Страница 5 из 18
Получив перевод, арестанты единогласно одобрили нового участника и принялись, на перебой, объяснять нехитрые правила состязания. В двух словах, смысл был тот, что Сашка терял свои три доллара в любом случае, кроме победы своего таракана, но тогда приз ему вырастает в десять раз, аж до тридцати американских дензнаков. Заманчиво показалось, хоть и шансы совсем не были высоки. Ведь действительно, кто его знает, как поведёт себя глупое насекомое в ответственный момент, остановится, или, вообще, назад повернёт. Риск конечно, но отступать теперь поздно, да и те три доллара, оставшись в кармане, лучше жизнь не сделают.
Беговой трек, из десятка длинных, пятиметровых реек, быстренько соорудили и зрители столпились вдоль него. На старт вызывались участники первого забега, их владельцы заняли места у начала трека, приготовившись открыть свои коробочки с бегунами. Во избежание возможной путаницы, все тараканы были подписаны белым маркером, каждый из них имел на спинке какой-нибудь знак, или букву. Саня написал на своём буквы "БЗ" в виду того, что дал ему грозное имя "Большой Засранец".
Сигналом к началу забега служил громкий щелчок сложенного ремня, подаваемый "арбитром". Пошли! Тараканы выпушены, каждый на отдельную дорожку трека, между уложенных реек. Под дикие крики, свист и громкий топот собравшихся, перепуганные насекомые устремили свой панический бег к финишу. Некоторые "спортсмены" попытались удрать прочь, перемахнув через рейку, в этом случае владельцу разрешалось пресечь побег и направить насекомое в нужную сторону, но, ни в коем случае, не бросая его к финишу, можно только лишь вернуть таракана на отведённую дорожку. Как правило, такой участник уже не имел шансов на победу и потому, почти проигрывавший таракановладелец, зачастую, позволял своему подопечному перемахнуть через трек, вместо возвращения его на трассу, но лишь затем, чтобы тот бедолага чешуйчатокрылый был незамедлительно и беспощадно раздавлен. Таковы суровые правила: те тараканы, которые ушли через ограждение трека, чвякали под подошвой, не успев вкусить свободы.
Сашкин таракан ломанулся, как наскипидаренный, строго вдоль выставленных реек, исключительно в правильном направлении, а супер скорость его просто впечатляла! Большой Засранец безоговорочно выиграл забег и, чуть было, не сбежал, вырвавшись за финишную черту, его с большим трудом смогли изловить. Это произвело на зрителей должное впечатление, уже в следующем забеге на него начали делать ставки и Засранец снова победил, преумножая Сашкино состояние. Могло быть ещё лучше, ибо третий забег был опять за новым фаворитом, однако, после него, новый чемпион тюрьмы проявил невиданную сноровку и всё-таки сбежал от ловцов на финише. Просто невероятно, как ему удалось, быстро маневрируя, уклоняться от кепок и панамок, которыми зэки пытались захватить его на бегу. Наконец, уловив момент, Засранец резко прибавил скорости и, единым рывком, скрылся в решётке ливневой канализации.
– Ушёл, пидор усатый! Только хером помахал! А вам, рукажопам, под силу, разве что, червяков ловить, да и то лишь по первым заморозкам! – Разочарованно произнёс Саня, не обращаясь ни к кому конкретно, ибо снова говорил по-русски.
Да уж, подающий большие надежды, скоростной таракан успешно воспользовался своим дарованием для удачного побега, чем оставил бывшего своего владельца, Александра, подсчитывать выигранный премиальный фонд, но сожалеть об утрате будущих барышей. А ведь не мало мог ещё принести тараканище, кабы не сбёг! Саня пересчитал призовые деньги: пятьсот семьдесят тайских бат, десять сингапурских долларов, да столько же американских. Очень даже неплохо, а кроме того две бутылки местного самогона, блок сигарет и маленький кубик крепко спрессованной растительности, понятно, что увеселительно-курительной направленности. Саня не думал надолго оставаться травообладателем и собирался продать тот кусочек марихуаны при первом же случае, пока охрана не прихватила за "запрет", но до той поры, припрятал зелье в самый маленький карман. Самогон и сигареты можно было преспокойно нести в пакете, охранники никогда не трогали того, кто тащил в камеру честно выигранное.
* * *
Бутылки, внутри пакета, едва соприкоснулись друг с другом, издав сильно приглушенный стекольный "звяк" и Джон Буль быстро вскочил на ноги, с чувством нарастающего вожделения, он не вышел сегодня на прогулку, оставшись в камере и поджидал Александра, как мамку с базара. Сейчас старый пьяница ни секундой не сомневался в источнике сладостного его слуху звука. Предвкушение выпивки сделало лицо его предельно добродушным.
– Ну, Алекс, как там?! Произошло?
– Возрадуйся, алкаш. – Сашка сказал для начала по-русски, но потом перешёл на язык собеседника и, без пяти секунд, собутыльника. – Закусить, надеюсь, приберёг хоть что-нибудь?
Джон, не снимая улыбки с лица, извлёк из тумбочки тарелку с рисом и двумя жареными рыбками, тоже самое давали сегодня на обед, а он, надо полагать, подсуетился получить вторую пайку. О пластиковых стаканах говорить не стоит, их всегда достаточно имелось под рукой.
– Вот только мой чемпион убежал. – Посетовал Саня, извлекая из пакета самогон. – В канализацию нырнул, грязное чудовище.
– Твой таракан?
– Ну, понятно, что не член! На таракане я, своём, русские буквы "БЗ" написал, вот такие… – Он начертал буквы на табуретке. – Если где встретится, то не дави, а поймай его аккуратно, очень ценный экземпляр.
– Не люблю я этих тварей. – Джон опрокинул в себя полстакана самогона, испытывая, практически, оргазм от алкогольного градуса. – Но для тебя, друг, готов ловить этого долбаного таракана. Если, понятно, нам удастся выследить сбежавшего негодяя. Наливай ещё, очень хороший напиток!
– Самогон.
– Само…хо… – Попытался произнести Джон интересное русское слово в вопросительной интонации.
– Самогон, чурка ты. – Сказал Сашка снова по-русски и это, справедливо, показалось ему невежливым, по отношению к приятелю. Он решил незамедлительно поправить сие по-английски. – Извини, Джон, люблю родной язык.
– А что есть чулка?
Вот попал. Придётся теперь объяснять этому английскому долбоящеру, что в работе дровосека есть конечный продукт распила древесного ствола и почему этот предмет напоминает русскому почти, что любого иностранца. Саня наполнил, для начала, стаканы. Третий раз по соточке. Англичанин был натурально счастлив, ответ уже не сильно интересовал его.
– Потом объясню, когда получиться у тебя думать как русский. Хорошо?! – И Александр, всё-таки, решил пока оставить его в неведении такого незлобливого российского понятия, как "чурка".
– Алекс, а ты ведь говорил, что пилотом был, капитаном даже летал? – Неожиданно спросил Джон и, явно, не впустую.
– Ну да… Только это в прошлом. Уволен я, дружище, с таким треском, что ни одна авиакомпания со мной даже разговаривать не станет.
– А вот и нет! Только третий стаканчик выпив, стал возвращаться я в состояние человека мыслящего, память начала раскрывать свои архивы… Да и вот, что там отыскалось: есть на Кипре офис одной авиакомпании, которой всегда нужны пилоты и где трижды наплевать, не только на причины твоего прошлого увольнения, но и на всё твоё сраное прошлое в целом.
– Камикадзе микадо? Так ведь уже не 1945 год.
– Едва ли… – Джон чуть посмеялся над шуткой, но, похоже, действительно мог сообщить нечто дельное. – Кроме того, заработок у них гораздо выше среднего, вот только, работёнка очень опасная, потому, что летать придётся над Африкой и жить тоже в этой долбаной Африке. Судан, Конго, Сомали и Мали, в общем, все сраные африканские дыры. Если заинтересует, ты сможешь, без труда, отыскать их офис в турецкой части Кипра, город Фамагуста.
– Ах, эти… – Саня качнул головой, понимая, о чём и о ком идёт речь. – Да, я слыхал о них, работа действительно не лучше, чем у камикадзе. Машины старые-престарые, еле в воздухе держаться, а отказаться от перегруза – хрен в ладошку! Ещё и каждый черножопый негр там может развлекаться стрельбой по самолёту, если ему только патронов не жаль. Гиблое место, дураком надо быть, чтобы сунуться в такую жопу.