась на само пребывание в этой клетке, ну ведь, не враг же он Королевству Тайскому и все прегрешения его едва ли тянут на подобное заточение. Тигра так, в зверинце, содержат, чтобы тот не пожрал посетителей, но это, хоть как-то, объяснимо. Твёрдо решил тогда Александр переходить, выражаясь на тюремный русский, в "отрицаловку": вставать на тернистый путь неповиновения и сопротивление администрации. Если сатрапы истязают, так пусть, хотя-бы, будет за что, а, за одно, пусть познают, супостаты заморские, русскую стойкость.

Не откладывая задуманное на потом, Александр Гурзанов отказался от бесформенного куска варёного риса, полагавшегося в качестве обеда и потребовал незамедлительной встречи с российскими дипломатами. Однако, голодовка, объявленная непокорным арестантом, похоже, совсем не впечатлила тюремщиков. Можешь не жрать – дело твоё и дожидайся своего консула, пока не станешь похожим на сумасшедшего йога. В общем, все выходки того, кто сидит в клетке, охране – «до лампочки».

День, проведённый в клетке, показался уж слишком длинным. Долгожданный закат принёс с собой очередную порцию сильнейшего дождя и ночку обещал тоже не самую безмятежную. Грустно очень стало на душе у нашего узника, даже где-то жалко самого себя. Пропадать приходится на чужбине, без славы и почёта, подвига не совершивши, но запертого, сатрапами иноземными, в крепкую клетку, за грехи совсем мелкие.

Засыпая, Александр ничего хорошего не ожидал от следующего дня, была причина дипресняк почувствовать и не верить в ближайшее благополучное. Оставалось лишь сберегать в душе надежду, без которой от человека остаётся лишь телесная оболочка, куцая тряпочка, растоптанная враждебными обстоятельствами.

Если бы кто удосужился сейчас спросить Александра: "Ну, что же дальше, брат?", то, скорее всего он всё равно бы ответил: "Бог милостив, а человек надеждою жив!", ну, или ещё что-то, в том же стиле. Жаловаться Сашка не приучен был, так уж родители воспитали и не напрасно, ибо у крепкого духом больше возможностей в жизни.

Ничего не поделаешь, придётся показать показывать несгибаемую стойкость, Александр чувствовал в душе нужную долю отваги и о пощаде не просил. Пусть, сколько пожелают, держат его в этой клетке палачи, он выдержит! Об одном, только не догадывался, что свобода его уже ждала радостно у входа, но сейчас, запертый, как дикий зверь, Гурзанов не мог того знать.

Не исключено, что причиной счастливого освобождения стал, как раз таки, побитый бендеровец Мазарчук, нацист и подлый провокатор, но хоть какая-то и от него появилась польза. Тюремным командирам, быть может, показалось весьма разумным найти возможности для того, чтобы выдворить русского дебошира прочь из вверенного им учреждения. Предложение, от которого, действительно, даже последнему дураку, не отказаться, прозвучало просто: отвозим тебя в аэропорт, а там, уж, ты сам выдворяешься из страны и летишь, куда подальше, больше на территории Королевства не появляясь. Александр, давно уже не имел денег, в количестве, достаточном для покупки билета, но, как бывший пилот пассажирских авиалиний, мог вполне надеяться встретить в воздушной гавани Бангкока кого-нибудь из добрых знакомых, кои согласятся взять его на борт, сереньким зайчиком. Куда убираться – не вопрос, главное убираться быстро, пока отпускают.

Ударили с тюремным руководством по рукам, даже консул не понадобился. И отправился на свободу наш Саня, прямо из клетки, худой и помятый, в одежонке не самой первой опрятности. Паспорт и папку с пилотскими документами, что, на момент ареста, Александр успел прихватить с собой, вернули. Ну и денег он имел немного, тех самых, тараканьих, правда пачечка уж больно тощая, едва хватит пожрать в аэропорту, ну, может, ещё чуток пивка испить, за чудесное избавление и хоть немного переодеться. Майка и шорты, что были на нём сейчас, откровенно просились в мусорный бак.

* * *

Александр любил аэропорты, не только в силу профессии, а аэропорт, просто – место приятное, даже, пусть и в существующих обстоятельствах. На народ посмотреть приятно: кто домой, кто из дома, многих дорога уже успела измотать, у кого, пусть и лёгкий, оттенок страха на лицах, но грусти, мало в ком, ощущается. А Саше Гурзанову так и, вообще, тосковать сегодня было не о чем. Один только вопрос на повестке дня: куда податься? Лучше бы, наверное, домой, хоть и с голой задницей, хоть и там ты нафиг никому не нужен, но дома, всё равно, хорошо.

Сперва привезли то его, понятно, в полицейский участок аэропорта, где, лишний раз, предупредили, что покинуть здание ему надлежит исключительно на самолёте и, ни в коем случае, не на автотранспорте, или пешком. Потом лишь, двери застенков полицейских раскрылись и всё: свободен, как птичка, главное: лети отсюда, вон из страны!

Магазинчиков да ресторанчиков полный аэропорт, по всем этажам. Для начала, Саня обновил свой некудышный гардероб, как основу для новой жизни. Приобрёл светлый тропический костюмчик, состоящий из легких штанов и рубашки широкого покроя с короткими рукавами. Народ, хотя бы, перестал подозрительно озираться на него, а то ведь выглядел Сашка после тюряги, как хиппи из общины изгнанный. Ещё бы побриться, для полноты респектабельного образа, но это пока не казалось крайне необходимым, время сейчас такое, что, этикетом нынешним, не западло и слегка бородатому походить. Теперь, одевшись свеже, куда как больше захотелось позаботиться о пропитании.

Тем более, что из ближайшего буфета доносился аромат кофе и чего-то мясного, вкусно поджаренного. После тюремного риса и голодовки, слегка политической, аппетит взыграл просто зверский. Нет, Сашка унял в себе первый порыв и не ломанулся в тот буфет, как молодой студент в столовку, он прекрасно понимал, что ценники в таких аэропортовых кафешках из разряда умножить на три плюс. При нынешних его финансах, карманы совсем не оттопыревавших, куда приемлемей было спуститься на нижний этаж, где имелся магазин бюджетной торговой сети, там можно и стакан чая себе замутить, о котором так сильно в тюряге мечталось и какие-нибудь, пусть не шибко мясные, сосиски разогреть, лапши запарить, может даже на баночку пива удастся сэкономить.

Туда и направился Александр, вниз по эскалатору, предчувствуя скорую радость кишкам насыщения. Вот только, исстрадавшимся кишкам его пришлось чуточку повременить с потребностями, поскольку молодой мужчина, в форме пилота авиалиний Арабских Эмиратов буквально стащил Александра с движущихся ступеней.

– Саня! Гурзанов! – Откровенно обрадовался он, не давая толком опомниться.

– Антон. – Узнал Сашка своего бывшего капитана.

Примерно с год летали они вместе, когда Гурзанов проходил под его началом подготовку на первого пилота – командира воздушного судна. Отношения у них были максимально приятельские. После того, наверное, уже пару-тройку лет тому назад, Антон Сытов как-то исчез из поля зрения, слухи ходили, что перешёл он в другую авиакомпанию, кажется даже иностранную, в общем, где-то там летает, небо большое.

Они звонко хлопнули ладонями, скрепив руки в крепком пожатии.

– Вон оно как, за "Эмирэйтс" штурвалишь?! – Расшифровал Гурзанов логотипы на форме старого приятеля.

– Да и, пока ещё, в жизни, не поступал умнее! – Утвердительно заявил Сытов, поправляя фуражку. – Арабы очень достойно ценят труд авиатора, здесь за пять-семь лет можно сколотить приличный капитал так, чтобы жить у синего, тёплого моря и, совсем даже, не в ветхой землянке, у разбитого корыта.